Славяне и арийский мир

внимания и других авторов, таких, как Ральстон, Гёксли, Тёрнэм (Thurnam), Девис, Гринвелль, де Картфаж, Гаспи и Топинар.

По археологии я постоянно пользовался превосходным, но слишком мало известным сочинением Гельбига о доисторической цивилизации Италии и трудами Келлера, Мортилье и Бойд-Даукинса (Boyd- Dawkins).

Собственным взглядам я предоставлял как можно меньше места. Что касается главного тезиса этого сочинения, то он существенно не сходен со взглядами Шпигеля и Шрадера, хотя в отдельных случаях я скорее согласен с Куно, остроумное произведение которого, по-видимому, почти вовсе неизвестно^{3}.

Я считаю гипотезу касательно отношений иберов и басков совершенно новой. Я также сделал вывод из очень внушительной мысли Тёрнема о единстве первобытных арийцев с туранской расой округленных курганов Англии, которая, как мне кажется, может дать наиболее вероятное решение проблемы о происхождении арийцев; к ней я присоединил филологические доказательства Андерсона, Веске и Куно, которые одни хорошо изучили лингвистические соотношения первобытного арийского языка.

В главе о мифологии я старался вывести законные следствия из доказательства, предложенного г. Рисом (Rhys) в его Hibbert Lectures.

И.Т.

ГЛАВА ПЕРВАЯ СПОРНЫЙ ВОПРОС ОБ АРИЙЦАХ

Когда в конце прошлого века европейские ученые ознакомились с санскритом и зендом, то это знакомство породило новую науку: сравнительное языкознание. Сэр Вилльям Джонс первый положил ей начало в 1786 году, заявив, что сходство между санскритским, греческим, латинским, немецким и кельтическим языками может быть объяснено лишь предположением, что эти различные языки имеют общее происхождение. Гегель едва ли впал в преувеличение, когда приравнивал последствия этого открытия к открытию нового мира.

Пятьдесят лет прошло, прежде чем Боппу окончательно удалось установить научным образом то, что до тех пор было лишь вероятной гипотезой. Его Сравнительная Грамматика, вышедшая в свет в 1833–1835 годах, была заменена потом другими трудами и имеет ныне лишь исторический интерес; но ему принадлежит честь открытия метода сравнения грамматических форм, поставившего сравнительное языкознание в ряду наук. Бопп указал во многих сочинениях, что зенд и славянские языки, так же, как и албанский и армянский, должны быть включены в семейство языков, которые он назвал индогерманскими.

Большое семейство, существование которого было таким образом установлено, обнимает семь групп европейских языков: эллинскую, италийскую, кельтическую, тевтонскую, славянскую, литовско-латышскую и албанскую; в итоге все существующие в Европе языки, за исключением языков баскского, финского, венгерского и турецкого. Существуют также три азиатские группы: индусская, содержащая четырнадцать современных индусских наречий, происшедших от санскрита; группа иранская, заключающая в себе зендский, персидский, афганский, белуджийский, курдский и осетинский; наконец, армянская, средняя между греческой и иранской.

Еще не приискано никакого имени, которое совершенно подходило бы к этой семье языков. Наименование «иафетические», составленное по образцу семитических и хамитических, заставляет предполагать, что оно восходит до Иафета. Термин «кавказский» и слишком широк, и слишком узок в одно и то же время и применяется скорее к расе, чем к языку. Наименование «санскритские» дает неосновательное преобладание одному из членов группы. Названия: «индогерманские» и «индоевропейские» не только громоздки, но и не точны. Первое, принятое Боппом, весьма употребительно в Германии; но в глазах французских или итальянских ученых германский язык не имеет никакого права быть избранным в качестве типа европейских языков. Они предпочитают название «индоевропейский», но и этот, последний, с одной стороны, слишком узок, так как исключает армянский и иранский, а с другой стороны, слишком обширен, так как на языках, о которых идет речь, говорят лишь в части Индии и в части Европы.

Наименование языков арийскими, придуманное профессором Максом Мюллером, имеет то же неудобство, что и название их санскритскими, то есть оно подходит исключительно к языкам индоиранским; оно даже часто употребляется в этом узком смысле. Более того, оно указывает на древнюю Ариану, область, окружающую Герат, как на колыбель языков так называемых арийских, а это значит предрешать европейское или азиатское происхождение этих языков. Однако так как этот термин имеет то преимущество, что он прост и краток, то поэтому он вообще принят в Англии и часто употребляется во Франции и в Германии; поэтому-то мы и будем употреблять его на следующих страницах, несмотря на его неудобства.

Мы уже видели, что существование сравнительного языкознания как науки восходит к выходу в свет Сравнительной Грамматики Боппа в 1835 году. Но это научное событие не прошло без некоторых прискорбных последствий. Когда Бопп показал, что наибольшему числу европейских языков и некоторым из азиатских должно быть приписано общее происхождение, то явилось стремление допустить, как само собой разумеется, тот факт, будто народы, говорящие этими языками, происходят также от общих предков. Из первичного единства языков многие заключили непосредственно о первичном единстве расы.

Профессор Макс Мюллер благодаря очарованию своего стиля, своему выдающемуся таланту изложения и популяризации, своему высокому авторитету во всем, что относится к санскриту, более чем кто-либо другой способствовал распространению этого ошибочного мнения. Так, в своих Lectures on the Science of Language (1861) он говорит не только о древнем арийском языке, но и об «арийской расе», об «арийской семье»; он утверждает, что было время, «когда первые предки индусов, персов, греков, римлян, славян, кельтов и германцев жили не только в одном селении, но и под одной кровлей». Из того, что одинаковые формы языка «сохранились у всех народов арийского семейства, следует, что прежде, чем предки индусов и персов направились к югу Азии и прежде, чем азиатские переселенцы образовали в Европе колонии греческую, римскую, кельтскую, тевтонскую и славянскую, существовало небольшое арийское племя, обитавшее, вероятно, в самой высокой стране Центральной Азии, говорившее языком, который не был еще ни санскритским, ни греческим, ни немецким, но который содержал в зародыше диалектические элементы всех этих языков»^{4}.

Редко приходилось великому ученому написать более опасную фразу. Представленные столь привлекательным образом ученым, столь известным, как Макс Мюллер, рискованные предположения, который он, без сомнения, сам стал бы отрицать в настоящее время, были приняты без оговорок его многочисленными учениками благодаря его громадному авторитету. Во всяком случае, в Англии его ошибочные мнения весьма еще распространены^{5}; наши популяризаторы упорствуют в игнорировании трудов французских и немецких ученых, которые в течение последней четверти века доставили по вопросу о первобытном единстве арийских языков более научные объяснения. Весьма точным результатом их исследований является то, что предположение об общем происхождении народов, называемых арийскими, представляет чистый вымысел, столь же неправдоподобный, как и другая гипотеза, будто это маленькое племя Центральной Азии выделяло из себя большие ветви, переселявшиеся в Европу через пространство в 4000 миль.

Нельзя чересчур настаивать на том факте, что тождество языка подразумевает собою тождество расы, а также и что различие в языке предполагает и различие в расе. Одним и тем же языком говорят в Корнваллисе и Эссексе, а между тем в первом население кельтское, а в другом тевтонское. Наоборот, язык Корнваллиса отличен от того, которым говорят в Бретани, а раса почти одна и та же.

Два языка из одного и того же семейства, каковы французский и итальянский, имеют общее сходство с языком более древним, от которого оба происходят, но из этого вовсе не следует, чтобы французы и итальянцы, говорящие на этих языках, происходили от общих предков; самый неопытный глаз может отличить испанца от шведа, и, однако, оба говорят арийскими языками; и даже между северным и южным