– Хорошо, тогда встретимся вечером в баре. Покажешь мне его.
Дождавшись ухода Ромы, Шорохов позвонил Неволину.
– Накопал что-нибудь в центре Рахитова?
– Завтра поеду, – вяло пообещал следователь. – Никуда вахтовики не денутся. Их только через месяц увезут. Успеем провести все следственные мероприятия.
– Интересное кино. Чем же ты сегодня занимался? Я весь в мыле как савраска, а ты, значит, отдыхаешь?
– Болею я. Могу я заболеть?
– А что ж ты с утра на совещании не сказал? Взял бы бюллетень, другой бы поехал в рахитовский центр.
– Да поехал я. Только не доехал.
– Как это? Да говори ты, темнила!
После паузы Неволин нейтральным тоном поинтересовался:
– Слушай, а у тебя никогда не бывает так, что ты вдруг все забываешь, и все вокруг кажется таким необычным?
– Бывает, – задушевным тоном признался майор. – Больше того, я могу показать тебе один дом, где таких людей полно. Это кстати, недалеко от центра Рахитова, куда ты ехал, но не доехал.
– Кончай издеваться, я серьезно.
– Я тоже, – сказал Шорохов, внутренне закипая. – Завтра генерал нас ждет с докладом, а у нас еще конь не валялся. Если ты еще этих долбанных вахтовиков не привезешь, нам тогда точно хана. Крутохвостов отымеет нас прямо в кабинете, и тогда действительно все вокруг покажется нам очень необычным.
7.
Шорохов ехал по Южному шоссе, слушая Морское радио. Когда работал порт, в это время по южке было не протолкнуться. Специальная программа на Морском была. 'Прием пробок у населения' называлась. Нет худа без добра. Теперь можно ездить совершенно свободно. Так как машин на четырех полосном полотне было мало, все гнали как сумасшедшие. Внезапно его нагло подрезал насмерть тонированный спилер – кабриолет. Обогнав, он резко затормозил, в результате чего, майор едва не въехал ему в зад, а потом резко прибавил скорости. Шорохов опешил от такой наглости, включил сирену и погнался за ним. Некоторое время, перескакивая из полосы на полосу и выписывая сложные не поддающиеся описанию па на сплошной разметке, они гнали в паре, словно волк и заяц из известного сериала. На кабриолете движок стоял мощнее, в ином случае майор, обладавший большим опытом езды без правил, давно бы догнал нарушителя. Тот словно дразнил его, сначала подпуская ближе, затем увеличивая дистанцию. Майора охватил азарт.
Кайф прервал сработавший виброзвонок сотового телефона. После случившейся с ним ерундовой аварии (действительно ерунда, месяц в корсете) Шорохов никогда больше не разговаривал на ходу. С огромным сожалением от прерванного удовольствия, майор, сбросив скорость, свернул на обочину. Занятый разговором, он не видел, как преследуемый им автомобиль, оставшийся без надзора и долженствующий по идее улепетывать во все лопатки, повел себя неадекватно, истерично затормозил, едва не став причиной аварии, его занесло, корму смешно мотало по всей ширине дороге, но, несмотря на все ухищрения, ему удалось остановиться только стами метрами дальше.
Звонил Рома.
– Он здесь. Я узнал его, – возбужденно сообщил он. – Зашел в 'Зубы' с напарником парой слов перекинуться, а тот водила, который про Прыг – скока трепался, здесь.
– Идиот! Ты же сказал, что он вечером только появится. Какого черта ты туда поперся? Не спугни его!
– Да я хотел как лучше. Сразу после грязей и зашел, с мокрой спиной, – залепетал Рома.
– Ты у меня с мокрой жопой пойдешь! – пригрозил Шорохов. – Жди меня, и не вздумай на водилу пялиться, придурок!
Майор опять включил мигалку и, спугнув встречного автолоха, развернулся через две сплошные. Пятившийся задним ходом кабриолет, уже сокративший расстояние наполовину, озадаченно замер. Постояв пару минут, преследовать майора не стал, и уже в спокойной манере продолжил движение в разрешенном направлении.
В 'Зубах' тусовались таксисты, бомбившие в дневное время. Жека Томилкин работал исключительно ночью, бармен Семен (для клиентов Сэм) даже удивился.
– Компанию решил поменять? – поинтересовался он у вошедшего.
– Сегодня она будет в урезанном виде.
Жека сделал заказ и, хотя свободных мест было много, лишь за одним столиком пристроилась пара таксистов, прошел в самый угол. Сэму пришлось даже торшер включить, там было темно. Прошло с четверть часа, когда заявился Рома.
– Ты чего? – удивился Сэм. – День с ночью перепутал?
– Что, я пивка не могу попить в своем баре как простой клиент?
– Решил познать новые ощущения? Какое тебе налить?
– Только не 'Алгинское', я сам в него воду добавлял.
– И я, – радостно подтвердил Сэм.
Рома обернулся в зал и вдруг дернулся, резко повернув к Сэму напряженное лицо.
– Эй, приятель, какое пиво будем пить? – пытался достучаться до него Сэм.
Казалось, тот не понимает, о чем идет речь.
– Так значит, Алгинское?- прикололся Сэм.
Рома попался и торопливо кивнул:
– Да, налей, пожалуйста.
Сэма обуяла совесть:
– Я тебе лучше баночное подам.
Оставив банку на стойке, Рома сбегал в туалет, откуда позвонил Шорохову. Когда вернулся, Сэм сказал:
– Сходил? Теперь моя очередь. Подмени, раз уж пришел. Клиентов еще пару часов не будет, так что не перетрудишься. Зуб даю.
Зуб он давал напрасно, потому что едва скрылся в сортире, как тренькнул звонок над входной дверью. Рома поднял голову и увидел массивный силуэт. Обычно клиенты заскакивали и бегом к стойке. Появившийся посетитель входить не спешил.
Несколько секунд он внимательно изучал зал, хотя, что там изучать, всего трое посетителей, и только после этого подошел к Роме.
В облике посетителя повсеместно присутствовала дисгармония. Изящный кожаный плащ от Труссаче никак не вязался с грубым дегенеративным лицом. Оно было все покрыто волосами, даже на лбу росли редкие длинные волоски. Лоб узкий, глаза близко посаженные, взгляд дурной, мало осмысленный, как у наркомана. Короче, питекантроп, надушенный духами Павиан. Рома поинтересовался, что клиент желает.
Прыг-скок посмотрел на него таким взглядом, что бармен невольно поежился.
Животной силой и таким же интеллектом веяло от незнакомца. Парень вообще без тормозов, понял Рома. Он молча ткнул пальцем Роме за спину, где стояла батарея бутылок. Если клиент не хочет разговаривать, это его право. И Рома мстительно нацедил ему пойло подороже.
Если до этого Рома подсчитывал, сколько слупит с клиента, то когда Прыг-скок протянул руку за бокалом, все его подсчеты вылетели из головы, а желудок так свело, что он чуть не обгадился на месте. Ладонь незнакомца густо поросла мехом, что казалось, на нее надета перчатка. Рома сразу допер, что это или чудовищное совпадение, или это и есть тот самый чел, о котором допытывался Шорохов. Пока Прыг-скок жадно утолял жажду, Рома лихорадочно соображал, как бы дать знать майору. Сэм как назло застрял в туалете.
Жизнь в зале била ключом. Таксисты, Рома вспомнил их имена – Володька и Сашок, откуда- то из Новоапрельска, о чем- то повздорили и, с шумом раздвинув стулья, сцепились руками. Кто у кого уложит руку на стол, тот, стало быть, и прав. У Жеки законтрабасил сотовый. Он его взял, заалекал, но, похоже, собеседник был вне зоны доступа.
Прыг-скок распахнул полы плаща, и если бы у Ромы была матка, она бы опустилась.
В районе пуза клиента на кожаных помочах висел короткий толстый пулемет с двумя торчащими как у чертика рожками. Прыг-скоку достаточно было отстегнуть пряжки, и серпер сверзился ему в руки. Рома стоял ни жив, не мертв. Если бы парню вздумалось прицелиться в него, он бы даже не шевельнулся. Они не подозревал, что способен так испугаться.
Прыг-скок взял серпер за заднюю рукоять и большим пальцем ловко отщелкнул рычажок предохранителя. После чего полуобернулся и вытянул руку с оружием.
Сигаретный дым прошила алая нить лазерного прицела 'Серп'. Новоапрелевцы тягали руки, не обращая внимания, как над самыми головами рыскает целеуказатель.
Жека Томилкин поднял глаза, и когда свет брызнул ему в лицо, то ничего не понял, а только закрыл ослепленные глаза ладонью. Прыг-скок плавно шевельнул курком, и скрытый глушителем, раздался довольно приятный для слуха звук, напоминающий чириканье толстых ленивых воробьев.
Ударной силой Жеку отбросило назад, но стена не дала ему упасть. Глаза на протяжении всей очереди оставались открытыми, и он, должно быть, видел пули перед тем, как они били его в лицо.
Убийца отпустил курок, наступила тишина, нарушаемая лишь конвульсиями трупа, после чего повел вытянутой рукой в сторону остолбеневших таксистов. Те закричали и кинулись к дверям. Убийца опять нежно тронул курок. Раздалось знакомое чириканье. Володька споткнулся и в таком положении пересек линию огня: очередь прошила тело по всей длине – от плеча до паха. Почти разрезанный пополам, таксист рухнул на пол, умерев еще стоя.
Сашок, уже ничего не соображая от ужаса, залез под столик, и в таким положении затих, удерживая хрупкую крышу за ножки. Прыг-скок очередью перечеркнул поверхность стола крест-накрест.
Казалось, что он промахнулся, потому что Сашок сразу поднялся на ноги.
Укоризненно посмотрев на убийцу, он погрозил ему пальцем и громко хрюкнул: у него оказались пробиты связки. После чего повернулся и поплелся в сторону выхода, словно надеясь на порядочность убийцы и на то, что он не станет добивать раненого. Прыг-скок хладнокровно дал ему очередь в спину. Там, куда направлялась жертва, все окрасилось кровью, и труп упал.
Рома понял, что в баре осталось всего двое живых, причем кроме него только убийца. И еще он с обреченностью понял, что момент, чтобы сбежать под шумок бездарно упущен, потому что он как последний идиот стоял и лицезрел, как этот подонок убивает людей, будто пришел на представление. Оцепение его прошло, и он прыснул под стойку.
Это произошло именно в тот момент, когда убийца повернулся, чтобы убрать последнего свидетеля. Роме повезло, убийца не увидел, куда он делся, но у него было подозрение. Чтобы проверить его, Прыг-скок выставил руку над стойкой. Рома увидел медленно плывущее над головой вороненое дуло калибром 11 миллиметров.
Лучик порскал по сторонам, и бутылки, вымытые бокалы, выстроенные на полках под стойкой, красиво переливались. Рома чувствовал, что сейчас лицо убийцы появится над стойкой, и он убьет его так же походя, как убил всех остальных. В принципе он мог и не выглядывать, а дать очередь наудачу, а потом уже стрелять на вопли раненого. Высокая стойка, очевидно, подтолкнула бы, в конце концов, к этой эффективной мере, если бы не Сэм (господи, этот неудачник по жизни, бедолага Сэм), как говорится, он не вовремя появился на свет, что и говорить о его внеурочном появлении из туалета.
Вернее, он так и не успел появиться из туалета. Только дернул на себя дверь, и убийца рефлекторно среагировал на скрип дверной пружины. У него было слишком ограничено время на
