следователь все еще охая и растирая голову, бросился вязать. Спустя минуту товарищ лежал на спине спеленатый как младенец.
– Бутылки уцелели? – первым делом поинтересовался он.
– Да. Жить хочешь? – спросил майор, на что захваченный также ответил утвердительно.
– Как тебя зовут?
– Лох, – не моргнув глазом, заявил пленник.
– И этот туда же. Будешь у нас Лох-2,- решил майор, потом повернулся к напарнику.
– Ну, давай, следователь, коли арестованного.
– Где находится медицинский центр? Как туда попасть? – спросил Неволин, тут и началось.
Задержанный вывернул глаза и страшно завыл. На губах выступила и запузырилась пена. Шорохов от неожиданности и двинул его пудовым кулаком по голове. Лох-2 дернулся и затих.
– Ты его не убил? – с надеждой спросил Неволин.
– Не должен. Очухается как миленький.
Они в спокойной обстановке обыскали пленника и нашли у него лишь упаковку ампул аминазина, просроченных на пять лет.
– Может он псих? Аминазин в кармане, пена у рта, – предположил майор.
– Не скажи. Пока я не заговорил про медцентр, он вел себя абсолютно адекватно.
– Чего же он испугался?
– Он не испугался, Витя, он ус…ся от страха. Ты видел его глаза? Он будто призрака увидел. Что-то сильно всех пугает одно упоминание медцентра.
Для продолжения допроса необходимо было привести лоха-2 в сознание. Водопровод в доме не действовал, судя по устрашающего вида ветвистой ржавчине, довольно давно.
Майор по – молодецки метнулся на улицу и принес снега. Они растерли несчастного, и тот вскоре замычал, задергался, даже пену у рта обновил.
– Спокойно, мы тебе ничего плохого не сделаем, мы не врачи и вообще люди приезжие, скоро отсюда уйдем, – успокоил Неволин.
Задержанный перестал дергаться, и уставил на них единственный, как оказалось, глаз. Второй был покрыт бельмом.
– Вы точно не врачи? – недоверчиво спросил он.
– Точно нет. Мы из милиции. Ты ведь ничего не имеешь против милиционеров? Кстати, ты почему так врачей боишься?
– Кто же их не боится? Можно подумать, вы их не боитесь. Один знакомый лох рассказывал, как они его дружка потрошили, орган за органом, так и преставился под ножом. У меня видал, глаза нет. Тоже они, я и понять ничего не успел, налетели, зрачок вынули, белок оставили.
– Врешь! Что ж они прямо на улице тебе глаз резали? Для этого операционная нужна.
– У нас такие специалисты, голыми руками операции делают. Я же говорю – орган за органом.
– Ну ладно, – Неволин переглянулся с напарником, поняв, что тот тоже не верит россказням бомжа. – Про медицинский центр слыхал?
– А как же!
Напарники переглянулись уже с надеждой.
– Так он существует?
– Функционирует! – подчеркнул Лох-2.- У нас лучшие специалисты в Европе работают.
– Проведешь нас туда?
Задержанный предпринял неудачную попытку лягнуться, потом, елозя всем телом, как червяк, пытающийся скрыться в яблоке, стал вкручиваться в узкую нишу между ржавой ванной и стеной. Ему удалось таким образом расклиниться там, что напарникам даже сообща не удалось выдворить его обратно. Неволин от бессилия даже пнул его, но был остановлен напарником.
– Ты разве не видишь, он больной! Сумасшедший.
Если до этого Лох-2 только подвывал, то, услышав слова Шорохова, истерически захохотал.
– Точно, псих, – согласился Неволин.
– Сами вы психи! – выкрикнул задержанный. – Только законченный идиот может пойти в медицинский центр! Только дебил в квадрате!
– Эту побасенку мы слышали. Тот, кто в медцентр пойдет, тот не вернется.
Лох-2 затих, потом опять зашелся в истерическом смехе.
– Вы ничего не поняли! Вы вернетесь, только другие. Не такие как сейчас.
– Можно поподробней.
– Еще чего, – задержанный вдруг застучал зубами. – Когда вы потом вернетесь, вы же мне отомстите.
– И часто из медцентра ТАКИЕ возвращаются?
Лох-2 завращал глазами, словно прислушиваясь ими.
– Они приходят ночью. Никто не выходит на улицу ночью. Здесь самые страшные ночи в мире!
– Мы это уже поняли.
Майор кивнул напарнику, и они вышли в коридор посовещаться.
– С каждой минутой этот милый городок нравится мне все меньше, – признался майор.
– Ты веришь россказням этого убогого? -удивился Неволин.- Я больше, чем уверен, что все в его словах сплошные галлюцинации, а он обычный псих. Ты видел его глаз?
