обязанностям.
Флоров вышел на улицу. Двор заполнился людьми, словно по мановению волшебной палочки. Мужчины вернулись. Впереди стоял мулла и пристально смотрел Флорову прямо в глаза.
— Ее нельзя хоронить, она жива, только находится в бессознательном состоянии, — сказал Флоров. — Вы же современные люди. Девятнадцатый век на дворе.
— Всевышний ее забрал, она должна быть похоронена до захода солнца. Я все сказал! — проговорил мулла и, потеряв к продолжению разговора всякий интерес, отвернулся и направился к голове процессии.
— Это противозаконно. Я доложу уряднику! — в отчаянии крикнул Флоров, он понял, что вот-вот грянет ужасное, а именно — при нем погребут живого человека, а он ничего не сможет предпринять, терпеть это было сверх его сил, еще немного и рассудок его помутится, толкнув на самые необдуманные поступки.
Но он уже созрел для самых решительных действий. Пусть потом за них придется отвечать, пусть его судят, у кого поднимется рука осудить его за то, что он не дал погубить молодую душу.
— Семен, — тихо подозвал он возницу. — У меня в шкатулке мушкет имеется.
— Барин, я с вами до конца, — прошептал тот. — Никому не позволено таку красу губить. Там под облучком есть кинжал, я его с кавказской привез.
Они направились в сторону распахнутых ворот, стараясь не торопиться и не привлекать внимания. Но их заметили, потому что как только они вышли из дома, за каждым их шагом неотступно следили десятки подозрительных глаз.
— Эй, урус, куда пошел? — окликнули их. — Останься.
— Нечего нам тут глядеть, — ответствовал Семен. — Мы другой веры, христианской. Вы не останавливайтесь, ваше благородь.
— Стой, говорю! — грубо приказали им, потом забухали шаги, быстро приближаясь.
Семен чуть поотстал и в тот же миг был схвачен за плечи. Тогда он развернулся и размашисто, чисто по-русски, дал напавшему в зубы. На некоторое время он освободился и крикнул:
— Беги, барин! Там под облучком, под облучком!
И был немедля погребен сразу несколькими коренастыми мужчинами, но, вопреки всему, ему удалось воспрять, и он начал швырять их в разные стороны.
Флоров припустил со всех ног. Коляска была недалече, всего то двадцать шагов. И в это время словно бомба взорвалась у него в голове, залив глаза чернильной темнотой. Ноги его подкосились, и со всего маху он покатился по косогору вниз, остановившись, лишь уткнувшись в заросли короткой, но очень густой травы.
Очнувшись, как ему показалось через секунду, он обнаружил рядом с головой большой, с кулак, гладкий окровавленный камень, похоже, выпущенный с метательного ремня. Еще движимый мыслью спасти, он привстал и остановился, пораженный видом пустого двора с распахнутыми воротами, внутри которого старухи деловито выливали воду из корыта.
Тогда он сел на коляску и поехал на кладбище. И застал там то же запустение, лишь Семен молча сидел и мрачно курил трубку перед свеженасыпанным курганом черной земли.
В безуспешных попытках начать-таки работу по новой локальной сети пропадал уже второй день. В низу живота уже поселился червячок, что медленно посасывал и подначивал и так напряженные нервы.
Алик смотрел с семнадцатого этажа на церковь и пытался внутренне себя разубедить.
Ну и что, что существовал в теперешней губернии Кисулинский район? Но не было же Идеи ни в упомянутом районе, ни в волости. Никогда не было.
Грозы были. По данным той же самой местной сети, в 1872 году прокатилось более ста гроз, из-за которых в губернии погибло двенадцать человек. Ну и что?
Одновременно, он очень хорошо уяснил, что сон уж больно реалистичный, напоминает скорее запись действительно произошедшего события. Скажем, память поколений. Но в таком случае, в переписи должен был участвовать предок Флорова.
