Они подошли к кузову и стали выкладывать сумки на землю. Дядя подхватил их штуки по четыре в каждую руку и пошел к сараю. Глеб посмотрел на него с завистью. «А с виду не скажешь — тощий, высокий. Жилистый мужик». Собственный груз оттягивал руки, заставляя Глеба крениться на левую сторону, где ноша была тяжелее. Стараясь не споткнуться и не показывать, как ему тяжело, он дотащился до сарая и с облегчением поставил сумки у ворот.
— Привет, ребята!
Голос донесся с крыльца. Глеб обернулся и увидел тетю Иру. Она стояла, опираясь одной рукой о перила, а другой прикрывала глаза от солнца.
— Здрасьте, тетя Ира!
— Привет Глеб! Как доехал?
— Нормально!
— Я смотрю, ты возмужал. Уже настоящий мужчина.
Глеб не нашел, что ответить и смущенно улыбнулся.
Между перилами и ее рукой просунулась маленькая белобрысая голова. Короткие волосы были пострижены по мальчишески, открывая тонкую детскую шею.
«Аленка», — подумал Глеб.
Он видел свою двоюродную сестру лет шесть назад, когда тетя Ира выписывалась из роддома. Это был крошечный кричащий комок, закутанный в сложную конструкцию из одеял. Когда Глеб заглянул туда, перед ним оказалось маленькой сморщенное личико, почти половину которого занимал беззубый кричащий рот. Никаких приятных эмоций младенец не вызывал, и Глеб искренне удивлялся всем этим «ах, какая красавица!» и тем более — «вся в маму!». Что там может быть в маму, когда кроме глаз-щелочек и открытого рта ничего не видно?
«А вот она и выросла».
— Привет, — звонко крикнула девочка и замахала рукой. — Привет, несчастный влюбленный!
Глеб почувствовал, что краснеет.
— Вот я тебя! — крикнула тетя и взлохматила ей волосы. — А ну — марш в дом! Ставь чайник для брата!
Громко рассмеявшись, девочка скрылась.
— Не обижайся на сестру. У нее всегда язык впереди ног бежит. Заканчивайте, а потом я покажу тебе твою комнату.
«Зато теперь я знаю, что говорили обо мне ее родители», — подумал Глеб. — «Хотя… Ну и что?».
Они перетаскали к сараю оставшиеся сумки, и дядя его отпустил, сказав, что разложит все сам. Глеб забрал из машины рюкзак и поднялся в дом по широким, выкрашенным в коричневый цвет ступенькам.
Он оказался в маленькой прихожей. Через открытую дверь был виден большой коридор, вдоль которого тянулся шкаф с зеркальными дверями. Глеб стянул кроссовки и прошел вперед, на ходу бросив быстрый взгляд на свое отражение. Вроде ничего, только волосы растрепались во время поездки и теперь стояли дыбом.
— У тебя домашняя обувь есть? — крикнула откуда-то из глубины дома тетя.
— Нет.
— Ничего. Я тебе что-нибудь подберу. У Сережки полно тапок.
Она появилась в дверях, на ходу развязывая яркий передник.
— Пошли. Твоя комната на втором этаже.
Изнутри дом был отделан вагонкой, выкрашенной светлой краской, сквозь которую проступала текстура дерева. Вкупе с ярким солнечным светом, в изобилии льющимся через множество окон, она создавала необычное ощущение объема. Каждая деталь, каждая ступенька и дверная ручка выглядели подчеркнуто трехмерными и яркими. Воздух в доме почти ничем не отличался от улицы. Ощущение было совсем не таким, как бывает, когда войдешь в городскую квартиру — будто попадаешь в пыльный мешок. От стен исходил запах дерева и тепла.
Они поднялись по крутой лестнице и остановились на площадке второго этажа. На нее выходили три двери, одна из которых была распахнута.
— Вот здесь ты будешь жить. Туалет и ванная рядом, так что никто никому не помешает. Располагайся. Когда будешь готов, спускайся завтракать.
Комната Глебу понравилась. Такая же светлая, как и весь дом, с балконом и высоким потолком, повторяющим скат крыши. Глеб бросил рюкзак на кровать и подошел к раскрытому окну. С поля доносились запахи земли и травы. Громко горланили птицы. Глеб высунулся и посмотрел наверх. Под крышей, чуть в стороне от него свили гнездо ласточки.
«Шумные будут у меня соседи».
Со всех сторон поле обступал лес. Из окна нельзя было понять, где он заканчивается. Он расходился во все стороны, словно волнующееся зеленое море. Ближе к полю листва была светлее и деревья поменьше, а над их изумрудными макушками высились, уходя бесконечно далеко, темные кроны чащи.
Глеб несколько раз глубоко вздохнул и пошел в ванную.
— У вас здесь почти как в городе! — сообщил он, спустившись на кухню. — И горячая вода есть. И… вообще!
— А то! — отозвался дядя. — У нас все по высшему разряду.
— Садись, — тетя указала ему на стул. На плите шкворчала сковорода, распространяя запах яичницы. Аленка торжественно, в полной мере осознавая значимость своей работы, расставляла на столе чашки и блюдца.
Когда все расселись, тетя выразительно посмотрела на нее.
Аленка вздохнула и повернулась к Глебу.
— Извини. У меня язык, как…
— Помело, — подсказала мама.
— Как помело! Мам, а что такое помело?
Глеб улыбнулся и впился зубами в большой ломоть ароматного белого хлеба.
— Это поле десять лет назад купил мой отец, — сказал дядя. — Бросовая земля. Сплошные камни, бревна и больше ничего, кроме старой лачуги. Нам приходилось вкалывать с утра до ночи, чтобы превратить его в пашню. Здесь у нас два гектара.
— А что там?
— Лес. На север он тянется километров на двадцать. На запад и восток поменьше, но тоже не парк. Заблудиться — пара пустяков. Ты должен это четко помнить.
— А такое бывало?
— Бывало. На моей памяти — двое. Одного нашли, а второй так и сгинул. Если соберешься идти в лес — обязательно бери компас. И далеко не ходи.
— А сотовый здесь берет?
— Когда как. У дома берет, а в поле уже нет.
— Сейчас проверим.
Глеб вытащил телефон и посмотрел на шкалу сигнала. Из пяти делений оставалось лишь два.
— Мой ловит.
— Хорошо.
Они обошли сарай, за которым оказался небольшой синего цвета трактор. Его металлические бока блестели свежей краской. Позади него стоял бортовой прицеп.
— А вот моя техника. Как насчет покататься до обеда?
— С удовольствием!
Остаток дня пролетел незаметно. Глеб научился управлять трактором, что оказалось не намного сложнее, чем водить машину. Дядя прицепил сзади громоздкую штуковину, похожую на металлическую расческу, и они занялись распахиванием земли, периодически останавливаясь, чтобы убрать камни. В телогрейке, резиновых сапогах и садовых перчатках, Глеб ощущал себя настоящим сельским жителем. И нельзя сказать, что это ощущение ему не понравилось.
Под вечер, когда Аленку уже уложили спать, они с дядей устроились на крыльце. Смотрели на суровую стену деревьев, курили и разговаривали. Жизнь казалась прекрасной.
Глеб заснул сразу же, как коснулся затылком подушки, и спал без сновидений.
День второй
— Далеко не забирайтесь, — сказала тетя, одергивая Аленке курточку. — Поняла?
— Да, мам. А можно я покажу Глебу водопад?
— Только в ручей не залезай.
— Ладно.
Тетя повернулась к Глебу.
— Я жду вас через три часа. Следи, чтобы она не уходила с глаз. А лучше — держи ее за руку.
— Мама! Я уже большая!
— А я и не говорю, что ты маленькая.
— Не волнуйтесь, теть Ир. Мы будем осторожными.
Тетя посмотрела на него и кивнула.
— Да, я в этом уверена.
Глеб натянул резиновые сапоги и немного потоптался на месте.
— Отлично.
Он посмотрел на сестру.
