Майкл пожал плечами. Анна подтянула ноги.
— Да, я вспоминаю, какой-то отдаленный гром. Я пыталась выбраться. Какой-то подвал…
Она потянула носом и скорчила гримасу.
— Майкл, выйди, пожалуйста, мне нужно переодеться.
— Я пока разожгу костер.
— Хорошо.
На то, чтобы привести себя в относительный порядок, у Анны ушло полтора часа. Сидя у небольшого костра спиной к машине, Майкл изредка оборачивался, чтобы удостовериться, что у нее все в порядке. Он видел, как Анна обошла машину и, укрывшись за ней, снимала с себя грязную одежду. Потом послышался плеск воды. «Наверное, она изведет ее всю», — подумал он. Но ничего не сказал. Воду можно было найти еще. Она должна быть в каждом магазине, в любом учреждении. Это же Нью-Мексико, здесь всегда под рукой есть бутылка воды.
Анна подошла к костру и села напротив Майкла. Ее одежда показалась ему странно знакомой, как будто он уже видел ее в таком облачении. Но где? Он порылся в памяти, и тут перед глазами возник образ Линды. Точно! Это ее вещи. Он припомнил, как видел на ней эту рубашку. Линда завязывала ее узлом под грудью, оставляя открытым живот. Смотрелось здорово. Значит, она дала свои вещи Анне. Только та не стала завязывать рубашку, а просто заправила ее в джинсы. Интересно, как бы она выглядела…
Майкл мотнул головой, прогоняя дурацкие мысли.
— Я приготовил ужин, — сказал он. — Будешь?
— Да, спасибо.
Анна взяла у него тарелку и поставила ее на скрещенные по-турецки ноги. Майкл взял свою, и несколько минут они молча ели. Иногда Анна подносила ладонь к носу или прикасалась пальцами ко лбу. Движения эти были неуловимыми, неосознанными, но Майкл замечал их и хмурился.
— Ты не вспомнила, что с тобой случилось? — спросил он, когда первый голод был утолен.
Анна покачала головой.
— Я не очень хочу сейчас думать об этом, — сказала она. — Возможно, никогда не захочу.
— Может быть, тебе пойти спать?
Анна мотнула головой.
— Нет, не хочу.
Она протянула руки над огнем.
— Как хорошо!
— Да.
— Давай сидеть у огня и разговаривать. Как в детстве, в скаутском лагере. Помнишь?
Майкл глотнул воды и улыбнулся.
— Помню. Это было здорово — сидеть у огня и рассказывать истории.
— Да. Расскажи мне историю.
— Я плохой рассказчик, — сказал Майкл. — У костра я предпочитал молчать и слушать.
— Когда мы с Чарли пришли к тебе, на камине я видела фотографию девушки. Расскажи мне о ней. Ты ее любил?
Майкл растерялся. Вопрос шокировал его своей бесцеремонностью, которой он не ожидал от Анны. Она спокойно смотрела на него блестящими глазами и продолжала есть. Ее движения были странно замедленными, иногда она вздрагивала всем телом и перебирала плечами. Майклу не хотелось отвечать на этот вопрос. Он был слишком личным, слишком интимным, только очень близкий человек имел право задать ему такой вопрос. Он еще раз взглянул на Анну. Она выглядела умиротворенной и расслабленной, но его не покидало ощущение, что внутри она — как взведенная пружина, и только тонкая грань отделяет ее от срыва. «Она борется с собой», — подумал он. — «Ей действительно нужна моя помощь. Посмотри на нее, есть ли у тебя сейчас более близкий человек?». Майкл подбросил щепку в костер.
— Да, — сказал он. — Я ее любил. Ее звали Стейси Гроган. Мы познакомились на втором курсе колледжа. Одна из глупых случайностей, сопровождающих жизнь. Вечером в кампусе были танцы, и Ричи Карр уговорил меня пойти туда развеяться…
Майкл лежал на кровати и читал детектив в мягкой обложке, а Ричи, его сосед по комнате, ходил взад-вперед и разглагольствовал.
— Ты просто обязан пойти туда! — говорил он. — Учиться в колледже и не переспать ни с одной из студенток — это настоящее преступление! За него ты будешь гореть в аду.
Майкл поморщился.
— Заткнись, Ричи!
— Нет! Майки, Майки — нет! Если ты не заметил — жизнь проходит, годы бегут!
Он остановился и внимательно посмотрел на Майкла.
— Годы! — произнес он конфиденциальным тоном.
Майкл демонстративно перевернул страницу.
— Да что с тобой? Я знаю, в твоей глуши тебя не ждет прекрасная принцесса…
Ричи, родившийся и выросший в Санта Фе, считал глушью все Нью Мексико, исключая собственный город и Альбукерке.
— Ты никому не давал обещаний, — продолжал он. — Старый падре не принимал от тебя обетов. Ты не пытаешься обнять меня в душе. Так что? Зачем сидеть в комнате и смотреть в окно на проходящую жизнь? Жизнь нужно брать и использовать, и делать это нужно прямо сейчас!
