уворачиваться и наносить удары, была уйма времени. Его лицо болело, в нем кипел гнев или, вернее, холодная контролируемая ярость. Казалось, он знал каждое движение Длиньши еще до того, как тот его совершал, увертывался от его нападений и полосовал его ножом. Схватка стала похожей на танец и пошла в зловещем ритме: увернулся — полоснул, увернулся — полоснул. Каждый раз, когда он резал, он чувствовал, как острие ножа пронзает рубашку и натыкается на что-то твердое и все-таки мягкое. Каждый раз Длиньша вскрикивал, но не сдавался, и Айван продолжал танцевать и полосовать ножом, танцевать и полосовать, совершая, как ему казалось, замедленные изящные движения.
Но Длиньша все-таки нашел в себе силы прижать Айвана к скамейке, и, когда зазубренные края бутылки распороли его плоть, он почувствовал, как вспыхнули ребра. Затем он уже сидел на Длиньше, у которого не было больше бутылки и который кричал от страха, стараясь защитить лицо ладонями.
—Не надо — до меня — доебываться, — говорил Айван, акцентируя каждое слово хлестким взмахом ножа, которым делал длинные неглубокие зарубки на щеках и носу врага. Кровь пузырилась на пальцах Длиньши, и он орал, как младенец. Потом чьи-то руки схватили Айвана и оттащили от Длиньши. Он слышал, как кричит пастор:
—Бандиты убивают Длиньшу! Полиция! — И какие-то люди в возбуждении забегали вокруг него, а он стоял на коленях, ухватившись ладонями за свой кровоточащий живот и неистово сблевывал. Ему показалось, что он увидел испуганное лицо Эльзы, которая пробиралась к нему сквозь толпу.
—Эльза, — выдохнул он, — скажи Хилтону…
Все закружилось в безумном водовороте, и он ничего не мог понять, пока не очнулся в полицейском участке с кровавой повязкой на ребрах.
Глава 12. Дорога исправления
Трава была примятой, редкой и коричневатой. Несколько измученных миндалевых деревьев с побеленными стволами предоставляли единственную тень во всем прогулочном дворике. Жозе паря высоко в воздухе, принял мяч на грудь и плавным движением перевел его при приземлении на ногу. Он сделал ложный замах, чтобы обвести Большую Троицу, и, резко уйдя влево, оставил споткнувшегося Троицу позади и погнал мяч по тюремному двору дальше, сверкая голыми пятками.
—Иисусе, видишь, как он шикарно двигается, — не удержался от восхищения один из мужчин.
—Так мы и жили в Тренчтауне, — прихвастнул Диллинжер.
Жозе ударил по мячу, попал в самый центр ворот и, сделав презрительный жест остальным игрокам, прошагал к компании мужчин, которые наблюдали за игрой, устроившись в тени миндалевого дерева.
—Чо, вы не подготовлены для меня, — заважничал Жозе. — Как видите, мастерство есть мастерство. — Его зубы блестели в широкой улыбке. Даже просторная тюремная рубаха и обвисшие шорты не первой свежести не могли скрыть кошачью грацию его движений. Но не успел он добрался до друзей под деревом, как в воздухе прозвучал командный оклик.
—Жозе, иди сюда! — крикнул охранник. Жозе настороженно повернулся в его сторону.
—Иди сюда, Смит, к тебе посетитель.
—Но сейчас разве время для посещений?
—Иди и помалкивай, — сказал охранник. Жозе пожал плечами, предназначив этот жест для друзей, и пошел за охранником, пародируя его исполненную собственной важности походку на чуть согнутых ногах. Мужчины под деревом засмеялись. Охранник подозрительно посмотрел на Жозе.
Жозе улыбнулся и снова пожал плечами.
—Чо, они там дураки все, — сказал он, не обращая внимания на смех.
