Райкер сел за рояль, задержал пальцы над клавиатурой, впитывая атмосферу, вживаясь в неё. Именно здесь и зародился блюз, и теперь он был частью этой энергии и радостного возбуждения, этого уникального творчества, царившего на юге Соединённых Штатов в начале двадцатого столетия.
Он коснулся пальцами клавиш, и посетители разом смолкли. Райкер заиграл медленно, мягко, позволяя музыке подниматься изнутри, ничего не меняя, просто отдаваясь ей. Его боль и беспокойство становились частью этой музыки, покидали его, переходя в атмосферу маленького заштатного бара в Мемфисе. Слушатели впитывали музыку, ощущали волну чувств, принимали её и откликались, пока не осталось лишь единое, всеобъемлющее чувство, музыка и боль, музыка и тоска, музыка и стремление, сливающиеся воедино…
– Капитан коммандеру Райкеру.
Холодный, чёткий голос ворвался в голодек, и Райкер открыл глаза. Резкое пробуждение, вторжение внешнего мира в фантазию – цена, которую приходилось платить служившим на «Энтерпрайзе».
– Остановить программу, – приказал он компьютеру, и посетители бара «У Стампи» застыли в полной неподвижности. Он коснулся коммуникатора.
– Райкер слушает, сэр.
– Я жду Вас в конференц-зале.
– Иду, сэр. – Райкер встал из-за рояля и окинул бар прощальным взглядом. На этот раз сеанс музыкальной терапии не состоится. Придётся призвать на помощь самодисциплину и работать с полной отдачей, изо всех сил помогая капитану.
Разумеется, всегда есть шанс, что вызов капитана означает начало приключения.
Походка его обрела обычную упругость, и, выйдя из голодека, он заспешил к турболифту, на ходу размышляя об этих шансах.
Но следующий час, проведённый с капитаном, Райкер помогал разбирать данные, касающиеся деятельности дипломата Спока на протяжении двух последних десятилетий. Переговоры, медитация, арбитраж – вся хроника неустанных усилий Спока как архитектора мира. Если и существовали в его поведении какие-либо признаки ренегатства, они были хорошо скрыты.
Такая работа с капитаном доставляла Райкеру истинное наслаждение. Он восхищался его отточенной техникой: Пикард рассматривал каждый вариант со всех сторон, точно ювелир, огранивающий драгоценный камень, извлекая на поверхность то одно, то другое, пока не соединял всё в единое целое. Работать вместе с ним было и поучительно, и подстёгивало.
Но это была тяжёлая, изнурительная работа. Райкер вытянул затекшие ноги и, взглянув на капитана, подумал, что тот, наверно, занимался этим много часов до его прихода. Вид у Пикарда был измученный.
– Мы будем на орбите Вулкана меньше, чем через час, сэр, – сказал Райкер. – Вам следовало бы отдохнуть.
– Да, да, Вы правы. – Но Пикард не двинулся с места. Внимание его привлекла очередная запись. Райкер знал, что хотя капитан устал, ум его продолжает биться над разгадкой.
– Надо сообщить жене Сарека о наших планах, – сказал Пикард.
– Ей сообщили, сэр. Она ждёт нашего сигнала, чтобы транспортироваться на борт. – Райкер успел связаться с Перрин, женой Сарека, по радио.
– А Сарек?
– Перрин говорит, он слишком плохо себя чувствует, чтобы сопровождать её.
– Ничего удивительного. Он умирает, – печально сказал Пикард. Райкер вспомнил их встречу несколько лет назад, когда Сарек, страдающий редким заболеванием под названием Bendii синдром, прибыл на «Энтерпрайз» и устроил настоящий хаос, неумышленно внушая членом экипажа свои эмоции. Райкер сдержал улыбку при воспоминании, как он и капитан почти кричали друг на друга, и как посетители устроили в «Десятке» самое настоящее побоище. Результатом этого стал мелдинг между Сареком и Пикардом, что и позволило престарелому послу сохранять контроль над своими эмоциями в течение необходимого времени. Мелдинг этот создал необычную близость между Сареком и Пикардом, и Райкер не сомневался, что для капитана это не прошло бесследно.
– И теперь мне выпала… «честь», – продолжал Пикард, – сообщить ему, что его сын, возможно, изменил Федерации.
Инстинкт, выработанный за годы совместной службы, подсказал Райкеру, что капитан хочет выговориться. Он нуждался в слушателе, чтобы облечь в слова свои мысли и чувства. Райкер был ему хорошим слушателем.
– Вы хорошо знаете Спока? – спросил он.
Он терпеливо ждал, пока Пикард поднялся со стула и, подойдя к иллюминатору, смотрел, как несутся звёзды навстречу «Энтерпрайзу».
– Я видел его лишь однажды. Всё, что я знаю о нём, почерпнуто из книг по истории и, конечно же, мелдинга с его отцом.
– Должно быть, это немало. – Райкер не представлял себе, что значит пройти через мелдинг, но это наверняка должно было дать капитану представление о Споке.
Но капитан, сухо усмехнувшись, сказал:
– Не так много, как Вы думаете. Сарек и Спок… – Он заколебался, видимо, не желая продолжать. Затем глянул на Райкера и сказал, – отец и сын иногда…
– Ясно, – ответил Райкер. Он знал, что Пикарду известно о его непростых взаимоотношениях с отцом, и ему нетрудно было представить, что и у других могут быть те же трудности. Всё же ему было любопытно, в какие проблемы между Сареком и Споком был посвящён капитан.
Наконец Пикард поднялся. Райкер был рад, что капитан всё же решил передохнуть перед тем, как они прибудут на Вулкан. Они были уже у дверей, когда Пикард, словно вспомнив что-то, вернулся к столу и взял электронный блокнот.
– Есть ещё кое-что, – сказал он. – Взгляните.
Райкер взял блокнот и просмотрел запись.
– Это было обнаружено при поисках Спока, – продолжал Пикард. – Что Вы об этом думаете?
– Металлические фрагменты, – сказал Райкер, снова пробегая глазами краткий доклад, – вероятно, обломки, вулканского происхождения, обнаруженные на погибшем корабле ференги…
– В контейнерах, предназначавшихся, судя по надписям, для медицинского оборудования.
– Контрабанда? – поднял бровь Райкер.
Пожав плечами, Пикард снова направился к выходу.
– Они были посланы на Вулкан для идентификации. Звёздный Флот предписал нам оказать помощь в расследовании. – С этими словами он вышел.
Оставшись один, Райкер ещё раз перечитал информацию в надежде обнаружить что-нибудь, что могло бы обещать приключение.
Но он не видел ничего, кроме обычного рутинного расследования. Идентификация металлических фрагментов – вряд ли это потребует особой изощрённости ума и напряжения всех способностей. Что ж, по крайней мере, это лучше, чем ничего.
Глава 3
Жан- Люк вошёл в транспортный отсек и улыбнулся при виде Майлза О’Брайена за пультом. О’Брайен ему нравился. Он был одним из тех людей, с которыми, как с хорошо сшитой курткой, с годами свыкаешься всё лучше. На глазах у Пикарда он из холостяка стал любящим мужем, а несколько недель назад ещё и счастливым отцом. Молли Мияки Ворф О’Брайен появилась на свет в «Десятке» когда на «Энтерпрайзе» случилась авария. Пикард не сомневался, что теперь вся жизнь О’Брайена перевернулась вверх
