– Кто убит? – спросил Лангер.
– Некий Бен Шулер. Слышал когда-нибудь?
Лангер покачал головой:
– Вроде нет.
– Хороший знакомый Мори Гилберта.
Лангер вздернул брови:
– Значит, нашлась ниточка?
– Может быть, самый кончик, но только между Шулером и Гилбертом. Роза Клебер по-прежнему остается загадкой. Мы вчера разговаривали с ее родней, искали какие-то ниточки к Мори, ничего не нашли. Лео сейчас хочет выяснить, знала ли она Бена Шулера. Может, тогда удастся всех вместе связать. – Он взглянул на напарника, который, прижав трубку к уху, покрутил головой, ткнул большим пальцем вниз. – Или не удастся.
Магоцци завершил разговор, подкатился в кресле на колесиках к столу Лангера. Вид у него, вопреки ожиданиям Джино, был вовсе не безнадежный.
– Родные Розы Клебер никогда не слышали про Бена Шулера.
– Я так и понял, – сокрушенно кивнул Джино.
– Но мне кажется дьявольски странным, что в нашу цепочку убийств укладывается каким-то образом дело, над которым работают Лангер с Маклареном…
– Вот этого не надо, – встрепенулся Джино. – Мы и так надрываемся, стараясь связать три убийства, а ты собираешься прицепить к ним еще одно? Слушай, Лео, мы уже об этом думали и в первый же день выбросили эту мысль на помойку. Убийства абсолютно разные, жертвы тоже.
– Джино, они все старики, причем трое, если считать Арлена Фишера, жили в одном районе.
Лангер смотрел на Магоцци, подпирая рукой подбородок.
– Оружие не совпадает. Типы жертв не совпадают. У вас евреи, сидевшие в концлагере, а у нас лютеранин.
Магоцци сморщился и почесал в затылке.
– Знаю. Когда смотришь в целом, видишь четырех стариков, убитых в течение нескольких дней в нескольких милях друг от друга, а когда приглядишься к деталям, все летит к чертовой матери. Получается полный бред. Они похожи настолько же, насколько не похожи.
Лангер нахмурился:
– Когда столько дыр, ничего невозможно связать.
– Понимаю. Просто будем обмениваться информацией, ладно?
Пугающе серьезный Джино прижал палец к губам.
– Знаете, если подумать, мне очень нравится Джек Гилберт в качестве главаря банды международных террористов.
Лангер рассмеялся:
– Джек Гилберт? Ты шутишь.
– Ох, не знаю. Есть в нем что-то весьма подозрительное. Когда услыхал, что Бен Шулер застрелен, так побледнел, что я думал, в обморок грохнется.
– Может, он его знал.
– По его признанию, знал, только тут есть еще что-то. Видел бы ты его, Лангер. Джек Гилберт перепугался до смерти.
24
Марти вошел в свой дом, словно случайно заглянувший туда посторонний. Отсутствовал всего два дня, а кухня уже кажется незнакомой, как будто здесь кто-то другой живет.
С тех пор прошли долгие месяцы. Живым Мори он больше не видел.
«Магнум» по-прежнему лежит в бельевой корзине, погребенный под затхлой промокшей под душем одеждой, которую он с себя сбросил, когда пришел Джефф Монтгомери с известием о смерти Мори.
Марти спустился в подвал, где в течение получаса чистил, смазывал и проверял пистолет, пока тот не стал пригодным для стрельбы. Оружие не табельное, не помещается в кобуре, которая висела у него на боку больше половины пятнадцатилетней службы в полиции, поэтому он сунул его в карман куртки. Никогда не собирался носить с собой пистолет. Приобрел с единственной целью, после достижения которой ношение оружия не предусматривается. Мертвецы не таскают с собой пистолеты.
Но нельзя кружить целый день вокруг Лили с торчащим в кармане «магнумом». Не то чтобы ему действительно требовался пистолет или чтобы она в самом деле нуждалась в защите. Он почти уверен, что Джек уже гигантским прыжком преодолел расстояние между здравомыслием и безумием, видя кругом воображаемых демонов, но не мешает немножечко ему потрафить, пока до него не дойдет, что на самом деле вокруг происходит.
Марти хмурился, укладывая на место тряпки и смазку, придумывая, как сбегать за кобурой в оружейную лавку, не оставляя Лили без присмотра и не пугая ее сообщением о несомненной паранойе Джека. Проблема казалась неразрешимой, и он отложил решение до утра.
Вынес на тротуар бельевую корзинку с промокшей одеждой и обувью, где ее заберет утром мусорная машина, пошел за вещами в дальнюю большую спальню. Использовал уже почти все, что успел сунуть в спортивную сумку в утро неудавшегося самоубийства. Если придется побыть рядом с Лили какое-то время, надо отнестись к делу серьезно, не бегая ежедневно за чистым бельем.
В платяном шкафу стоял запах Ханны. Легкий цитрусовый аромат из открытой дверцы едва не свалил его с ног. Он стоял, беспомощно опустив руки, сгорбив могучие плечи, будто только что получил сильный удар в солнечное сплетение, глядя на шуршащие шелка и мягкие ткани, заколыхавшиеся от дуновения воздуха. Скорбные пустые оболочки нежных оттенков, которые некогда облекали тело жены. Убивший ее человек, мертвый уже семь месяцев, продолжает его убивать. Вновь и вновь.
Она была в длинном белом газовом платье, в котором как будто плыла, а не шла. В тот самый день он увидел его в магазинной витрине, безжизненно висевшее на манекене, мечтая, чтоб гибкая стройная фигура Ханны придала ему форму. Она почти оделась в свой черный костюм, когда он вошел в спальню, перебросив платье через мускулистую руку, словно нес приношение к алтарю. Она расплакалась, а Марти улыбнулся. Ханна от радости всегда плакала.
В тот вечер они праздновали зарождение новой жизни. После семилетних попыток Ханна забеременела.
– Не говори так, – велела она.
– Почему?
– Потому что мне это слово не нравится. Зачем называть чудесное событие таким некрасивым словом с грубыми согласными? Я не беременна. Я понесла ребенка.
– Вполне по-библейски звучит.
Она мелодично рассмеялась на почти пустом пандусе автомобильной стоянки. Они надолго засиделись в ресторане после ужина, кругом уже мелькали тени. Одна из них выскочила из-за пилона, схватила сзади Ханну, приставила к белому горлу зловеще сверкавший зазубренный нож.
Он действовал очень умно и расчетливо, отчаявшийся хилый мальчишка с безумными глазами, светлыми сальными волосами, исколотыми руками. Сначала бросился на Ханну, зная, что Марти застынет на