Сделано грубо и совсем не напоминает хирургическое вмешательство. Если бы хотели взять орган для трансплантации, взяли бы весь глаз целиком, а не один зрачок.
Кому нужен один зрачок?
– Да, он очень сильно смахивает на психа,- согласился Шорохов.- Он пускает пену и воет, и вообще производит кучу нелогичных вещей, чтобы казаться больным на голову, но одно в его словах настоящее. Это чувство неподдельного ужаса, с которым он говорит о медцентре. Сколько сейчас времени?
– Почти полдень. Какое это имеет значение?
– Часиков через шесть начнет смеркаться. Осень все-таки. Линять отсюда надо до темноты.
– Линять из-за слов сумасшедшего? Сорвать задание из-за того, что наболтал шизофреник? Я вас не понимаю, майор. Не хочется вас обижать, но мне кажется, вы испугались?
– А мне не обидно. И знаешь почему? Потому что я хочу уцелеть. Уже второй нами встреченный бьется в падучей, стоит ему услышать о медцентре. Я все больше убеждаюсь, что это действительно страшное место. Столько лет прошло, город давно распался и агонизирует, а медцентр продолжает работать, как ни в чем не бывало.
Представляешь, чего они могли там наворочать? Они обижены системой, которая их вышвырнула на свалку, у кого хочешь, шары пойдут набекрень. Эти люди особые, они работали на секретную программу, возможно, на оборонку, представляешь, чего они могли наизобретать от своей обиды?
– С чего ты взял, что они работали на оборонку?
– А с чего бы это сугубо мирный медицинский центр с навороченной аппаратурой и выдающимися специалистами располагать в городке с симпатичным названием Алга-17?
Номерные названия давали только жутко секретным ящикам. Сюда раньше без спецпропуска нечего было и соваться. Этот несчастный сказал, что людей в медцентре не убивают, а делают их другими. Универсальных солдат готовят.
– Почему именно солдат?
– Потому что все эти жутко секретные ящики всегда работали на войну.
– Прыг-скок!
– Возможно. Теперь ты мне веришь?
– Но как наше задание?
– Данные нами получены. Косвенные, но и черт с ними. Центр функционирует.
– Мне надо еще побеседовать с задержанным, только ты не мешай, – попросил Неволин.
Они вернулись. Задержанный за это время не сдвинулся с места, намертво застряв в узкой нише.
– Товарищ, можно вас спросить? – Неволин постучал по высунуто ноге.
Задержанный ногу втянул, но над краем ванный показалось его перепуганное лицо.
– А почему вас так зовут. Все, кого мы встречаем, называют себя лохи.
– А кто же мы? Переделанные те люди, а мы самые настоящие лохи. Мы ублюдки из последних. Мало нас уже осталось.
– Могу вам возразить, что переделанные тоже не идеальны, и зря вы о себе так уничижительно. Кстати, мы по вашей терминологии тоже лохи?
– Самые настоящие, – осклабился допрашиваемый.
– Мы с вашей терминологией не согласны, ну да бог с ней. Скажите лучше, не встречали вы такого человека в пальто, лицо неприятное, похож на енота.
Не дослушав его, задержанный стал вопить, опять, как и предыдущий повторяя 'Пальто!
Пальто!'. Неволину с большим трудом удалось его успокоить.
– Что вам далось это пальто?
– Он за вами следил? – с напряженным интересом спросил задержанный.
Неволин сказал, что нет и напоследок как бы невзначай сказал:
– Мы тут с товарищем посовещались и решили уходить к себе. Скажите нам, чтобы мы случайно в медцентр не забрели, в какой он стороне.
– А вы точно туда не пойдете? – доверчиво спросил задержанный.
Неволин проявил твердость и перед доверчивым взглядом устоял.
– Конечно, нет.
– Там где лес кончается, – тихо проговорил Лох-2.
– Где кончается лес? Где это?
– Внимание! Дом окружен! – внезапно раздался снаружи усиленный неким средством голос.
Напарники с проклятиями вскочили на ноги и достали оружие.
– Я же говорил! я предупреждал! – завыл задержанный. – Это он! Человек в пальто!
– Ты к окну, но не высовывайся, я в подъезд! – быстро проинструктировал майор Неволина. – И не дрейфь, прорвемся.
Неволин встал сбоку от окна и выглянул. Напротив дома застыла шеренга разношерстно одетых людей. Многие были в откровенном тряпье, но сжимали в руках автоматы. Командовал ими их старый знакомец-Енот. Укрываясь за шеренгой, он прокричал в огромный, из огромного цельного куска тонкой жести, рупор:
