многих богов, придающих завершенность их обращениям».[551] (Курсив мой. — Р. Т.)
Тейлор отмечает в сноске, что этот абзац очень интересен и необычен.
В другом месте Прокл пишет: «Существуют и другие божественные животные, следующие за обращениями планет. Их предводителями являются семь планет…»[552] Еще одна сноска Тейлора: «Как я уже подчеркивал, современные ученые называют эти небесные тела спутниками».
Во введении к своему переводу платоновского «Тимея» Тейлор писал:
«… В этих сферах у каждой планеты есть несколько сопровождающих ее спутников, подобных группе звезд; и каждая сфера есть обитель богов, ангелов и демонов, соответствующих по своим свойствам сфере, в которой они живут. Эта теория — поистине волшебный ключ к содержанию древней теологии. Она объясняет, почему принято было славить какого-либо бога, называя его именами других божеств. Макробий, не поняв этого обстоятельства, решил, что боги — всего лишь воплощения Солнца. Современные же ученые выдвигают порой столь беспомощные теории, что они кажутся творениями ребенка или безумца. Чтобы убедиться в правильности нашей интерпретации, обратимся к комментариям Прокла к платоновскому «Тимею». Тот факт, что каждая планета окружена спутниками, явно следует из слов этого философа: «Существуют и другие божественные животные, следующие за обращениями планет. Их предводителями являются семь планет; они движутся и обращаются в соединении со своими предводителями — точно так же, как движением неподвижных звезд управляет устойчивая сфера» [с. 279]. <…> И там же он говорит, что обращение этих спутников подобно движению планет, которые они сопровождают; и это, по Платону, есть спиральное вращение. <… > «[И] около каждой планеты присутствуют несколько [спутников]… которые также движутся в соответствии со своей природой» [с. 275].
Обратим внимание на то, что Томас Тейлор именует эти знания «волшебным ключом к содержанию древней теологии». Сохранился отрывок из сочинений неоплатоника Дамаския,[553] в котором упоминаются «египетские философы, разъяснявшие суть оккультных истин, почерпнутых ими из египетских трактатов. Согласно их концепциям, дело обстоит следующим образом: Единый принцип Вселенной почитается в образе Неведомой Тьмы, и сие провозглашается трижды…». Каков бы ни был источник этой информации, факт остается фактом: Прокл и другие неоплатоники полагали, что самая глубокая мистическая тайна включает в себя некую «Тьму» и невидимые небесные тела, обращающиеся вокруг видимых. Спутники планет нашей Солнечной системы были, так сказать, тайной более низкого уровня. В КТ[554] Прокл обсуждает вопрос о «священных слухах» как возможном источнике этих знаний.
Тейлор достаточно хорошо знал греческий язык, чтобы употребить в своем переводе КТ термин «обращение» (или «оборот»); «невидимые обращения» — это или орбиты небесных тел, или сами недоступные для невооруженного глаза небесные тела. Но почему знания об этих телах (или об их «невидимых обращениях») столь важны? Ответ на этот вопрос в КТ также есть, и содержится он в словах Прокла «теологи учат нас тому же». Говоря так, Прокл подчеркивает, что это именно теологическая, а не философская традиция, и что истоки ее кроются в религиозных мистериях. Это именно то доказательство, которое нам нужно. Ибо, как мы установили, содержанием древних мистерий были знания о системе Сириуса. Кроме того, можно считать доказанным, что Прокл был посвящен в эзотерическую традицию и пытался на ее основе интерпретировать содержание платоновских диалогов. Он полагал, в частности, что существуют «звезды», сопровождающие планеты, и что каждая планета — это отдельный мир. А также что планета руководит своими (невидимыми для нас) спутниками. Это очень близко к знаниям о Сириусе! В главе 1 мы упоминали, что догоны имеют представление о спутниках Юпитера; возможно, это значит, что подобные знания были частью «сириусной традиции». Мог о ней знать и Прокл.
В одном из своих сочинений — «Теологии Платона» — он говорит о спутниках планет и более конкретно:
«Но планеты именуются Правителями мира (космокра-торами) и обладают абсолютной властью. Точно так же, как небесная сфера содержит в себе множество звездных зверей, каждая из планет пасет немало таких же — или подобных — животных. В каждой планетной сфере содержится, таким образом, много спутников, подобных неподвижным звездам, [но] вращающихся. Обращение этих спутников подобно обращению планет, за которыми они следуют: по словам Платона, это и есть спиральное вращение. На первых местах среди этих спутников планет находятся боги; за ними в светящихся круглых телах вращаются демоны; и далее следуют ущербные души, подобные нашим».[555]
В своих комментариях Тейлор замечает: «Сущности, следующие за звездами… — это, конечно, их спутники, о которых Прокл упоминает довольно часто». И далее: «Из того, что пишет Прокл, следует, что и у звезд, и у планет есть спутники, и в некоторых случаях их можно увидеть». [556]
Это уже почти откровенное описание системы Сириуса — хотя и без каких-либо конкретных названий. Примечания Тейлора касаются прокловских рассуждений о «невидимых обращениях». А последние, в свою очередь, являются комментариями к одному из наиболее непонятных мест в платоновском «Тимее» (40- с).[557] Причем Прокл цитирует его в более полном варианте, чем тот, который сегодня считается, так сказать, каноническим!
Лишние слова — «сущности, следующие за звездами», — дают Тейлору повод заметить: «В тексте Платона они отсутствуют, но хорошо его дополняют». Томас Тейлор знал, о чем говорит, — ведь именно он первым перевел все диалоги Платона на английский язык.
Поскольку Прокл возглавлял платоновскую Академию, он вполне мог располагать и более полным текстом «Тимея». Ничто не мешает отнестись к этому дополнению с полным доверием. Понимание «сущностей, следующих за звездами» как спутников звезд также не вызывает каких-либо возражений.
Показательно, что это выражение «выпало» из «канонического» текста «Тимея». В течение столетий рукописи переписывались многократно, и переписчики нередко допускали ошибки. Упоминание о «спутниках звезд» явно выглядело более чем странно и не имело шансов уцелеть. Только тексты диалогов, сохранявшиеся в библиотеке платоновской Академии, не подвергались намеренной и ненамеренной «цензуре» переписчиков.
Итак, пытаясь отыскать в работах Прокла сведения о тайне Сириуса, мы вышли к платоновскому «Тимею». Случайность? Вряд ли. Тот факт, что именно эти слова оказались выброшенными из текста диалога (а ведь работы Платона дошли до нашего времени в хорошей сохранности), прекрасно демонстрирует всю глубину непонимания, накопившегося вокруг нашей проблемы. Отблески, бросаемые тайной Сириуса, преображают все, на что они падают. Проблема эта подобна волшебному зеркалу: история культуры отражается в ней существенно по-новому. Даже устоявшиеся классические тексты Платона приобретают новое измерение. То, что казалось мертвым и давно уже окаменевшим, поднимается из праха и предстает нашему взору живым и полным сил. Мы уже не можем загнать эти тени обратно в их склепы.
Четыре вычеркнутых слова, по-видимому, пропали из «Тимея» отнюдь не случайно. Если бы они сохранились, ревнителям ортодоксальных традиций трудно было бы < «бъяснить их содержание. При этом не так уж важно, сам ли Платон является автором этого абзаца, или же он заимствован из пифагорейских трактатов (см. ниже).
«Тимей» — без сомнения, наиболее трудное для понимания сочинение Платона. Джордж Сартон замечает по его поводу: «В «Тимее» больше от восточной мифологии, чем от греческой философии. <… > Истоки астрологических нелепиц, долгое время мутивших воду западной культуры (да и сегодня продолжающих оказывать дурное влияние на людей, далеких от подлинной науки), находятся именно в «Тимее». Астрология же Платона является не более чем ответвлением вавилонской астрологии. К чести великого философа следует, однако, сказать, что его астрологические построения носят высокодуховный характер, не опускаясь до примитивных предсказаний судьбы. <„> Воздействие «Тимея» на мыслителей последующих эпох было огромным и чаще всего отрицательным. <… > Многие ученые воспринимали фантазии Платона как бесспорную истину. Это существенно затормозило прогресс науки, а «Тимей» явился одним из главных источников невежества и суеверий».[558]
Сказано весьма сильно! «Тимей», похоже, и в наши дни вызывает у части читающей публики реакцию отторжения. Сартон, один из наиболее уважаемых историков науки, даже обвиняет Платона в «торможении
