скамьи — есть там такой шов, весьма ощутимый, если сидишь пятой точкой, но небесполезный в положении лежа. Попутчики — два военврача, сопровождающих груз из четырех небольших, но, видимо, весьма ценных ящиков, разбирались с бумагами — капитан тыкал карандашом, что-то горячо говорил в ухо своему спутнику. Тот, симпатичный старлей с чересчур щегольской полоской усиков над верхней губой, уныло кивал.
Лететь Варварину предстояло долго — минимум две пересадки. Потом Севастополь. Дел по горло. Жарища небось. Надо пойти и искупаться. Взять N, пойти вместе и искупаться. Какая уж тут конспирация? Все, кому не надо, уже знают. Ну и самое обычное дело, между прочим…
Заснул Варварин мгновенно. Спал, обхватывая «подушку» с портфелем, — привычка есть привычка. Вымотанный подполковник с техническими «молоточками» на погонах, то ли худощавый, то ли поджарый, и выглядящий порядком старше своих лет. Кобура ТТ сдвинута под руку, запасной ППК[5] под формой не разглядеть. Предпочел бы Сергей Вячеславович увидеть сон приятно- отвлекающий, например о том же купании, но ничего ему не снилось.
…Проснулся мигом — протопали рядом сапоги, сиденье-ложе передало дробь-тревогу. Подполковник вскинул голову: выскочивший из кабины второй пилот смотрел в иллюминатор, медики тоже что-то там разглядывали. И сидящий на смешной ременной «качельке» у турели верхний стрелок уже не сидел, а напряженно стоял на грубовато сколоченной подставке, опираясь о затыльник пулемета.
Варварин кинул взгляд на часы — отнюдь не шикарные, но надежные трофейные «Хелеус» показывали 8.28. Тьфу, черт бы их взял, всего пять минут и спал.
— Чего там?
— Да хулиганят, товарищ подполковник, — отозвался второй пилот. — Хоть что им делай…
Варварин увидел пару ЛаГГов — висели рядышком, казалось, от крыла «Дугласа» рукой подать. Истребители шли плотно друг к другу, явно щеголяя своим летным умением. Прямо парад: свеженькие, нарядные — действительно «рояли»[6]. Ближний картинно качнул крыльями — пилот что-то показывал ладонью, затянутой в черную перчатку.
— Чего хотят-то? — пробормотал Варварин.
— А хрен их… Виноват, товарищ подполковник. Вроде как к востоку уходить требуют. Тут разве поймешь…
— С аэродромом связались?
— Не выходит. Помехи сильные. Видно, гроза ходит.
— Вы давайте-давайте, связывайтесь. Это воздушное хамство на корню пресекать нужно.
Пилот пошел в кабину. Варварин потер лицо ладонями. Нехорошее впечатление истребители произвели. Вроде наступление началось, готовились весьма тщательно, неплохо готовились. И все равно бардак. Или не бардак? Случилось что-то? Со связью у нас вечные проблемы…
ЛаГГи шли рядом. Кажется, еще приблизились. Военврач стучал себе по лбу, показывал летунам — куда лезете? Действительно, не хватало еще из-за лихачества на землю кувыркнуться. Но на истребителях вряд ли жесты разглядят — иллюминаторы на «Дугласе», того, мутноваты.
Варварин машинально потер плексиглас иллюминатора и пошел к кабине. Навстречу высунулся штурман, покачал головой, — понятно, связи нет. Как-то одно к одному. Нехорошо.
Летчики смотрели на идущие параллельно истребители.
— Вот, товарищ подполковник, опять…
Было видно, как пилот ближайшего ЛаГГа стукнул раскрытой ладонью по сжатому кулаку — жест вполне понятный — и зло ткнул пальцем в сторону. Тут же второй истребитель ушел левее, явно призывая следовать за ним.
Нехорошо. На пьяных не похожи, а зарываются.
— Куда они нас тащить собрались?
— Так кто знает, товарищ подполковник. Там вообще ничего. Ну, еще пара аэродромов подскока, но наши уже ушли оттуда к фронту поближе. А дальше только Ладога.
