Славяне и арийский мир

Италии были арийцами. Гельбиг доказал, что итальянские постройки должны были быть умбрийскими, так как они древнее кельтского и этрусского нашествий и указывают на состояние цивилизации гораздо более высокое, чем то, в котором находились лигуры в эпоху, гораздо позднейшую.

Но если италийские постройки принадлежат умбрам, то швейцарские селения должны быть кельтическими или гельветическими. Дан утверждал, что жители швейцарских селений принадлежали к финской расе; но Шрадер отвергает это заключение, опираясь на то, что восточные и западные финны до своего разделения знали собаку, корову и лошадь, но не знали ни козы, ни барана; между тем самое древнее население озерных построек в Швейцарии приручило барана и, может быть, козу, но не лошадь.

Кроме того, как мы уже показали, швейцарские озерные селения были обитаемы постоянно до железного века, некоторые даже до римского периода^{154}, когда страна эта, как мы знаем, была населена народом, имевшим кельтический язык. На основании этого факта и прибавив к нему сходство гельветского черепа с черепом римлян и с черепом современников круглых курганов Британии, едва ли можно сомневаться, что в этом случае мы находимся в присутствии цивилизации, которая должна считаться арийской, а не финской.

Земледелие

Тот факт, что немецкое herbst, осень, обозначает время жатвы, напоминает нам, что у земледельческого народа эпоха уборки хлебов представляет самое важное и самое веселое время года.

Но многозначителен тот факт, что в арийских языках нет первоначального термина для обозначения осени, и что из четырех времен года осень последняя получила наименование, что ясно указываете на то, что арийцы до своего разделения не достигли земледельческого периода своей цивилизации. У арийцев, как и у рас урало-алтайских, самые древние имена времен года суть зима (hiems), эпоха снега, когда нужно было загонять стада в закут, и лето, когда стада уходили на пастбища.

Далее в исторический период были еще арийские племена, не достигшие эпохи земледелия.

Тацит описывает сарматов как кочевников, «in plaustro equoque viventibus» (лат. «живущих в повозке и на коне»); а Цезарь говорит, что пшеница не произрастала во внутренней Великобритании, но лишь на юге, обитаемом белгийскими племенами, недавно переселившимися из Галлии. Никакого хлебного растения еще не было найдено в круглых курганах Великобритании, но нередкое присутствие пестов и жерновов указывает, по-видимому, на то, что зерно не было неизвестно. Это, однако, не служит решительным доказательством, так как эти жернова могли служить для размалывании желудей или дикого овса.

Куно остроумно приводит мысль, что арийцы до своего разделения должны были знать злаки, так как имя мыши, означающее «вор», встречается в греческом, латинском, тевтонском и санскритском языках. Что могла воровать мышь, спрашивает он, если не хлебное зерно? Но этот аргумент не убедителен, так как в некоторых из озерных жилищ Южной Германии мы не находим зернового хлеба, но там попадаются орехи, которые могли воровать мыши.

Английское название grist, соответствующее немецкому gerste, латинскому hordeum, греческому κριθή и армянскому gari, указывает, однако, что какой-то род зерна, вероятно ячмень, был известен. Но этот злак, каков бы он ни был, мог произрастать без культуры; или же, когда пастухи переменяли пастбища, весной они могли делать в лесу расчистки посредством огня и сеять зерно, чтобы собирать его осенью; но не могло быть ни правильной культуры, ни постоянных загородей, ни собственности на землю.

За ячменем, который был, вероятно, первым злаком, возделывавшимся арийцами, последовали пшеница и полба. Имя льна, linum, весьма распространено и встречается во всех арийских языках в Европе, латинском, греческом, кельтском, готском и славянском. Но конопля, равно как и овес, рожь, горох, бобы и лук, не принадлежат к первичной арийской эпохе.

Что касается слов, относящихся к земледелию, то существует целая пропасть между арийскими языками Азии и Европы. Индоиранские языки имеют специальные термины для пашни, посева и уборки, которые не встречаются в Европе; и мы должны, вероятно, заключить из этого, что азиатские арийцы не перешли еще за пастушеский период в эпоху их разделения.

Мы уже заметили любопытное сходство между языками греческим и санскритским относительно слов, обозначающих оружие. Не менее любопытно сходство между словами латинскими, греческими, тевтонскими и славянскими, относящимися к земледелию, и несходство этих языков относительно слов, обозначающих оружие. Это, как кажется, указывает на то, что расы эллинская и италийская в то время, когда начало распространяться земледелие, должны были жить в мирном соседстве в области более северной, вероятно, в придунайских странах, соприкасаясь со славянами и тевтонами, и что более смертоносное оружие понадобилось им, когда они направились к югу для завоевания новых жилищ на берегах Средиземного моря.

Первобытной сохой была, очевидно, раздвоенная ветка дерева, на которую, вероятно, насаживался отросток оленьего рога. Финское слово kar-a обозначает одновременно соху и древесную ветвь, а индусское название сохи spandana обозначает также дерево. Мы можем предположить, что арийская соха была без сошника, на основании самой этимологии sock (сошник, палица), существующего в английском провинциальном языке и в староирландском (socc) в смысле пашущего орудия, и происхождение которого не может быть объяснено иначе, как староирландским soc (по-старогалльски husc), что означает свинью. Точно так же греческие названия ΰννις, ΰνη, должны происходить от ΰς, свинья. Значение слова должно было изменяться в такой постепенности: сначала свинья, потом свиное рыло, потом сошник и, наконец, соха или плуг. Но так как свинья не была известна в первые времена арийской цивилизации, то, может быть, из этого мы можем заключить, что первичная соха была без сошника.

Только что выведенные заключения относительно первобытного земледелия арийцев совершенно согласны с археологическими доказательствами. В свайных жилищах в Лайбахе, в Карнионе не найдено ни льна, ни зерна; но там найдены громадные количества орехов, равно как и зерен чилима, Тгара natans, которые, по словам Плиния, употреблялись фракийцами для приготовления хлеба ^{155}. В Шуссенриде, в Вюртемберге, вместе с желудями и орехами найдена в изобилии пшеница; но нет ни пряденого льна, ни прялок, так как единственным сфабрикованным предметом является кусок веревки, сделанный из липовой коры. В Моозедорфе, древнейшем, вероятно, из швейцарских озерных селений, нашли вместе с пшеницей ячмень и лен. Горох начинает встречаться к концу каменного века, тогда как турецкие бобы и чечевица появляются впервые лишь в бронзовом веке; а овса не найдено ни в одной из построек старее Мерингена, принадлежащего к концу бронзового века. Конопли не найдено вовсе. В озерных жилищах долины По, относящихся к бронзовому веку, когда свинья и лошадь уже были одомашнены, мы находим пшеницу, фасоль и лен и сверх того виноград, которого не найдено ни в одном из швейцарских сооружений^{156}.

Пища

Мы видели, что в самых древних озерных постройках, а именно в германских, единственной мучнистой пищей были орехи, желуди и плоды чилима. В эпоху, когда арийцы достигли Швейцарии, они научились возделывать ячмень и пшеницу, а во времена Цезаря рожь произрастала на юге Великобритании, хотя, как он говорит, ее не возделывали внутри острова. Желуди жарились в земляных сосудах; рожь раздавливали между двумя камнями и пекли в горячей золе лепешки из теста. Мясо жарили на вертеле или