ощущаться гораздо более тонкой, чем она была минуту назад. Так, пора брать себя в руки. Иначе меня в них возьмёт кто-нибудь ещё.
— Прекрати цирк, Аррек. Ты трезв, как стёклышко.
— Это, — угрожающе прорычал он, — можно легко исправить.
Дарай поболтал в воздухе бутылкой, будто обдумывая возможности. Дебош могущественного, в стельку пьяного князя, — пожалуй, он и в самом деле может всё сорвать, если приложит к делу немного воображения.
— У меня был друг, который очень впечатляюще применил подобную тактику во время одного важного дипломатического приёма, — радостно поддакнул он моим мыслям.
— Не будь идиотом. Ты никогда не позволишь себе напиться. Слишком ценишь контроль, чтобы позволить себе утратить его, даже ненадолго. А трезвый ты слишком хорошо понимаешь последствия, чтобы так сглупить.
— И то верно, — Аррек вдруг резко выпрямился — спокойный, гневный, страшный. И трезвый, как стёклышко.
Теперь, когда он уже не притворялся, мне в ноздри резко ударил переставший вписываться в контекст ситуации запах. Ауте, он и правда вылил на себя содержимое этой бутылки. Жуть. Правда, вино было самого высшего качества, с прекрасным букетом, так что при желании можно было принять аромат за хорошие духи. Но концентрация!
Недовольно раздув ноздри, я перестроила рецепторы, отсекая восприятие запаха. Не хватало ещё потакать его глупостям. Однако когда ужасающее амбре перестало меня отвлекать, мысли вновь, точно магнитом, притянул к себе проход в переливающийся тенями Зал. Пальцы Аррека больно впились в ладонь — и отпустили её. Я поймала себя на том, что зачарованно смотрю на вход, не в силах сдвинуться с места, не в силах даже дышать. Меня трясло.
— Падальщики, — с ненавистью выдохнул Аррек, проследив направление этого взгляда.
— Прекрати. Ты только делаешь хуже, — выдавила сквозь зубы. Усилием воли выпрямилась, готовясь сделать последний шаг.
Глубоко вздохнула, решившись.
— Вы боитесь туда идти, — неожиданно вмешался в мою внутреннюю борьбу человеческий голос. Резко повернулась, удивлённая неожиданной проницательностью Ворона.
Закрыла глаза.
— Да, — судорожно вздохнула, и звук подозрительно напоминал рыдание. Ни одно признание не требовало от меня такого мужества. — В жизни так не боялась. — Потом, после паузы и немного не по теме: — Это унизительно.
Они, разумеется, так и не поняли, к чему относилось последнее замечание.
— Ну так не ходи, — прошипел Аррек, пряча свои чувства (если они у него были) под маской гнева.
Я просто устало на него посмотрела, и арр, выругавшись себе под нос, сунул бутылку под мышку. Предложил мне освобождённую таким образом руку. Я положила ладонь ему на локоть, и под этим прикосновением он, кажется, ещё больше напрягся, если такое вообще было возможно. Младший князь Дома Вуэйн прошёл слишком суровую школу, чтобы выдать себя нервной дрожью, но состояние, в котором он сейчас пребывал, было дарайским эквивалентом моего судорожного возбуждения. Казалось, оба мы готовы взорваться от не находящей выхода яростно-решительной энергии.
В Ауте всё. Я подобрала свободной рукой длинные струящиеся юбки, и вместе, рука об руку, мы шагнули вперёд. Шагнули под своды арки. Шагнули навстречу судьбе.
Зал замер. Разговоры стихли. Все головы, точно по команде, повернулись в сторону царственной пары.
Хранительница — закутанная в белое, бледная и отстранённая. Её консорт, полыхающий алым и нахально лезущий в глаза на общем утончённо-печальном фоне. Трое закованных в чёрное оливулцев, возвышающихся за их спинами.
Уверена, бутылка произвела на всех желаемое впечатление. Аррек мог собой гордиться.
Вздёрнув нос и всем видом демонстрируя, что она сама по себе, а вовсе не с этим сияющим варваром, Антея тор Дериул-Шеррн улыбнулась своим гостям.
Одно из основных отличий этого Бала от всех остальных официальных мероприятий Эль-онн — происходящее в зале транслировалось в прямом эфире на все планеты Империи. Если я правильно просчитала реакцию общественности, подданные в этот момент все как один приникли к экранам, пытаясь понять, что же тут происходит.
