Дни идут, новые вопросы, новые задачи. Друзья сидят, прихлебывая горячий кофе.
— Не выходит у меня из головы новый мол, — жалуется Себальд. — Я уж по-всякому думал. Что, если мы сделаем так? — Себальд набрасывает эскиз. — Вот посмотрите: полукессоны — сорок метров длины, десять высоты. Изготовим их в доках, к месту погрузки доставим вплавь и здесь, на месте, заполним бетоном и опустим. Песчаную подушку на дне подготовим заранее. Будет быстро и дешево.
— Покажем де Ионгу, — решают друзья.
Новый мол построен в небывало короткий срок. Весть об оригинальном техническом методе разнеслась среди инженеров-гидростроителей.
«Просим разработать подобный проект для нас», — пишут из Голландской Индии строители гавани в Сурабае, такой же заказ поступает из Чили.
Имя Рутгерса, как одного из лучших знатоков железобетона, уже широко известно среди строителей. Он возглавляет отделение бетона и железобетона, организованное при городской управе Роттердама. Вместе с Дудесом выполняет проект расширения гавани в Вальпарайзе. Рутгерс — непременный консультант многих строительных обществ и компаний водных сооружений. Его статьи о применении железобетона появляются в голландском журнале «Инженер» и в иностранных журналах.
В 1908 году инженера Рутгерса выбирают секретарем отделения строительства и водных сооружений Королевского института инженеров Голландии. Он представляет свою страну на международных конгрессах по железобетону в Базеле и Копенгагене.
1909 год. Себальд вновь входит в знакомое здание Делфт-ского института. Тот же веселый гомон в коридорах, та же строгая тишина аудиторий. Только теперь Себальд уже не студент. Приват-доцент Рутгерс два раза в неделю читает в Делфте специальный курс по железобетону.
На традиционных четвергах в доме у де Ионга с радостью встречают трех друзей.
— Инженер Рутгерс, Дудес, Роозен, — приветливо окликают их дамы и сослуживцы. Моложавая хозяйка дома довольна: молодежь пришла, будет хорошо.
Остроумные шутки, заразительный смех, веселые истории. И вряд ли кто-нибудь, встречавший Себальда на деионговских четвергах, мог представить себе другого Рутгерса, другие вечера.
Небольшая комната в рабочем квартале Роттердама. Стол, вокруг несколько стульев. Справа вдоль всей стены два больших стенных шкафа. Двери одного распахнуты. Себальд видит: пестрое лоскутное одеяло, на подушке торчащие косички и три пары детских глаз, которые с любопытством глядят на него. Второй шкаф закрыт, здесь спят родители.
Карандаш Себальда скользит по бумаге: метраж комнаты, количество живущих, заработок докера, сколько приходится на едока.
Следующий дом, следующий. Одно и то же. Только иногда над постелью родителей еще свисает с потолка люлька с груднышом. А на обед все те же бобы, чечевица да картошка, сдобренные говяжьим жиром.
Член партийной комиссии по быту рабочих — Себальд Рутгерс собирает материал для доклада социал-демократического депутата в муниципалитете.
По всей Голландии юноши и девушки, мужчины и женщины ходят из дома в дом с подписными листами.
Идет сбор денег на организацию рабочего кооператива, задуманного Социал-демократической рабочей партией Голландии.
Подписываются рабочие, члены партии, писатели, инженеры, врачи, коммерсанты, сочувствующие.
Известный архитектор Берлаг делает проект здания. В нем будут продовольственный магазин, пекарня, типография, зал для собраний.
Прибыль от кооператива по решению партии будет разделена на три части: треть — пайщикам, треть — профсоюзу, треть — в партийную кассу.
Строительство началось. Здание обрастает лесами. Все выше поднимаются кирпичные стены, все ближе окончание работы. И вдруг оказывается, что деньги на исходе. В ближайшие дни надо внести 10 тысяч гульденов. Строительная компания ждать не будет, здание передадут другим.
