имение.
— Не знал я вашего Филиппа, — сурово выговорил девушке Батлер.
— Не знали, — эхом повторила Евлалия. — извините. Он был хороший кузен.
— Почему был? — резко спросил Батлер.
— Потому что сейчас его нет.
— «Нет-нет», — передразнил Батлер. — Я устал от вас, мисс, и хочу спать. Идите, мисс.
Маленькая девочка представила, что ей надо возвращаться одной через лес. Лес, где нет мягких веточек, а торчат пики, которые выкалывают глаза. Но мистер Батлер гнал. Надо подчиняться. Он — хозяин.
— Я еду, еду. Сейчас. Мне только немного страшно. Может быть, у вас можно дождаться утра? Я даже спать не буду, места не займу. Я на крылечке постою.
— Нельзя, — неумолимо сказал Батлер. — Дом не приспособлен к приему гостей — я кричу во сне и хожу по комнатам.
Евлалия в ужасе попятилась. В сердце теплилась последняя надежда.
— А может, вы мне можете дать провожатого?
Маленькие пальчики сжались в комочек: «Мамочка, мамочка, что на небесах, защити, пусть он не откажет мне».
Батлер распахнул дверь кабинета, как пасть.
— Вон, милая барышня, — порог, у которого вас дожидается конь.
Евлалия поняла, что не сможет сесть на коня с такого низкого порога. Ее прогнали окончательно.
— У вас не будет подставочки для коня? Мне по росту не достать, — тихо попросила девочка.
— Я не держу подставочек. У меня нет девиц в доме, — равнодушно объяснил ей Батлер.
Евлалия сломала два ноготка, когда садилась на коня в конюшне отца. Под ними запеклась кровь. Всю дорогу девочка не чувствовала боли. Но сейчас маленькие пальчики распухли и почти не слушались.
— Я… хорошо… я сяду сама, — прошептала Евлалия.
Батлер повернулся к ней спиной. Его занимали другие проблемы. Поместье Робийяр осталось без хозяина.
Евлалия взяла в ручки поводья. Оглянулась назад, будто что-то могло изменить этот страшный дом, и дотронулась до коня ладошкой. «Пожалуйста, не сбрасывай меня. Я ведь тогда не встану»…
…Филипп поднял голову — тихое ржание. Он подошел к окну. Прямо под окнами сидел на коне человек в военном мундире. Мундир очень знакомый, но мужчина странный — маленький и трогательный. Филипп подумал, что это первый приличный гость, которого он видел в доме бесчувственного Батлера…
…Евлалия подняла свое личико к луне: что-то шептало ей — оглянись, оглянись. Девушка задрожала, строгий Батлер приказал ей уезжать.
— Я все равно найду тебя, Филипп, — прошептала она.
Гости
…Филипп задернул занавески. За много миль от Филиппа Эллин смежила веки, она хотела увидеть своего Филиппа во сне. А маленькая Евлалия напряженно смотрела в ночь, и мечтала, чтобы злые мрачные карлики, мимо которых ей предстояло проехать, не тронули ее….
…Взгляд ее устремился в темноту, и на дороге она увидела труп младенца. Евлалия закричала тонким жалобным голоском. Испуганная девочка прижалась к шее коня и обратилась к Боженьке за спасением…
…Батлер остался в комнате один. Он не хотел уж никого видеть. Его потревожили снова. Слуга доложил:
— К вам посетители — директор балагана. Говорит, вы приказывали явиться. Они пришли…
…А на тропинке, где лежал младенец, послышались странные шорохи. Большой карлик с громадными ступнями шел по тропе и высматривал что-то во тьме. Глаза его злобно сверкали. Каждую секунду он разевал рот, но вместо слов издавал свист. Его губы были Прошиты суровыми портняжными нитками. Карлик споткнулся о труп. Радостно затоптался на месте. Увидел находку. Ухватил младенчика за ручку и потащил по земле. Всесильный человек требовал их с младенчиком к себе. Они хотели произвести впечатление. Труп был делом их рук — одним из многих. Это был манекен, виртуозно выполненная кукла детского трупика. Карлики этим гордились. Они могли изобразить еще и не то.
Всесильный господин ждал их у себя. Он сидел к ним спиной, утопая в глубоком кресле.
— Мы пришли, сударь, — их было двое, карлик и его хозяин, белый человек с грустными глазами навыкате.
— Хорошо, — произнес голос из кресла. — Садитесь за моей спиной и не старайтесь меня увидеть.
Двое послушно сели.
— О вас рассказывают чудеса.
— Так о нас говорят.
Комнату освещало только пламя камина. На стене застыли тени:
— А можете вы изобразить двух влюбленных?
Тени на стене зашевелились.
— Конечно, сможем.
— И портретного сходства добиться сможете?
Коричневые обои в комнате были мрачны.
Человеку с вытаращенными глазами почудились в узоре обоев черепа.
— Конечно. У нас есть составы и мази, которые меняют пластику лица. Размягчают кости — нужное лицо лепится как бы из глины.
— Мило, мило. А куда вы едете, господа, после меня?
— Мы держим путь в Саванну.
— Ах, в Саванну! А что там будете делать?
— Пригласили выступить.
— А что показываете?
— Изображаем живых и мертвых, разговариваем с духами, рисуем портреты зрителей на живом человеке.
— Всяких живых изображаете?
— Всяких. Хотите вас покажем, дайте только посмотреть.
— Не надо. Мое лицо вам не обязательно. У вас редкий талант?
Большие бронзовые часы с мальчиком, душащим змею, ударили несколько раз.
— В некоторой степени да. Хотите посмотреть на других примерах?
Тени незаметно приблизились к высокому креслу.
— Не откажусь. Близко не подходите.
— Как скажете!
Хозяин махнул карлику. Карлик бросил перед креслом трупик младенца. Батлер вздрогнул. Пламя в камине померкло. Ночь за окном кромешная. Луна спряталась. Шторами окна не закрывали. Кто-то постучал в окно. Тени насторожились.
— Зачем же вы живых убиваете?
— Он не живой. Это сила нашего мастерства.
