прыгнула назад в воду. Раздался тихий всплеск и по воде побежали круги. Рыбешки, кормившиеся среди водорослей, напуганные жабой, шарахнулись в стороны и скрылись в темной озерной глубине.
Неподалеку, чуть дальше по берегу, послышались голоса. Дэниел повернул голову на звук и увидел старика и Грега. В руках они держали зачехленные удочки. Дэниел знал, что старик взял с собой три удочки. Сейчас же в руке он держал только одну. Впрочем, как и Грег.
- Видать старик с сыном решили разведать клев, а заодно на вечер уху сварить, - подумал Дэниел, наблюдая за парочкой, спрятавшись за высокой ивой, одной из многих, что росли у озера.
У воды старик с сыном остановились, положили удочки на траву и полезли в карманы штанов за сигаретами. Какое-то время они курили и разговаривали, бегло окидывая взглядами озеро, затем расчехлили удочки, соединили удилища, наживили крючки и забросили их в воду подальше от берега.
Грег что-то сказал отцу, развернулся и направился к палаткам. Спустя минуту-вторую он вернулся, держа в руках два раскладных стульчика. Один отдал отцу, второй оставил себе. Разложив стул, Грег уселся рядом с отцом, достал из кармана куртки две баночки с пивом и протянул одну отцу, затем открыл свою и приник к ней губами. Отпив из баночки, Грег поставил ее на землю возле стульчика, застегнул под горло куртку, поправил на голове бейсболку и вытащил удилище из воды. Проверив наживку, Грег снова забросил удочку.
Дэниел наблюдал какое-то время за Грегом и его отцом, затем решил сменить место наблюдения, перебраться поближе к старику и Грегу. Та часть берега, где они сидели, метрах в тридцати от Дэниела, была лишена деревьев. Кроме травы и зарослей осоки там больше ничего не росло. Подлесок, состоящий большей частью из берез, дубов, ольхи и осины, начинался метрах в двадцати от воды. Вот туда Дэниел и направился.
Оказавшись на месте, Дэниел приметил дуб, по стволу добрался до его нижних ветвей, с них перебрался выше и улегся на толстой ветке высоко над землей. Теперь если бы старик или его сын даже и захотели увидеть Дэниела на дереве, вряд ли у них это получилось, так как нижные ветви дерева хорошо скрывали маленькое кошачье тельце от любопытных взглядов снизу. Самому же Дэниелу открывался чудесный вид на Лох Ломонд, сидящих на его берегу старика и его сына, проплывающие далеко впереди паромы и корабли и даже овец, пасшихся на склонах гор на противоположном берегу озера.
Остаток дня Дэниел провел на своем наблюдательном пункте, наблюдая за стариком и его сыном. Те ловили рыбу, разговаривали и пили пиво. Когда же над озером начали сгущаться сумерки, они сложили удочки, забрали улов и вернулись к палаткам, где выкопали углубление в земле, развели костер и принялись варить уху.
Старик и его сын ушли, но Дэниел остался лежать на дубовой ветке, рассматривая звездный узор, появившийся на темном небе после заката солнца. Тишина стояла над озером. Время от времени она расстворялась в многоголосом лягушачьем хоре и стрекоте сверчков, далеком лае собак и шелесте ночного ветра в ветвях. Огромный диск луны, овеяный тусклой желтоватой дымкой, выплыл из-за облаков и в тот же миг склоны гор по ту сторону озера оказались укрыты тонким, как шелк призрачным одеялом.
Время бежало, а Дэниел все так же лежал на ветке, слушал звуки ночи и любовался красотой ночного Лох Ломонда. Лох Ломонд даже ночью не утратил своего великолепия. Наоборот, с восходом луны этот днем взбаломошенный и строптивый старик превратился в полную очарования, шарма и таинственности юную леди, ни в какую не желавшую расскрывать окружающему миру всех своих секретов.