Десять тысяч, их не собрать за несколько дней. Себальд вспоминает: один из знакомых инженеров недавно получил наследство.
— Окажите услугу, коллега. Дайте мне в долг десять тысяч гульденов.
— Такую сумму? Это, вероятно, четыре ваших годовых оклада.
— Примерно, — отвечает Себальд.
Деньги получены. Строительство дома продолжается.
В день открытия здание кооператива «Вперед» украшено лозунгами и транспарантами. Масса гостей. Себальд разговаривает с рабочими, пожимает руки товарищам по партии, дает подробные разъяснения приехавшим на открытие. На трибуне Роланд-Гольст.
— Поздравляю вас с созданием крепости рабочего класса, с созданием островка социализма, отвоеванного у буржуазии…
И снова гавань и вечера над техническими журналами и в рабочих кварталах и совсем особые вечера в доме, куда ввел Себальда молодой врач Серус Меес. Хорошая дружба связывала этих двух молодых людей. Но каждый раз, когда речь заходила о политике, начинались жестокие стычки.
— Вся твоя политическая деятельность — бессмыслица, — горячился Серус.
— Нельзя замыкаться в своей профессии. Врач каждодневно сталкивается с социальными проблемами, — возражал Себальд. — Это я понял еще с детства в доме отца.
— Мой отец тоже врач. Давай я тебя познакомлю с ним.
— А если я сумею убедить его?
— Попробуй, — рассмеялся Серус.
Так Себальд попал в дом доктора Вима Мееса.
В первый день, увлеченный спором со старым врачом, Себальд даже не обратил внимания на спокойную девушку в скромной кофточке с высоким воротничком, молча слушавшую его полемику с отцом. Но, бывая здесь чаще и чаще, Себальд уже не представлял себе этот дом без Барты, без ее улыбки и серых глаз, неотступно следующих за ним.
Вначале она вмешивалась в разговор короткими замечаниями, потом все убежденней поддерживала Себальда и весело смеялась, когда отец задумывался, не находя возражений. А Себальд все ясней понимал, что приходит сюда совсем не для того, чтобы убедить в чем-то старого врача…
Они часто бывают вместе. Высокая, под стать Себальду, Барта шагает с ним рядом на демонстрациях, сопровождает его в рабочие кварталы.
Проходит немного времени, и доктор Вим Меес огорченно говорит своему другу:
— Умный, талантливый инженер, дельный и при этом обаятельный. Но это увлечение политикой… Вчера его опять видели на демонстрации. Да что демонстрация! Меня даже предупреждали: его уже взяли на заметку. Какие-нибудь беспорядки, и его арестуют как подстрекателя рабочих. И ему я должен отдать любимую дочь.
В 1902 году Барта Меес становится Бартой Рутгерс. В 1904 году родился первенец Ян, в 1906 году — второй сын, Вим.
Но дети не мешают Барте по-прежнему участвовать в партийной работе Себальда. Ее видят в квартирах рабочих, она помогает Себальду и в новом деле, которому он увлеченно отдает свой досуг.
Постоянно бывая в гавани, Себальд знал, как хитро выколачивают прибыль из нищенской оплаты грузчиков Никому из них не известно, когда прибудет судно, требующее разгрузки, когда будет поставлено под погрузку другое. Этим секретом владеют несколько агентов.
Дождь ли, жара ли и хочется есть, но уйти домой нельзя, рабочие руки могут потребоваться немедленно. Не будет тебя, найдутся другие. И вот десятки грузчиков сидят в кабачках предприимчивых торгашей. Водка, лук, селедка и хлеб. Последние гроши, заработанные вчера, переходят в карман кабатчика. Иного выхода нет: агент и владелец кабачка работают на паях. Не угодишь кабатчику — не позовут на погрузку. Они сидят часами и ждут, когда распахнется дверь и раздастся голос:
