оборачиваться только в волков?..
Вопрос вышел неуместный и глупый. Тем более глупый, если учесть, где я сейчас находилась. Вообще-то по всем правилам мне следовало бы испугаться оборотня. Он двигался так легко и мягко, что вся моя хваленая скорость не стала бы для него хоть сколько-нибудь реальной помехой. Без магии, без оружия, один на один вот с таким… да, мне наверняка стоило испугаться.
Но я отчего-то не испугалась.
Может быть, так случилось из-за того, что на лице у волкодлака не читалось ни малейшего желания причинять мне вред. Напротив, он смотрел на меня с искренним недоумением: так, будто я не пришла к нему по коридору, а как минимум спустилась с небес.
— Мрыс эт веллер келленгарм, — наконец выговорил он. — Тебя я знаю, но… как?
Я сглотнула.
Я не узнала его лица. Это было немудрено, ибо лица я не видела ни разу; но голос — голос его, с характерным оборотничьим акцентом, мне уже приходилось однажды слышать. Или не однажды — это как посмотреть…
Сон, приснившийся мне три с лишним месяца назад. Сон и тот, третий, который был тогда со мной; тот, о чьем присутствии я узнала лишь за считаные секунды до пробуждения… Боги мои, но кто он?
Кто он — и кто я?
— Как ты попала сюда? — спросил он за долю секунды до того, как я раскрыла рот.
— Ногами, — машинально брякнула я. — По коридору.
Оборотень усмехнулся:
— Обернись.
Я недоверчиво посмотрела на него. Знаем мы этот прием… я, стало быть, отвернусь, тут-то меня и тюкнут по маковке. Хотя, с другой стороны, от волкодлака я почему-то не ожидала подлости. Странно, кстати. Прежде я считала, что уже разучилась доверять людям.
Не отводя от него взгляда, я отвела левую руку назад. Пальцы мгновенно наткнулись на что-то твердое и холодное; его не было здесь, когда я сюда вошла!
Я обернулась, вняв совету волкодлака, — и не поверила глазам. Передо мной стояла стена — самая что ни на есть натуральная, каменная и холодная. Практически такая же, как и во всей остальной тюрьме… но мрыс дерр гаст, как же я сумела через нее пройти?
Чисто машинально я проверила, не иллюзия ли это. Коротенькое заклинание привычно слетело с моих губ; я успела еще подумать, что чар здесь нет, но магия откликнулась — неожиданно сильно и охотно.
Нет, это была не иллюзия. Реальная, совершенно настоящая стена; более того, за этой стеной не было вообще ничего. И не могло ничего быть: мир заканчивался, сворачивался в клубок — и весь он ограничивался этой маленькой комнатой.
На дальней стене, впрочем, я заметила дверь. Там, кажется, этот мир соприкасался с нашим… или не с нашим, мрыс его разберет, — но должна же эта дверь куда-нибудь вести?
Не знаю, что меня поразило больше. То ли волкодлак с подозрительно знакомым мне голосом; то ли моя неожиданная способность проходить сквозь каменные стены; то ли магия, неожиданно вернувшаяся ко мне; то ли мир, столь же неожиданно свернувшийся в крошечный комок. Но здесь было интересно. Здесь определенно было куда интереснее, чем в том солнечном вестибюле.
Я забыла даже про Эгмонта вместе с бестиологом, директором и докладами. Это место стоило того, чтобы узнать о нем подробнее; вот только с чего конкретно мне стоит начать? У этого клубка было слишком много концов, за которые можно дергать, но чутье подсказывало мне — лишь один из них поможет размотать клубок до конца.
— Где мы находимся? — Я обернулась к оборотню, решив, что он-то точно должен знать ответы на все вопросы. Пока я рассматривала стену, он отошел от меня и сел на корточки у соседней стены. Поза, похоже, была для него привычна. Лично у меня в таком положении мигом затекали ноги.
— В ковенской тюрьме, — спокойно ответил волкодлак.
