землю свой горячий свет. Плотное марево висело над дорогой, заставляя предметы колебаться и менять очертания. Покончив с бревном, Глеб вернулся в машину, включил заднюю передачу и медленно потянул его прочь, убирая с дороги. Оттащив груз на безопасное расстояние, он отвязал трос, включил мотор лебедки и аккуратно намотал его на бобину.
И все сначала. Пила ревела. На дядиной рубашке выступило большое темное пятно. Тот работал с каким-то болезненным остервенением, почти не останавливаясь на отдых. Покончив с одним стволом, он сразу же шел к следующему. Оставалось только гадать, сколько он еще продержится.
Было почти два часа дня, когда дядя заглушил пилу и бросил ее на землю. Пикап осторожно пятился назад, волоча за собой очередное бревно. Увидев, что дядя прекратил работу и идет к нему, Глеб остановился и открыл дверь.
Сергей выглядел измотанным: серое лицо, залитое потом; неуверенная тяжелая походка; дрожащие руки.
— Я схожу, проверю, как там они. Устал?
— Да нет.
— Хорошо. Вернусь через полчаса.
— Дядь Сереж, вы отдохните. Нельзя так.
— Все нормально. По дороге отдохну.
Глеб закрыл дверь и несколько минут наблюдал за тем, как дядя идет к дому. Потом снова включил заднюю передачу.
«Куда все-таки делся туман? И что все это значит? Лучше стало или хуже?».
Лес выглядел абсолютно нормальным, как и в тот первый день до злополучной прогулки к водопаду. Теперь только поваленные деревья мешали покинуть ферму. Обычные упавшие деревья, в которых не было ничего сверхъестественного.
«А вдруг это все же конец? Прорубим брешь и уедем? Все вместе?».
Глеб автоматически работал, погруженный в свои мысли. Отработанными движениями он снова закрепил трос, вернулся к машине и забрался в кабину. Но не успел закрыть дверь, как где-то рядом послышался громкий треск и свист рассекаемого воздуха. Краем глаза Глеб успел уловить позади какое-то движение. Он вывалился из кабины как раз в тот момент, когда огромная сосна, застонав, с грохотом обрушилась на кузов пикапа, сминая железные борта, словно жестянку. Передок машины поднялся вверх и вправо, да так и застыл, накренившись под грузом упавшего дерева. Глеб успел откатиться в сторону, стукнулся во что-то спиной и закрыл голову руками.
Аленка снова слушала сказку про Муми-Троля. Сергей почувствовал приступ раздражения: в последнее время эти звуки у него ассоциировались только с проблемами и болью. Было что-то неправильное в том, что она опять и опять заводит одно и то же. Какая-то одержимость. Он тряхнул головой, приказывая себе выбросить эти мысли прочь. Девочке нелегко, и, если эта история способна ее успокоить, если для Аленки она стала способом отгородиться от происходящего, значит — так тому и быть. Он не собирался вмешиваться.
Ира лежала на диване и дремала. Услышав шаги, она открыла глаза.
— Ну как?
— Продвигаемся помаленьку. Как вы?
— Не очень.
— А я хорошо себя чувствую! — заявила Аленка и закашлялась.
— Я вижу.
— Не хочу лекарство!
— Нужно выпить, милая. Это тебе поможет.
Сергей взял со стола сироп и ложку.
— Пусть мама даст.
— Маме плохо. Ей нужно лежать.
— А Глебу?
— Что Глебу?
— Он хорошо себя чувствует?
— Да.
— А где он?
— На улице. Помогает мне расчистить дорогу.
— А мы куда поедем?
— К доктору. Он вылечит тебя и маму. Ну, давай!
Аленка послушно проглотила лекарство и поморщилась.
— Противное.
— Потерпи. Зато ты быстрее поправишься.
— Не поправлюсь!
— Поправишься. И мама поправится. Доктор вас посмотрит и вылечит.
— Не вылечит!
— Почему?
— Он никого не вылечит. И мы отсюда не уедем.
— Нет, милая, уедем, — сказала Ира, настороженно следившая за их разговором. — Папа и Глеб расчистят дорогу, и мы…
— Мы не уедем! Мы останемся здесь! — настойчиво повторила девочка. — Так сказал тот человек ночью.
Сергей сел, почувствовав, что у него подкашиваются ноги.
— Что он сказал?
— Он сказал…
Она нахмурилась, и, глядя на перепуганных родителей, произнесла хриплым голосом, копируя говор чудовища.
— Нет выхода!
Глеб осторожно поднялся и, дрожа, подошел к изуродованной машине. Лес вновь наполнили звуки. Беспощадно пекло солнце, отражаясь на стеклах. Двигатель пикапа все еще работал. Одно из задних колес накренилось и почти лежало на земле. В устройстве автомобиля Глеб разбирался плохо, но и его знаний было достаточно, чтобы понять — «Тойота» свое отъездила. Он ощутил укол вины. Глупо конечно, он ни в чем не виноват, но все же.
«Как это будет выглядеть для дяди? — Хреново».
Сердце никак не желало замедлить свой спринтерский бег. Во рту пересохло.
«Случайность или нет? Господи, я сам чудом живой остался!»
Глеб подумал, что упади дерево секундой позже, и он успел бы дать задний ход. Очень легко было представить, как исполинская сосна падает на кабину, сминая ее, расплющивая, словно консервную банку вместе с ним, сидящим внутри.
Эта мысль мгновенно отрезвила Глеба. Он оттолкнулся от разбитого борта и поспешил к полю.
«Ну ее нахрен — эту просеку! Я жить хочу!»
Он почти бежал, постоянно оглядываясь по сторонам, а в голове настырно стучало: «Не случайно! Это не случайно!».
Глеб выбежал на поле, остановился и сел прямо в траву, накрыв голову руками. Пришел запоздавший шок: все тело сотрясалось от дрожи, из глаз брызнули слезы. Он сидел и бубнил про себя «таракан, таракан — тараканище!», стараясь не сосредотачиваться на том, что случилось. Не думать об этом.
В таком состоянии его и обнаружил дядя.
Не было ни криков, ни обвинений, только глубочайшее разочарование. Сергей стоял немного в стороне от Глеба и смотрел на пикап: свою гордость, своего помощника. Отличная, безотказная машина — символ его успеха, теперь превратилась в бесполезную и уродливую кучу железа. Как и вся его жизнь.
«Аленка знала об этом. Знала с самого начала и ничего не сказала. Она должна была предупредить. Глеб мог бы пострадать».
Бессвязные мысли носились в голове, словно птицы.
«Что за бред я несу? Никто не мог знать. И избежать этого нельзя было, потому что… Потому что — нет выхода».
Он подошел к Глебу.
— Ты как?
Парень поднял голову. Он выглядел больным, и, казалось, плохо соображал, где находится.
— Нормально.
— Пошли в дом.
Сергею пришлось помочь Глебу подняться на второй этаж. Уложив племянника в кровать, он спустился вниз, размышляя, как сказать Ире, что машины больше нет. И надежды нет. Им придется оставаться здесь, пока болезнь, начавшаяся с Аленки, не выкосит их, как траву.
— Машина разбита.
— Как разбита? Что случилось?
— Дерево. Пока я был здесь, на нее упало дерево.
— Глеб?
— Он в порядке. Я отвел его наверх.
— Я же говорила! — сказала Аленка.
— Я…
Ира встала с кровати, покачнулась и вышла из комнаты. Скрипнула кухонная дверь, и до них долетели звуки, от которых у Сергея сжалось сердце.
