– Это кто падлы? – в очереди оказалась пара недобитых вахтовиков.
– Знаете, кто у меня крыша, сам Шерхан!
– Нам плевать, мы через неделю отплываем!
Убегая от них и огибая квартал, Зубов потратил полчаса. В груди у него все оборвалось, он почему-то очертил для себя именно этот срок. Ворвавшись домой, он услышал голоса на кухне и испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Инна улыбалась ему, и он улыбнулся в ответ, но улыбка сползла с его губ, когда он посмотрел на бриджи Прыг-скока, а он первым делом устремил свой взгляд именно туда. Гость сидел, вальяжно расставив ноги, огромный член тяжело провис почти до колена, тяжело оттопыривая штанину, усталый и насытившийся, словно только что проглотивший кролика удав.
– Тебя только за смертью посылать, – пробасил Прыг-скок, он выглядел чрезвычайно довольным, от него едко разило свежим потом, а в уголке рта застыла тягучая слюна.
Начальник отдела внутренних расследований носил фамилию Менгель и имел чин капитана. Высохшей фигурой он напоминал Кощея, за глаза его никто иначе и не называл. Он всерьез взялся за персональные дела майора Шорохова и следователя Неволина, для начала заставив долго просидеть их в приемной. На просьбу принять их вместе и побыстрее покончить с этой бодягой он отвечал презрительным взглядом.
Первым в кабинет попал Шорохов, в два счета написавший рапорт, пока Неволин по всегдашней привычке тщательно обдумывал и мусолил каждую фразу.
Менгель читал рапорт долго, так что Шорохов уже начал сомневаться, один ли лист он написал. Капитан оторвался от чтения, кривя губы в иезуитской ухмылке.
– Значит, не хотим правду писать? Меня не интересует, с кем вы там подрались, и кто вам поставил синяк под глаз. Я спрашиваю, как вы докатились до жизни такой?
Как вы, офицер, опозорили честь мундира? – и неожиданно спросил. – Вы как принимаете наркотики – вечером или с утра?
– Да я их вообще не принимаю! – возмутился Шорохов. – И что это за тон, капитан?
Я все-таки старше вас по званию.
– Под высоким званием может скрываться неприглядная личина, – менторским тоном добавил капитан. – К тому же звания не присваиваются навечно. Если не посмертно.
Вы сказали, что не принимаете наркотики. Врете! Вот результаты судмедэскпертизы.
В крови у вас обнаружены следы триклоизрябкиттима. Ноль – три промилле. Чем вы это объясните?
– Я написал в рапорте, что это меня уколола женщина из красного кабриолета!
– Как ее зовут? Номер машины!
– Откуда я знаю? Я сразу отключился.
– Не помните, даже с кем кололись! Вы катитесь по наклонной, майор. Это у вас не первый серьезный проступок, если не сказать большее. В первый раз вы устроили недопустимые гонки в центре города. Тогда кстати вас не удосужились проверить на наркотики, возможно, у вас хобби такое – гонять под кайфом. Я буду вынужден поставить вопрос о вашем служебном несоответствии.
Капитан с негодованием отодвинул рапорт и велел подождать в соседней комнате, лично проследив, чтобы напарники не встретились и не смогли перемолвиться словом.
Прочитав подробнейшее описание на восьми листах, Менгель откинулся на спинку кресла и хитро глянул на стоявшего с обреченным видом Неволина.
– Самого главного не написали! С какого возраста принимаете наркотики?
– Ни с какого, – терпеливо ответил Неволин, даже не удивившись вопросу.
– Врете! – это было его любимое слово. – Эксперты обнаружили в вашей крови ноль шесть промилле триклоизрябкиттима – в два раза больше, чем у вашего напарника!
Что, меньшая доза не пробирает?
– Дело в том, что я подвергся нападению девицы с красного кабриолета дважды – вчера и сегодня.
– Для наркоманов у вас подозрительно одинаковые видения. Договорились уже?
Красный кабриолет видите ли. И где прикажете его искать – в ваших угарных снах?
К тому же период распада триклоизрябкиттима восемь часов, и вы никак не можете все списать на вчерашнее. Упрямые факты говорят о том, что вы наркоман со стажем.
И дружка своего подсадили. Какой позор! Напарники, сотрудники ГАИ, ловили приход в служебной машине, что и зафиксировано в протоколе.
– Мы потеряли сознание на улице. Нас действительно нашли в машине? Я бы хотел узнать, кто нас обнаружил. Если в машину нас сажали злоумышленники, могли остаться следы. Чем черт не шутит, отпечатки пальцев могли сохраниться. Вы проверили машину?
– Мы все проверим! – зловеще пообещал капитан. – И выведем вас на чистую воду.
Молитесь богу, что у вас чистый послужной список и это первое нарушение. Может вам удастся остаться в органах, только конечно не следователем, патрульным на перекресток.
Напарники встретились на стоянке для служебных машин перед зданием УВД.
– Как ты? – спросил Шорохов.
– Обещал регулировщиком на перекресток, – махнул рукой Неволин.- Знал, что это дело ничем хорошим не кончится. Вообще-то ты во всем виноват. Если б не твоя кипучая деятельность, нас бы не тронули. На фига ты вообще в драку полез?
– Я значит, виноват? – возмутился Шорохов. – Сам просил помочь, вместе съездить, а потом обвиняешь. Регулировщиком его на дорогу, видишь ли, выставят. Мне вообще билет на Черный пароход обещают.
– Иди ты, – не поверил Неволин. – И что ты теперь будешь делать?
– Мальчишник устрою. Займи денег.
– Так ты ведь уплывешь.
– Вот как заговорил. Как с ворами драться так это товарищ майор, как денег занять другу в последний путь, так это другие.
– Чего городишь? Какой последний путь, типун тебе на язык.
С шумом вышедшие из УВД Ларьков и Емелин демонстративно молча прошли мимо них.
– Не здороваются, как с прокаженным, – сплюнул Шорохов.
Несколько человек смотрели из окон, но быстро отвернулись, когда их заметили.
Неволин почувствовал некий дискомфорт, словно тень от опального друга упала на него.
– Я пойду, пожалуй, меня Зося ждет, – сказал он.
– И ты Брутт, – вздохнул Шорохов.
Неволин проговорил стандартные слова сочувствия 'Все образуется' и все такое, и пошел к машине, с трудом сдерживая шаги, чтобы не побежать. Он сел в машину, смотрясь в зеркало, поправил безупречный пробор и увидел, что Шорохов все еще стоит перед УВД, и ему придется проехать мимо него. Он вспомнил, как в школе все смеялись над его фамилией, говорили, что век ему в тюрьме сидеть, а поговорка 'От тюрьмы, да от сумы не уйдешь' была самой ненавистной на свете. Может, он и ментом назло стал.
Шорохов смотрел, как неволинская машина, протаранив бордюр, скакнула на полосу встречного движения и унеслась в объезд здания. Криво ухмыльнувшись, он хотел закурить, но настроения не было никакого, он кинул так и не прикуренную в мусорный ящик. Не попал, наклонился, чтобы поднять, и тут с угла здания вывернула машина с довольно сильно помятым колпаком.
– Садись, подвезу! – предложил Неволин.
– Тебя же Зося ждет, – поддел майор.
– Подождет.
– Ну и что ты думаешь делать? – спросил Неволин, когда майор сел в машину.
– Продолжить начатое, поеду в Рахитовский центр, узнаю фамилии вахтовиков, которых Перилов с Георгадзе подцепили.
Неволин посмотрел на него с уважением.
– А я думал, горькую пойдешь глушить.
– С чего бы это? Я в отставке только тогда, когда мне сам Крутохвостов прикажет, а не Кощей. Где кстати капитан, я бы ему, – Шорохов потер крупный кулак.
– Подожди ты со своим капитаном. Есть дела более неотложные, требующие немедленного анализа. А капитану в репу успеешь дать перед тем, как на пристань ехать.
– Утешил. А какие неотложные дела ты имел в виду?
– Меня все время мучает один вопрос. Почему у меня оказалась двойная доза триклана? Я что здоровее тебя, что баба двойную вколола? Она стерва однозначно, но на дуру мало похожа.
– Ну, ошиблась, стервы тоже ошибаются.
– В том то и дело, что ошибиться сложно. Это же не инъекция, триклан проникает в кровь через порез, через царапину. Какая уж тут двойная доза? Я тут кое-что прикинул.
– Прикинул хрен к носу. Говори конкретно.
– Перехожу к конкретике. Двойную дозу я получил, потому что дозу мне дали дважды.
– Железная логика. Наверное, я зря к тебе сел. Конечно, два раза, не три же!
– Дело, видите ли, в том, уважаемый, что первую дозу я получил не от той мадамы, а раньше, еще утром. Помнится, мне было хреново, я еще заснул в машине. Потом уже стервоза мне вторую вкатила, она не знала о первой. Кесарев сказал, что я в любом случае далеко бы не уехал, вырубился бы за рулем, да еще бы и в столб въехал.
– Я был на грани провала. Я у тебя в машине сидел!
– Это я был на грани. Если бы патруль наткнулся на нас на полчаса позже, уже не откачали бы.
– Кто по твоему мог подсунуть тебе первую дозу?
– Зося? Может, у нее кто есть?
– Я даже знаю кто. Эта стерва в красном. У них розовая любовь и они решили травануть самца. Не болтай ерунду! Как ты можешь подозревать женщину, на которой женат не первый год?
– Женишься, поймешь. Что бы со мной не случилось, первым делом я всегда на нее грешу.
– А ты не греши. Невооруженным взглядом видно, что нас обоих хотели вывести из игры, едва мы в Рахитовский центр собрались.
– Об этом знали только в управлении. Ты полагаешь, что и траванули меня у нас же?
Невозможно, – они посмотрели друг на друга и одновременно воскликнули. – Кесарев!
– Похоже, он тебе от головы не совсем аскофен тогда дал. Причем так здорово помогло, что ты чуть без нее и не остался.
– Но что связывает Кесарева и Рахитовский центр? Что там может быть такого ужасного, куда мы не должны совать нос? Центр даже не частный, полностью принадлежит государству.
– Кесареву могли хорошо заплатить. С другой стороны Кесарев тоже врач, может, у него сокурсники в центре. Попросили об услуге.
– Я как-то вел дело о врачах, которые органы воровали для трансплантации, должен тебе признаться, врачи будут покруче уголовников, из них практически невозможно выбить информацию, и против коллег они никогда не идут.