Уханье совы в лесной глуши отвлекло Дэниела от созерцания красот ночного Лох Ломонда. Он почувствовал голод, который стал сильнее, когда ветер-шалунишка донес до чувствительного кошачьего носа Дэниела запах ухи, которую варили старик и Грег. Дэниел слез с дерева, обошел стороной палатки и машины, освещаемые ярким светом костра, и остановился у дерева, под которым спрятал остатки прошлой трапезы. Раскопав чипсы, Дэниел быстро их доел, после чего закопал пустую обертку и потрусил к палаткам. Там Дэниел забрался под стариковский пикап, скрутился клубком в тени заднего колеса и закрыл глаза.
Дэниел слушал треск костра и размышлял о своем будущем. Есть ли у него вообще хоть какое-то будущее? Что ждет его, когда старик и Грег покинут Лох Ломонд, отправятся по домам, оставив его в полном одиночестве, среди неизвестности и опасностей окружающего мира? Хватит ли ему сил? Да и что это будет за жизнь? Борьба за выживание?
Дэниел вздохнул.
- Все это неважно, - подумал он. - Я одиночка. Я никому не нужен и мне никто не нужен. Останусь пока возле Лох Ломонда, а там видно будет. По крайней мере, здесь красиво, спокойно, а когда уедет старик с сыном, будет и безлюдно. Во внешнем мире я всего лишь жертва, маленький беспомощный кот, за которым гоняются все кому не лень. Здесь же я могу быть свободным. Здесь я не чувствуя себя жертвой, а это самое главное. Лучше быть одиноким и свободным, чем не одиноким и зависимым. Да, именно так, - Дэниел зевнул. - Ну его все к черту. Чему быть, того не миновать, а чего не миновать, тому быть. Что его думать да гадать, как оно будет. Вдруг я завтра превращусь в форель, меня словит рыбак и сделает из меня уху, или даже стану приведением. Буду жить в каком-нить древнем замке и пугать туристов. Это было бы здорово. Привидению не надо заботиться о пропитании. Его кормят страхи других, - Дэниел снова зевнул. - Пора спать. Спокойной ночи, мир. Если ты завтра захочешь меня снова в кого-то превратить, то преврати, пожалуйста, в привидение. Оно никого не боится, а вот его боятся все.
Мгновение спустя Дэниел уже спал, убаюканный треском дров в костре, да неуемным потоком собственных мыслей. Ночь распростерла над миром свой темный плащ, погрузив его в сон. Лягушки, оглашавшие до недавна окрестности громким кваканьем, и те затихли, словно боялись спугнуть тишину, воцарившуюся на озере. Все живое спало, усыпленное тихим шелестом ветра в ветвях деревьев, только старик и его сын не спали, слушали тишину, разговаривали, попивали пиво да ели свежесваренную уху.
Голод
Дэниел сидел на берегу Лох Ломонда и вглядывался в прозрачную воду озера, туда, где у корней водяного растения замерла, едва шевеля хвостом, стайка маленьких рыбок. Дэниел приподнялся на задних лапах, чтобы лучше их рассмотреть. Спина черноватая, с голубым отливом, бока серебристые, спинной и хвостовой плавники зеленоватые с красноватым оттенком. Дэниел проглотил слюну. В животе заурчало.
- Знаю, что голоден, - буркнул мысленно Дэниел, обращаясь к желудку. - Не обязательно урчать.
Вчера во второй половине дня старик с сыном покинули Лох Ломонд, отправились по домам. На озере они пробыли пять дней. Пока они были здесь, Дэниелу не составляло большого труда стянуть у них что-то из съестного. Но сегодня утром он доел остатки бекона и хлеба, украденные вчера, и теперь искал чем-бы насытить желудок.
Солнце, скрытое серой ватой медленно плывущей по небу, должно было уже пересечь невидимую линию, разделяющую небо на две части и двигаться к горизонту. Налетевший порыв ветра пустил рябь по воде, на мгновение скрыв от глаз Дэниела рыбок, выбраных им в качестве своих жертв.
Кто бы мог подумать, но Дэниел действительно охотился. В какой-то миг своей жизни он вспомнил, что неплохо бы воспользоваться новым телом для добывания пропитания. Как никак, его тело было кошачьим, а как известно все кошачьи - это хищники и великолепные охотники. Но несмотря на это Дэниел все же был не совсем представителем семейства кошачьих. Тело-то у него было кошачье, тело охотника, но вот разум оставался человеческим, разумом современного человека, большей частью
