черту.
Это могло относиться к любому человеку, но не к Келли. Он уже давно очень внимательно следил за своим здоровьем, не курил, ибо боялся заболеть раком, не ел жареного мяса из-за опасения заработать инфаркт. Поэтому, действительно, странно, что, обладая таким ипохондрическим характером, он позволил влить в себя большое количество кофе.
— Итак, что же ты предпринял?
Слоун поднял руку, выставив ладонь наружу.
— Единственное, что я мог сделать, так это пойти к Гамильтону и поделиться с ним своими предположениями и тем самым взвалить на его плечи груз моих соображений. Но самому провести расследование было невозможно.
— А как прореагировал Гамильтон?
— Он любезно меня выслушал, задал несколько ничего не значащих вопросов и отпустил с миром.
Да, на Гамильтона это похоже, с горечью подумал Морган. Рей Гамильтон представлял собой бесчувственный механизм, а вместо мозгов у него примитивный компьютер. Ему следовало бы отнестись серьезно к тому, о чем доложил ему Слоун, или на худой конец передать дело кому-нибудь для расследования и больше к нему не возвращаться. Но это было не в характере начальника.
— Пару недель назад, — продолжал Слоун, — он снова вызвал меня к себе и почему-то решил познакомить с какой-то незначительной заварухой, которая произошла в Панаме.
Каждый мускул Моргана напрягся.
— Значит, он все же серьезно отнесся к твоим подозрениям. Вероятно, Гамильтон уже знал, что произошло на самом деле.
Морган с трудом сдерживался, хотя от страха у него по спине поползли мурашки. Самое ужасное для агента, который провалился, заключается в том, что он сразу же лишается своего прикрытия. Без него он становится беззащитным, уязвимым, оголенным, как рак-отшельник без своего домика-ракушки.
Но еще страшнее, когда агент подозревает, что кто-то в этом прикрытии оказался предателем и тем самым поставил под вопрос пригодность агента, его жизнь.
Мысль о том, что это мог сделать какой-то высокий руководитель, который пользовался доверием, вызвала у Моргана взрыв ярости.
— Ты знаешь, кто это мог быть, Слоун?
— Могу только предположить. О том, что ты находился в Панаме, знали только три человека. И среди них находился тот, кто тебя заложил.
— Эти трое — Левинтон, Гамильтон и ты, Слоун, — сказал Морган.
— Имеется в виду связь между твоим, моим департаментом и самим боссом. Появившись в доме Беккера в ночь нашей встречи, Левинтон тем самым бросил на себя тень.
Морган завертел головой, словно воротник давил ему на шею.
— Значит, ты все же был там? И видел Левинтона?
— Конечно, был. Я не имел права уклониться от встречи с тобой.
— Но я же все глаза проглядел, стараясь высмотреть тебя, Слоун, и, к сожалению, так и не увидел.
— Я появился позже, но когда увидел Левинтона, то решил спрятаться за домом и продолжить наблюдение. — Губы друга Моргана скривились в усмешке. — Я вел себя как последний филер, а затем решил, что мне лучше всего потихоньку удалиться.
Морган бросил на Слоуна понимающий взгляд. Слоуну не следовало попадаться в западню, не следовало и оказываться в поле зрения тех людей.
— Ты действительно считаешь Левинтона виновным в утечке секретной информации?
Слоун пожал плечами.
— Вполне допускаю, на то имеются веские причины. Он активно поигрывает на скачках.
Морган удивленно поднял брови.
— И он в долгах?
— Еще в каких. Но сомневаюсь, что дело тут в деньгах.
— Почему?
— Потому, что только один человек знал о нашей встрече.
Гамильтон. При мысли об этом человеке кровь застыла в его жилах. Он всячески воздерживался произнести это имя, даже старался не думать о нем до тех пор, пока этого не сделал Слоун.
Вот как, подумал он, неужели это по его указанию его имя оказалось самым верхним в списке? Однако какую выгоду мог иметь шеф от этого? Гамильтон не был падок на деньги. Особых увлечений у него не было. Большую часть времени он проводил в Штабе. Тогда что же могло побудить этого человека поставить на кон его жизнь?
Нет, в этом трудно усмотреть какой-то смысл.
Став руководителем Штаба, Гамильтон сосредоточил в своих руках немалую власть. Ради ее сохранения он не станет подвергать себя опасности. Он не поддастся щедрым посулам, которые ему может предложить оппозиционная группа. Как и все сотрудники Штаба, шеф знал, что человек, который склонен к предательству своих людей, никогда больше не сможет пользоваться доверием, заполучив такую же власть снова.
— Гамильтон послал меня на встречу с тобой, Слоун, в дом Беккера, который был превращен в ловушку.
— Меня настораживает то, что твой шеф с беспокойством воспринял распространяемые слухи.
— Слухи? Какие слухи?
— О том, что в руководстве поговаривают о возможной отставке Гамильтона. Поговаривают и о том, что муссируется вопрос о его преемнике.
— Кто же предполагается на его место?
Слоун хихикнул и сильно потер правую щеку.
— Ты.
— Рехнулся ты, что ли, — почти автоматически выпалил Морган, опираясь спиной о гранитный валун. Ему припомнилась последняя беседа, состоявшаяся между ним и начальником, перед тем как он получил последнее задание. Об этой операции Гамильтон высказался довольно определенно. Он особо подчеркнул, что пришло время вытаскивать Неуловимого Рыцаря на свет божий, а ему самому готовиться к покою.
Жаль, что Морган пропустил тогда слова шефа мимо ушей. А не посылал ли начальник Неуловимого Рыцаря на задание с тем, чтобы испытать его? Или он сделал это для того, чтобы тихо и независимо расправиться с возможным конкурентом?
— Теперь понятно. Он все рассчитал и взвесил. Таким образом, Гамильтон намеревался либо избавиться от нас, либо использовать как наживку. Такую малюсенькую, но соблазнительную наживку, заброшенную для того, чтобы поймать очень коварную и очень скользкую змею.
В желудке Моргана что-то сжалось в болезненный комок.
— А ты не знаешь, кто за этим стоит?
— Как я могу точно знать, хотя почти все сходится на Левинтоне. Гамильтон мог сознательно изменить время и место нашей встречи и проследить, кто первым там появится.
На Гамильтона это было похоже. Ему было наплевать, что за этим стояли человеческие жизни. Он толкал людей прямиком в львиную пасть, не предупредив их об этом. И поступал так только для того, чтобы посмотреть, что из этого получится. Так случалось уже не раз. Начальник использовал своих людей ради каких-то тайных целей, не больно-то заботясь о жизни этих людей или благополучии их родных.
— У нас мало фактов, чтобы сделать определенные выводы. Мы до сих пор не можем быть полностью уверены в том, что Левинтон повинен сам, возможно, его просто подставляют.
— Ты прав. Поэтому нам следует вести расследование самим.
— Согласен, — вздохнул Морган, прижавшись головой к шероховатой поверхности камня. Он закрыл глаза. И вдруг в голове сверкнула неожиданная мысль. — Кто-нибудь еще знает о существовании этого места?
— Только Макарти. Но теперь этот бедолага не сможет никому сказать, как нас найти.