Он подсел к компьютеру, надеясь это уточнить, пока до него вдруг не дошло, что в стенном шкафу кто-то стоит. С резко застучавшим сердцем он обернулся, чтобы едва не умереть от остановки сердца, потому что в приоткрытой дверце стоял Сашка живой и невредимый, махая ему рукой.
Потом видение исчезло, оставив серый с металлическим отливом Сашкин халат, висящий на вешалке и раскачиваемый вентиляционной струей из кондиционера.
Алик вытер выступивший холодный пот, и некоторое время приходил в себя. Когда в бешеном ритме сердца стали различимы отдельные удары, он поднялся и подошел к шкафу.
Исключая одинокий Сашкин халат, он был пуст. 'Не догадались менты шкаф осмотреть', — подумал Алик. — 'Если б дело было зимой, обязательно бы все выгребли. А так, летом они и не предполагали, что он может Сашке зачем-то пригодиться'.
А, правда, зачем? Алик помнил, что Сашка всегда одевал этот халат, когда уходил из Башни по переходу, соединяющего ее с портом. Начальству говорил, что надо проконсультироваться с ребятами из ДИСа, но пару раз, когда он срочно понадобливался, Алик так и не смог его там отыскать.
Линял он, надо полагать, в город по своим делам. Правда, было непонятно, как он без машины обходился, она ведь на спецстоянке оставалась. В крайнем случае, мог такси вызвать. При его зряплате это не смертельно. Туда-сюда, обратно, тебе — мене приятно.
'Может, дискета какая завалялась?' — подумал он и стал шарить по карманам. И нашарил.
Что-то твердое. Но не дискета.
Это был пропуск на еще одну автостоянку, с Сашкиной фамилией. Становилось непонятно, зачем ему вторая стоянка, да еще так далеко, ведь у него имелось бесплатная парковка рядом с Башней. Алик осекся: номер машины был другой.
В общем, тоже не криминал. У многих в отделе не одна машина. Но чтобы хронический болтун Сашка ни разу (!) не только не похвалился, а даже не упомянул, что у него новая машина! Это кое-что значило. Он еще не знал что, но стало вырисовываться нечто грозное, что было совсем не в духе Сашкиного беззаботного характера.
Ранее он уже понял, что многого не знал о своем бывшем напарнике. Теперь же до него дошло, что он не знал его совершенно. Теперь вставал вопрос, а хочет ли он знать больше. Безопасно ли это. Ведь его убили.
Он уже потянулся к трубке, чтобы позвонить Анфимову, и вдруг так явственно припомнил его ухмылку во время их последней встречи, что в нем взыграло чувство противоречия.
— Пойти, что ли глянуть? — проговорил Алик вслух.
Словно услышав его, компьютер за его спиной вдруг издал низкий предостерегающий гул. 'Опять напряжение в сети прыгнуло, чертов Собакин!' — подумал Алик, бросаясь к машине, чтобы скорее выключить.
Блок питания продолжал гудеть, даже выбросил пару искр, а потом вдруг затих, и из-под него выбежал юркий блестящий таракан.
— Ах ты, гаденыш! — вскричал Алик. — Замыкание устраиваешь, а самого хоть бы хны!
Живучая скотина!
Он снял с ноги ботинок и, хромая, бросился на вредителя. Пару раз он со всей злости шарахнул по столу и, в конце концов, убил бы гада, но таракан успел заползти на зеркальце, при помощи которого Алик стриг волосы в носу, и он суеверно бить не стал: разбитое зеркало к покойнику, проверенный наукой факт.
Таракан успел спрыгнуть на пол, после чего совершил странный самоубийственный маневр, побежав прямо на Алика, продолжающего угрожающе и без особого толка размахивать ботинком. Уклоняясь от разящего удара, он нырнул под вторую ногу Алика, и Флоров с наслаждением надавил.