Флаг им в руки. Чем пристальнее люди будут смотреть, тем лучше.
Мы медленно шли по террасе, одаривая присутствующих царственным вниманием. Сзади несколько эль-воинов незаметно подталкивали троих оливулцев. Я ожидала, что Аррек окажется центром всеобщего внимания (Ауте свидетельница, мне самой приходилось прикладывать сознательные усилия, чтобы не коситься на него время от времени), но обнаружила, что это не так. Взгляды приковывала я сама. И взгляды эти были… уклончивыми. Эль-лорды шарахались от меня. Эль-леди опускались в глубоких официальных реверансах.
Я кивала в ответ, едва замечая окружающих и думая о своём. Вокруг набирала силу светская воркотня. Все пикировали со всеми. У всего сказанного следовало слышать подтекст. Все отчаянно пытались вести утончённо-оскорбительные речи. Скучно.
Группа оливулцев, воинственно сплотивших ряды перед лицом наступающей опасности (меня), встретила приближение своей Императрицы выпяченными в преддверии бойни подбородками. Ворона наградили несколькими косыми взглядами. Грифона и Орлину — откровенно потрясёнными. Пусть гадают, как эта троица попала в свиту Хранительницы. Мы, игнорируя их, прошли мимо, но вдруг я затормозила, пытаясь понять, что же во всей сцене было неправильно. Коснулась ментальной защиты, которой были окутаны все находящиеся в Зале смертные.
Устало покачала головой. Да, это были чары, призванные защитить эльфов от людей. Но, похоже, прежде всего ментальные блоки защищали самих людей.
От меня.
Теперь, зная, что искать, заметила мощные щиты, которыми древние окутали более молодых эль-ин, не позволяя им читать в моём сознании. В воздухе витали чары, кажется, сплетённые Аллом Кендоратом из клана Расплетающих Сновидения и отсекающие меня от всех присутствующих. Так могли бы отсечь смертельно опасное творение Ауте. Просто… на всякий случай.
Эль-ин редко используют ментальную блокировку. В широко открытых сознаниях любой интересующийся может попытаться считать любую информацию. Справедливости ради скажем: любопытствующих мало. Слишком велик шанс после таких попыток превратиться в пускающее слюни растение. Во время первых контактов с людьми произошло несколько крайне неприятных несчастных случаев, и в конце концов мы научились ставить барьеры — просто для спокойствия не слишком умелых смертных псионов. Но на моей памяти никто и никогда не прибегал к подобной защите ради безопасности самих эль-ин. Должно быть… должно быть, что-то очень странное творилось сейчас в сознании Хранительницы, если старейшины кланов вынуждены были пойти на столь крайние меры.
Кто-то осторожно провёл пальцем по моей руке. Я ответила мужу чуть кривой улыбкой и быстро набросила на свой разум паутину защитных блоков, которые тут же укрепила мощными, подпитанными в Источнике щитами. Эль-ин, находящиеся поблизости, ощутимо расслабились, перестали ёжиться под своими белоснежными одеждами.
Аррек сжал губы, но ничего не сказал.
По верхним балконам вдруг пробежало странное возбуждение — гомон удивлённых вздохов, восхищённых сен-образов, тихий шелест голокамер. Я повернулась к ограде, отделяющей террасу от бездонной глубины Зала. Кто?
Эльфийка вспорхнула на ограду, на мгновение застыла в хрупкой неподвижности, давая всем возможность насладиться её торжествующим великолепием.
Всплеск цвета. Квинтэссенция жизни. Феерия чувственности.
Изумрудный, золотой, серебряные блики сливаются в дивный, бьющий в самое сердце образ.
Вииала тор Шеррн была ещё одной непокорной душой, демонстративно отказавшейся надеть сегодня траур. И как демонстративно!
Крылья — трепещущие полотна живой энергии — раскинулись за спиной великолепным плащом, подчёркивая и оттеняя всё, что нужно было подчеркнуть и оттенить. Золотые, серебряные, отливающие мёдом пряди волос подняты в высокую воздушную причёску, создающую впечатление чего-то нереального и странно гармоничного. Самые зелёные на свете глаза, оттенённые столь же зелёным камнем, пылающим во лбу. Макияж вокруг глаз — сложный узор из золотистых нитей и крошечных изумрудов.
Платье… Тут Ви превзошла себя. Такого я на ней ещё не видела.
Начнём с того, что, строго говоря, на старшей генохранительнице вообще ничего не было надето. Ни единой нитки. Вииала была признанной обладательницей самой великолепной фигуры на всём Эль-онн, и сейчас она бессовестно пользовалась этим. Обнажённую бархатистую кожу скрывали, трепеща тонкими изумрудными крылышками, сотни экзотических бабочек. Облако дивных насекомых окружало Вииалу, создавая иллюзию бального платья — вот длинная, разлетающаяся в стороны юбка, тугой, стягивающий талию корсет, вот царственный воротник и живой, отливающий всеми оттенками зелёного шлейф… А в следующий момент бабочки складывали крылья, или меняли положение, или отставали, не успевая за её стремительными движениями — и перед разгорячённым взглядом наблюдателя мелькали изгибы божественной фигуры. Грудь и бёдра всё время оставались прикрыты, но всё остальное мерцало, переливалось, трепетало на ветру и дразнило воображение. Мужчины (и некоторые женщины) поблизости выглядели так, будто их стукнули между глаз чем-то очень тяжёлым. Ви всегда знала, как стать центром всеобщего внимания.
Пожалуй, старшая советница выделяется на общем фоне даже больше, чем Аррек. Хотя… Я покосилась на чёткий профиль мужа, эффектно обрамлённый чёрными прядями. Ну, по крайней мере, она может занять почётное второе место.
— Генохранительница, — я вежливо взмахнула ушами в её сторону, но отдавала себе отсчёт, что выражение моего лица сейчас довольно болезненное. Аррек зарычал: очень, очень тихо, я скорее ощутила кожей вибрацию, чем услышала звук. Многие отводили глаза.
Причина, по которой Ви пошла на этот маскарад, была предельно ясна. Она не считала нужным надевать траур в день, когда наконец умрёт убийца её единственной дочери. Праздничный наряд, вызывающее поведение, неприкрытое торжество в глазах — после долгих лет сдержанности и благоразумия Вииала тор Шеррн наконец позволила себе показать, что чувствует и думает на самом деле. Я виновато потупилась, затем заставила себя вновь посмотреть на неё. Да, тётя Ви. Понимаю. Теперь можно. Ты имеешь право праздновать.
Её кривая улыбка блеснула клыками. Ви гибко соскользнула с перил, заставив облако бабочек брызнуть в разные стороны, чтобы тут же вновь собраться вокруг неё, создавая иллюзию струящегося изумрудного шёлка. Голографические камеры зачарованной стайкой летели за золотоволосой эльфийкой, транслируя каждый её шаг на всю Империю.
— Хранительница, — она поклонилась несколько более официально, чем следовало, опустив уши, высоко подняв крылья… и одаривая плотоядным взглядом моего мужа. Повинуясь кодексу этикета, который задала Ви, я протянула ей руку. Золотоволосая эльфийка взяла мою ладонь, поднесла к губам… и пребольно укусила. Невозмутимое выражение лица далось мне нелегко.
Когда Вииала вновь подняла голову, чтобы вызывающе встретиться со мной глазами, губы её были в крови. Она улыбалась.
— Довольно интересное сборище, вы не находите?
— Да, Ви, ты прекрасно всё организовала. Благодарю.
— Некоторое время назад появился тёмный король, а затем и его первый советник. У обоих были приглашения, так что охранникам пришлось их пропустить.
Мои уши дрогнули, благодаря за информацию и выражая любопытство. Интересно, как этой парочке удалось вырваться из круговерти дворцовых интриг, чтобы заявиться на Бал? Если, конечно, они не помирились… Нет, тогда бы пришли вместе. И всё равно тревожный знак. Тёмные на Совете? У воинов, обеспечивающих безопасность сегодняшнего мероприятия, кажется, выдался жуткий вечер. Эти двое здесь — большая угроза, чем вся Оливулская Империя. Однако это открывает уникальную возможность…
— Прекрасно.
Её уши удивлённо дрогнули, когда первая советница поняла: я действительно именно это имела в виду. Взгляд Ви стал неуверенным, будто она вдруг засомневалась: а не спятила ли Хранительница под влиянием тяжёлого стресса?
— Очень может быть, — буркнул Аррек. Вот уж кто никогда не опасался проникать в чужие мысли.