— Давайте-ка, ребята, возвращаться, — сказал Варварин. — Сядем спокойно в Касимово или на Шоссейной, выясним, что за фокусы…
— Товарищ подполковник, но ведь…
— А давайте без дискуссий, товарищ старший лейтенант. Мы не на бомбежку идем, нечего горячку пороть. Перерасход топлива я на себя возьму, — Варварин сделал знак радисту. — Работай. Что это у вас вечно грозы-ураганы. Небось не Кренкель[7], во льдах затерявшийся…
— Так помехи какие, — жалобно сказал старшина-радист.
— Ну, покрути там что-нибудь, посоображай…
«Дуглас» плавно заваливался на крыло. Варварин сел на жесткое сиденье, машинально глянул в иллюминатор — истребителей видно не было. Нехорошо. Что-то в них странное…
Самолет неожиданно вздрогнул, клюнул носом. В кабине разом закричали. Нецензурно. Варварин вскочил…
— Он же, гад, нам прямо перед носом врезал, — кричал командир транспортника. — Из всего бортового…
— Понятно. — Варварин машинально поправил кобуру. — Вот что, товарищ старший лейтенант. Давайте тянуть на Касимово. Он ближайший из готовых нас принять?
— Товарищ подполк…
Еще не поняли. Смотрят ошалело. Штурман целлулоидную линейку гнет…
— Это немецкая провокация. Так что к бою, товарищи командиры. А ты, земляк, связь рожай немедленно.
Сошлось. Свеженькая покраска ЛаГГов, сияющие красные звезды, странные антенны на истребителях. Варварин был человеком сугубо земным-наземным, но на память не жаловался — на стандартных «роялях» какая-то иная антенна. Пожиже. Неважно. Еще одно несоответствие. Штрих.
Плохо. Если вычисляли и вычислили, то не выпустят. Чужой радиопередатчик у аэродрома — пропавший вчера «Дуглас» — помехи — истребители. Неужели все по вашу душу, товарищ подполковник? Вычислить сложно… но возможно. И связи, мать их, нет… Откуда вообще могли взяться «фальшивые» ЛаГГи? Ведь в тылу идем…
Ли-2 снижался на широком вираже — наперерез шли две точки. Догоняют…
…Это было почти нестрашно: вспарывали короткие очереди пол и крылья, летел дюраль от плоскостей. Отчаянно пытались достать промелькнувшие истребители пулеметы в шкворневых установках по бортам Ли-2. Тщетно — ЛаГГи атаковали строго сзади-снизу, где транспортник был совершенно беззащитен. Горел правый двигатель, «Дуглас», кренясь, шел к земле. Но еще держалась живучая машина, матерились летчики, кричал в шипящую рацию штурман.
Варварин сидел на корточках, прижавшись спиной к переборке. Все было как-то бессмысленно. И ведь не поговоришь с врагом, не обманешь. Тем, кто послал «гробы», был очень нужен подполковник отдела «С». Нет, скорее, человек, знающий и о другом Отделе. Был нужен живым или мертвым. Теперь уже точно мертвым. Может быть, нужно было сесть, где укажут? Парни бы остались живы. Нет, вряд ли. Серьезная игра начата, и свидетели никому не нужны. Да, плохо.
Глядя, как ползает капитан-военврач вокруг вытянувшегося в луже крови коллеги, Варварин, вытащил из кармана удостоверение. Карандаш крошился, писать было трудно…
Подполковник тщательно застегнул карман гимнастерки. Выпрямиться было трудно — самолет все больше заваливался на крыло — за иллюминаторами мелькали такие близкие макушки сосен.
— А, твою!!! — Верхний стрелок, наконец, открыл огонь — истребители уже не могли атаковать снизу — зашли с хвоста. Грохотал «Березин»[8] — стрелок почти висел на пулемете…
Очередь пушки ЛаГГа срезала край плоскости, и «Дуглас» на мгновение выпрямился. Огонь с горящего двигателя широко лизал крыло. Живучий самолет тянул, оставшиеся в живых члены экипажа и пассажиры ждали скрипа рассыпающегося металла. Огонь и струи воздуха бились в десятках пробоин…
— А я в него попал! — закричал стрелок. — Честное слово!