Охранник свернул на гравиевую дорожку, которая вела вовсе не в приемную для посетителей, а к зданию дирекции. Это было странно — какой-такой посетитель? Впервые за пять лет. Почему в здании дирекции и в неурочный час? Жозе оставалось сидеть всего полгода, и он не хотел никаких проблем.
—Эй, капрал, мы идем к зданию дирекции? Ноги в брюках цветах хаки чеканили шаг.
Черные ботинки скрипели по гравию.
—Иди без разговоров. — Охранник не желал признаваться в своей неосведомленности, особенно перед известным своей неуправляемостью Жозе.
Вот дерьмо, выругался про себя Жозе. Уверен, что какой-нибудь пидор открыл свой гнусный ротик перед начальством. Так оно и есть. А у меня полгода осталось, понятно? Буду все отрицать. Знать не знаю, начальник, ведать не ведаю. Вот так, сэр, крупные неприятности, откуда ни возьмись? Уверен, что это тот пидор, девочка-мальчик. Грязный маленький содомит, он это. Ротик его чертов движется так, словно он жопу у ниггера подлизывает. Убью его, жопника чертова. Вот только что — ганджа или лотерея? Все равно ничего они мне не пришьют. Ни в чем не признаюсь, и никто мне срока не добавит. Клянусь всем, пусть я умру, но выберусь отсюда.
Но в конторе его ожидало вовсе не начальство, а какой-то долговязый черный, которого Жозе никогда не видел раньше, с чуть вытянутым умным лицом. Глаза спрятаны за темными очками.
—Хосе Смит, сэр, — сказал капрал, бодро от салютовав и пристукнув каблуком по асфальту.
Человек сидел за столом начальства и просматривал досье.
—Спасибо-капрал-больше-ничего-не-требуется, — не поднимая глаз, протянул он с надменной монотонностью отличника школы.
Так это полиция, подумал Жозе, изучая его костистое лицо и одежду изящного покроя. Наверняка полиция, кто еще? Вид у него что надо, парень твердый. Инстинкт подсказывал Жозе быть крайне осторожным, поэтому он стоял, ничего не говоря, и, притворившись, что пристально смотрит в направлении стены, украдкой изучал мужчину, который наверняка смотрел на него из-за стекол темных очков. У него много времени? У меня тоже много времени — полгода, подумал Жозе. Кто он все-таки? Точно полиция, полицейский Звездный Мальчик. Что ему, интересно, от меня надо?
Единственный звук в комнате исходил от большого кондиционера, с гудением лениво толкавшего своими лопастями застоявшийся воздух.
—Ты знаешь меня? — Внезапный вопрос ошарашил Жозе.
—Нет, — пробормотал он.
—Нет кто?
—Нет, сэр. Нет, СЭР.
—А я тебя знаю. В мои дела входит знать таких, как ты. Джозеф Смит, номер 07116. Мелкий криминал из Западного Кингстона. Чтобы быть совсем точным — из Тренчтауна.
Жозе ничего не ответил. Пусть оскорбляет меня, подумал он. Он посмотрел на мужчину и сладко улыбнулся.
—Сколько ты уже сидишь?
Жозе бросил взгляд на досье и поднял брови, словно говоря: ты что читать не умеешь? Подождал довольно долго, чтобы показаться дерзким, но не переборщить, и ответил скромно:
—Пять лет, сэр, пять лет и пять месяцев.
—За что сидишь?
Жозе промолчал.
—За что сидишь? — повысил голос мужчина, сжав губы.
—Говорят, украл какой-то мотоцикл, сэр.
Мужчина ухмыльнулся.
—Говорят? Тебя взяли в стельку пьяного, когда ты ехал на мотоцикле, так ведь?
Жозе, стараясь быть на высоте, сделал серьезное лицо.
—Неправда?
—Правда, сэр, — пробормотал он, — но…
—В следующий раз, когда будешь воровать мотоцикл, — сказал мужчина голосом, в котором прозвучал смех, — убедись предварительно, что он не принадлежит сыну комиссара полиции, ладно?
