Солнце было уже на полпути к горизонту, когда они вытащили лодку на теплый песок. Айван двигался как во сне; его лицо и глаза излучали чудо сегодняшнего дня. После неугомонного моря, земля под ногами казалась какой-то непривычной. Румяный полдень играл над маленькой бухтой, омывая лодки и блистающий океан теплым золотым сиянием. Айван опьянел от восхищения, чувствуя, как теплый слой песка облегает его лодыжки, а лучи горячего солнца покрывают плечи, и смотрел на геометрически правильные тени, отбрасываемые рыболовными сетями и вершами. Он наблюдал за тем, как Маас Барт сортирует красочных рыб странных форм, называя каждый вид, объясняя их ценность, повадки и способы приготовления. Как мало он еще знает; быть может, Маас Барт возьмет его с собой и научит морскому делу. Айван не отводил от происходящего глаз. Группы людей, рыбаки, женщины и дети бродили вокруг да около, поглядывая на улов. Они расхваливали Маас Барта и его удачу, громко восклицая при виде диковинных тварей, выловленных в море. Айвана в особый восторг привели две рыбы — странное создание, которое все называли 'морская кошка ', с круглым телом, из которого торчало восемь длинных щупалец, и уродливая серая рыбина, вся в зловещих иглах, которые, когда она надувалась, внезапно выдвигались вперед, так что рыба становилась похожей на бычий пузырь в шипах.
Когда отец Дадуса закончил сортировать рыбу, у него получилось три кучи: большая рыба предназначалась для продажи на рынке, немного оставили себе на жареху, а всевозможную мелочь Дадус и Айван должны были раздать толпившейся вокруг детворе. Изо всех сил стараясь казаться безразличными, мальчики управлялись со стремительно исчезавшими рыбешками. Именно тогда Айван и дал себе слово, что станет рыбаком, хотя уже час спустя его слово было подвергнуто самому серьезному испытанию.
Нож рыбака сверкал на полуденном солнце — это Маас Барт чистил и потрошил две пухлых кефали. Он работал очень проворно, внутренности подбрасывал в воздух, где их тут же подхватывали кружащие возле него птицы.
—Айван, иди сюда. — сказал Маас Барт.
—Да, сэр?
Рыбак приблизился к нему.
—Ты, значит, внук мисс Аманды? Что же ты пугаешь ее до смерти? Я хочу, чтобы ты взял эти кефали и отнес бабушке. Скажи, Маас Барт дарит их из уважения.
—Спасибо, сэр, — Айван взял рыбу.
—А ты, Дадус, отнеси эти кильки в кафе. Скажи мисс Иде, что я зайду к ней позже.
Рыбак подхватил большую корзину и с кряхтением водрузил ее на голову, чтобы нести на рынок. Оба мальчика смотрели, как он бредет по берегу и как тяжелая корзина, не качаясь, возвышается над его прямой спиной и мощными черными плечами, поблескивающими на солнце, Клубы дыма из трубки волнами кружили вокруг его головы, над ним пищали и клекотали морские ястребы. Они описывали круги и снижались, но так и не набрались храбрости спуститься так низко, чтобы схватить рыбу.
—Хочешь сходить со мной, Айван? — спросил Дадус.
—Куда ты идешь?
—В кафе. Ты разве не слышал, что сказал папа?
Айван замешкался. Ему очень не хотелось обрывать магическое сияние этого полдня, но он знал, что не скоро доберется до дома, и ему не хотелось, чтобы на холмах его застала ночь.
—Спорим, ты еще не был в кафе? Пошли, ман, у мисс Иды есть музыкальный проигрыватель.
На сей раз что-то таинственное было в манерах Дадуса, какое-то чувство превосходства. Они шли по пляжу, сначала очень медленно, под рассказы Дадуса о том, кто такая мисс Ида, как она приехала сюда из города, чтобы открыть первое в округе кафе, такое место, куда люди ходят по вечерам пить ром и пиво и танцевать под калипсо и другую музыку, которую играет проигрыватель. Глаза Дадуса все сильнее разгорались на веснушчатом коричневом лице.
—Некоторые люди-христиане с Голубого Залива, почтмейстерша, жена учителя и другие не любят мисс Иду. — Его глаза стали еще больше, а голос — тише, но выразительнее. — Говорят, что она шик- леди. — Он уставился на Айвана, кивая в знак подтверждения своих слов.