— Ты пойдешь с Рейчел? — спросил Майкл. Рейчел была очередной подружкой его соседа, они встречались пару месяцев. Она была типичной девушкой Ричи: высокого роста, с большой грудью; она много смеялась и говорила глупости. Майкла она раздражала.
— Ты же знаешь, что если я не пойду с ней, разразится семейный скандал.
Ричи выдержал паузу.
— Но ради того, чтобы вытащить тебя из берлоги, я готов дать ей выходной.
— Ричи, я этого не люблю.
— Что ты не любишь? Не любишь танцевать? Хорошо! Тогда сиди у стойки и пей пиво. Есть шанс, что к тебе подсядет прекрасная незнакомка и скажет: привет! Привет Майкл, ты меня не знаешь, но я видела тебя в библиотеке.
Ричи наклонился над Майклом и страстно зашептал.
— Дрожь прошла по моей коже. Ты выглядел таким взрослым и таким умным в своих идиотских шортах и белой рубашке! Если бы не мисс Черни, я бы… Ох! Ах!
Ричи закатил глаза.
— Дурак! — сказал Майкл и бросил в него книгой.
А следующим вечером он оказался на танцах.
Как ни странно, но все получилось почти так, как говорил Ричи. Только она уже сидела за стойкой, когда рядом устроился Майкл. Они долго и молча пили пиво, и Майкл украдкой бросал на нее взгляды, когда полагал, что она не видит. Потом она спросила: нет ли у него спичек, и он дал ей прикурить от свой зажигалки. Она сказала, что ее зовут Стейси. Вот такое начало — простое, как волшебная сказка.
На следующий день Майкл понял, что заболел. И болезнь эту не вылечить ни аспирином, ни горячими ваннами. Болезнь эта называлась Стейси Гроган. Он лежал у себя в комнате, слушая вполуха Ричи, и вспоминал ее. Ее мягкое округлое лицо, мелодичный звук голоса, короткие темные волосы.
В понедельник после занятий он слонялся по аллеям кампуса, пытаясь найти ее в толпах студентов, но не нашел. После трех часов бесплодных поисков, он вернулся к себе злой и раздраженный. Попытался открыть учебник алгебры, но никак не мог сосредоточиться, а потом долго сидел у окна и курил, глядя на яркую зелень газонов.
Они встретились через два дня. Она сидела на скамейке, ела мороженое и читала книгу. Майкл с бьющимся, как молот, сердцем ходил вокруг, не решаясь заговорить. Это было глупо, по-детски, но он ничего не мог с собой поделать. Совершая пятый круг, он внезапно остановился перед ней и сказал:
— Привет!
Она подняла голову и посмотрела на него. В солнечных лучах ее волосы образовали вокруг головы подобие нимба.
— Привет, — ответила она.
— Что читаешь? — спросил Майкл.
Стейси перевернула книгу так, что Майкл мог увидеть обложку: «В поисках неведомого Кадата». Майкл читал Лавкрафта, и они разговорились.
Стейси была романтичной девушкой, а Майкл неожиданно открыл в себе талант оратора. Они стали встречаться. Назвать их отношения романом было трудно. Они встречались раз или два в неделю, гуляли по кампусу или по городу. Майкл показал ей старую часть Альбукерке, водил в музей. И они разговаривали. Именно слова стали основой их отношений. Наверное, Майкл и Стейси были единственной целомудренной молодой парой во всем Альбукерке, а может быть и во всем Нью-Мексико.
Майкл начал писать стихи. Он читал их Стейси, и она восхищалась им, а потом начинала критиковать стиль и хромающие рифмы. Она называла его поэтом, а себя — музой. В этом духе и строились их отношения.
Стейси поддерживала такое положение вещей. Наверное, ей льстило, что она вызывает подобные чувства. Чувства, в которых не был замешан секс, чистые и кристальные, как родниковая вода, питавшиеся одним только фактом ее существования.
А Майкл мучался. Ему хотелось другого. Ему мало было этих встреч, этих разговоров, он хотел большего, но не знал как, и не умел направить отношения в нужную сторону.
— Будь осторожен, старик, — говорил Ричи. — Стейси — популярное место. Не удивлюсь, если около ее двери появятся чужие следы.
Майкл знал это. Он знал, что помимо него, в жизни Стейси есть и другие. С кем-то из них он был знаком, о прочих только догадывался. Ему приходилось общаться с теми, с кем она спала, и он мучался. Он утешал себя тем, что, когда постель остывает, они уходят из ее жизни, и она возвращается к нему. К нему. Всегда возвращается.
Это случилось вскоре после того, как Майкл поступил в магистратуру. Они гуляли по городу и смотрели на проезжающие мимо машины.
— Я беременна, — сказала Стейси.
Майкл посмотрел на нее, и в его глазах она прочла такую боль, что ей захотелось наложить на себя руки. Внезапно она почувствовала, что ненавидит его.
— Почему ты молчишь? — спросила она. — Тебе нечего сказать?
Майкл не ответил.
— Я избавлюсь от него, — сказала Стейси. — Пока еще можно, срок небольшой. Я…