Наслаждение было резко оборвано, когда он вместо слабого сопротивления и громкого хруста, почувствовал себя так, словно наступил на грабли. Ощущение было кратковременное, но очень острое и болезненное. Спустя мгновение, оно исчезло так же внезапно, как и появилось, а таракана он так и не нашел, ни живого, ни дохлого. Ловкая скотина оказалась.
Алик стал вспоминать, что же он хотел предпринять до битвы с внезапно появившимся насекомым, но странная истома охватила его, и в качестве первоочередных задач появилось вдруг желание срочно попить горячего кофейку.
Чашку кофею.
'Почему бы и нет?' — подумал он.
Помешивая ложечкой янтарный нескафе и вглядываясь в гущу, он вдруг разглядел в ней всплывающий и переворачивающийся в неге латинский знак «инс». 'Вот так и бывает с заработавшимися программистами', — констатировал он.
Все на суженных гадают, а мы на программы будем. Однако инсерт и не думал исчезать, поплавал еще, прежде чем потонуть. Это уже более походило на временное помешательство, нежели на гадание.
Алик копнул ложкой еще, вызвав со дна целый ворох мерцающих, словно на дисплее цифр. Чашка уже светилась вся. И поверхность стола около чаши светилась. Огоньки весело бежали по столу по направлению к дисплею, и он сам собой вдруг включился.
— ЗДРАВСТВУЙ, АЛЬБЕРТ, — загорелось на нем безо всяких табличек и ДОСовских оболочек, просто возникла строка в абсолютном мраке.
— Ты кто? — оторопело спросил он вслух.
— ДРУГ.
— Да ладно, знаем мы ваши штучки, — махнул он рукой. — Собакин, ты? Сначала мне все глаза пририсовывал, а теперь всю эту чертовщину затеял, да? Не уймешься, пожалуюсь Дегенерату — так и знай.
— ЭТО НЕ ШУТКА. С ТОБОЙ ГОВОРИТ КОМПЬЮТЕРНЫЙ ВИРУС КЕЛЛО.
— Кончай, говорю! — не выдержал Алик. — Погоди, выдеру сейчас все твои микрофоны.
Он наклонился, шаря под столом и даже под стулом.
— ВСТАТЬ, — приказал Келло.
— С чего бы это? — проговорил Алик, пока до него не дошло, что он уже стоит.
— СЕСТЬ, — сказал Келло, и он послушно сел.
— Ни черта себе! — вырвалось у него. — Это что — гипноз?
— НЕТ. Я ПОМЕСТИЛ ВНУТРЬ ТЕБЯ СВОЙ РЕЗИДЕНТСКИЙ ВИРУС. ПОМНИШЬ ТАРАКАНА?
У Алика возникло нехорошее чувство, что он медленно, но верно сходит с ума.
Успокоиться, приказал он себе. Но если это Собакин, будет тебе спокойствие, клавиатурой по фейсу.
— Сейчас встану и выключу! — решил он.
— ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРИЧИНИТЬ МНЕ ВРЕДА, ТЫ ПОЛНОСТЬЮ В МОЕЙ ВЛАСТИ.
— Фик я в твоей власти! Кто бы ты ни был, я пошел, а ты попробуй меня останови.
— Я ЭТОГО НЕ ХОТЕЛ, НО… РАЗДЕНЬСЯ.
— Не понял, — пробормотал Алик, но все он уже прекрасно понял.
Руки послушно расстегивали пуговицы на рубашке, затем молнию на брюках. Сначала он повесил и рубашку и брюки на спинку стула, потом стянул с себя трусы и положил сверху.
— Носки снимать? — спросил он.
— СЮДА ИДЕТ ОСОБЬ ЖЕНСКОГО ПОЛА. ТАБЕЛЬНЫЙ НОМЕР 037…
— Марина Азерникова! Она обещала зайти! — взвыл Алик, хватая вещи со стула, было мучительно стыдно, да и холодно стоять под струей холодного потока из кондиционера с голой