—О, — протянул Айван и, поняв недостаточность своего ответа, добавил, — это здорово.
—Да, — сказал Дадус, — и отец то же самое говорит.
Они перешли на свой обычный темп — короткие перебежки, иногда пускались наперегонки, кричали, бросали камни в песчаные буруны и песок друг в друга. Но мысли Айвана обгоняли его. Пьют ром и танцуют под городскую музыку, да? Эта картина казалась заманчивой, таинственной и, конечно же, запретной. Мальчики обогнули мыс, и перед ними появилась небольшая бухта. Они принялись кричать на стаю стервятников, слетевшихся на дохлую рыбу, выброшенную на берег прибоем. «Джанкро, джан-кро!», — кричали они, и большущие канюки разлетались в разные стороны, шипя и отрыгивая падаль, а их лысые головки неуклюже тряслись, пока они поднимались в воздух на своих скрипучих крыльях ржаво-черного цвета. Мальчики, затаив дыхание, наблюдали за тем, как зловещие стервятники описывали большие грациозные круги, сверкая на солнце красными головками.
—Знаешь что? — сказал Дадус. — Я люблю мисс Иду. Когда я стану большим, буду просить ее.
—Чего просить? — не понял Айван.
—Чего просить? Чего просить? — в каждом повторении Дадус выказывал все больше презрения и недоверия. — Ты спрашиваешь — чего просить? Ее руки, конечно.
Получив урок, Айван промолчал. Вот, значит, о чем он думает? О женитьбе! Только вот кто, интересно, захочет такого в мужья — нос картошкой, лицо приплюснутое и все в веснушках, как голубиное яйцо? Ведет себя всегда невероятно обходительно, как будто у него самые приятные манеры, и все потому, что живет в Голубом Заливе. Говорит о том, чтобы жениться на шик-леди? В порыве злости Айван замедлил шаг и так наступил своему другу на ногу, что тот полетел вместе с ведром с рыбой, которая разлетелась по песку.
Пока они ее собирали и отмывали от песка, Айван спросил:
—А что значит шик-леди?
—Ну и ну! — Дадус, сморщил лицо в маску презрительного удивления. — Ты что, банго? Не знаешь, что такое шик-леди?
—А ты сам-то знаешь? — напал на него Айван.
Дадус покачал головой в высокомерном презрении, словно не мог поверить тому, что кто-то может быть таким отсталым и не знать, кто такая шик-леди, и, более того, обвинить а неосведомленности его, Дадуса. Он зашагал вперед так, будто даже не мог снизойти до обсуждения подобной дерзости.
—По-моему, ты ничего не ответил, — пробормотал Айван.
—У меня нет времени играть с ребенком, — Дадус бросил ответ через плечо, не меняя своей горделивой походки.
Для Айвана это было слишком. Назвав его сначала банго — тупой деревенщиной, — а затем ребенком, Дадус оскорбил и его ум, и возраст.
—Кого ты назвал ребенком?
Что-то в голосе Айвана подсказало Дадусу, что лучше бы ему направить разговор в менее рискованное русло.
—Только ребенок не знает, кто такая шик-леди — лучшая женщина в мире. Каждый мужчина любит такую женщину, но она любит далеко не каждого мужчину.
Дадус хотел добавить для выразительности: «Только ребенок не знает подобных вещей». Но, как говорится: 'У труса звучат только кости ', и потому он ничего не сказал. Во всяком случае, хотя Айвана объяснение удовлетворило не вполне, он, по крайней мере, готов был простить Дадусу обиду. Они пошли дальше.
Но любопытство Айвана было разогрето. Позднее время перестало его беспокоить, как и снисходительное обращение Дадуса, Он уже представил себе и кафе, и загадочно манящую шик-леди, которая произвела столь разное впечатление, с одной стороны, на Дадуса, а с другой, на почтмейстершу.
Кафе мисс Иды под названием «Крутой наездник» было совсем не таким, как он представлял, но чего, собственно говоря, он ожидал? Объяснения Дадуса не отличались точностью. Кафе располагалось на пляже в тени кокосовых деревьев, стволы которых были побелены на восемь футов в высоту. Строение под тростниковой крышей оказалось довольно большим. Стены были разноцветные, и когда мальчики подошли,