— Это что, камера?
Оборотень кивнул.
— А-а… а почему магия здесь работает?
— Это отдельный мир, — так же спокойно пояснил он. — Мини-мир, по многим параметрам совпадающий с нашим. Вход, кстати, находится вон там. — Он кивнул на уже замеченную мною дверь.
Я недоверчиво хмыкнула, хотя сама подозревала то же самое.
— Как же я тогда смогла сюда зайти?
— Хороший вопрос, — согласился оборотень.
Я замолчала, не зная, что сказать. Нить на мгновение выскользнула у меня из пальцев; впрочем, уже через секунду я сформулировала следующий вопрос:
— Ты маг, да?
— Нет.
Ну да, ну да. Последнему адепту отлично известно, что попасть в ковенскую тюрьму могут лишь маги. Или лица, заподозренные в магическом воздействии неподобающего уровня. Обтекаемая формулировка на деле ни мрыса не формулировала: как, хотелось бы мне знать: возможно провести «магическое воздействие неподобающего уровня», не будучи при этом чародеем?
Я закусила губу. Что-то шло здесь не так. Я тянула, верно, все-таки не за тот конец; волкодлак спокойно смотрел на меня, но в его взгляде мне почему-то чудилось напряженное ожидание. Так, как будто бы он знал, что я должна сделать нечто очень важное, от чего зависит вся его судьба. А может быть, не только его.
Я посмотрела на него. Его лицо отчетливо вырисовывалось в темноте; странный шрам на правой щеке притягивал мой взгляд. Но кто же мог оставить ему такой рубец? Такие заковыристые раны не наносят в бою, да и хищники при всем желании просто не успеют так потрудиться. Разве что несколько шрамов, странным образом наложившихся друг на друга? Или культовый, ритуальный разрез… должны же у волкодлаков быть свои ритуалы?
Глупости это все. Я должна сказать, хватит оттягивать неизбежное…
Ну же!
— Кто ты такой? — выпалила я первое, что прыгнуло мне на язык.
Его глаза сверкнули в темноте.
— Я? — медленно переспросил он. — Я — это ты.
Всему должно быть свое время и свое место, в том числе и философским загадкам. Увидев волкодлака, я рассчитывала на более адекватного собеседника… хотя нет, вру, ни на что я не рассчитывала, но пакостная привычка отвечать загадками — это всегдашняя прерогатива эльфов.
Я хотела было уточнить, что именно он имеет в виду; но оборотень, не отрывая от меня взгляда, медленно провел пальцами по своему шраму.
По идее, мне надо было бы испытать сейчас что-нибудь невероятное. Хорошо бы легкий обморок, на худой конец сойдет и бешеное волнение. Увы, ничего правильного со мной не произошло. Я не стала отшатываться, опираться на стенки и прикрывать глаза — просто мир вдруг сделался простым и понятным. А я поняла, что именно было странного в этом шраме. Что странного и что знакомого.
Это была руна. Одна из рун неизвестного мне алфавита; похожая, но другая была вытатуирована у меня на животе и теперь внушала Полин жестокую зависть вкупе с легкой обидой. Нет, ну разве честно — всякие там рыжие ходят с татуировками во все пузо, и ничего, а тут наденешь лишнее колечко — сразу учителя наезжают! Не но форме: мол, не по форме…
Волкодлак легко поднялся на ноги, подошел ко мне. Я протянула руку вперед, осторожно, точно к огню; еще секунда — и наши пальцы соприкоснулись.
И что-то произошло.
В другом мире Эгмонт Рихтер, стоявший в вестибюле и героически боровшийся с желанием заткнуть оратору рот его же синим плащом, почувствовал нечто странное. Желание заткнуть ковенца никуда не исчезло (вот это было бы уже подозрительно), но к нему вдруг прибавился смутный призыв, донесшийся откуда-то из дальних коридоров. Что-то происходило там — и это что-то непосредственно затрагивало самого Эгмонта.
