Великий Наполеон

введенной Наполеоном. Но если во Франции ассигнации обесценились давно, то в Австрии они были еще вполне в ходу, хоть и ценились ниже своего номинала, так что при случае их можно было обменять и на табак, а не просто пустить на раскур.

По-видимому, в решении союзного командования немедленно наступать и «…не дать корсиканцу уйти…» сыграли роль и культурные факторы. Решения так или иначе принимались русскими, хотя бы в силу того, что австрийцы составляли от силы 10–15 процентов сил союзного войска. В памяти же людей, принимавших решение, жили воспоминания о славной кампании А.В. Суворова, проведенной им в Италии совсем недавно, в 1799-м. Задним числом, конечно, понятно, что надо было принять в рассуждение еще два важных факта:

1. Среди союзного командования не было А.В. Суворова.

2. Французской армией командовал Наполеон.

Но мало ли что становится ясно задним числом? В итоге было принято решение о немедленном наступлении.

2 декабря 1805 года русско-австрийские войска двинулись вперед, на равнину к Аустерлицу.

XI

Сложившееся словосочетание «военное искусство» недаром содержит в себе слово «искусство» – это нечто не укладывающееся в цифровые выкладки и в теоретически разработанные модели. Ну, или скажем поточнее – не совсем укладывающееся… Потому что все-таки есть и разумное правило, которое хорошо выражается русской пословицей: «Сила солому ломит».

Кампания 1805 года была сражением одного великого европейского государства, Франции, с населением примерно в 25 миллионов человек, против трех великих европейских держав, Англии, Австрии и России, с суммарным населением в 66 миллионов человек – и она окончилась победой Франции в один день, у Аустерлица. Все сложилось так, как и было задумано Наполеоном: и вызванные им корпуса подошли вовремя, и союзники двинулись как раз туда, где он и хотел их видеть, и даже с погодой ему повезло – ранним утром над равниной был туман, скрывший расположение его войск. Праценские высоты, оставленные было французами как своего рода приманка для противника, были штурмом взяты обратно, русская армия оказалась разрезанной на части. Вот что пишет об Аустерлице Е.В. Тарле:

«…Поражение русских и австрийцев определилось уже в первые утренние часы, но все-таки не погибла бы русская армия так страшно, если бы русские генералы не попали в ту ловушку, которую измыслил и осуществил Наполеон: он угадал, что русские и австрийцы будут стараться отрезать его от дороги к Вене и от Дуная, чтобы окружить или загнать к северу, в горы, и именно поэтому он как бы оставил без прикрытия и защиты эту часть своего расположения, отодвигая преднамеренно свой левый фланг. Когда русские туда пошли, он их раздавил массой своих войск, захвативших Праценские высоты, прижав русских к линии полузамерзших прудов. В прудах потонули или были уничтожены французской картечью целые полки, другие сдались в плен. Русские кавалергарды были истреблены почти полностью еще в разгаре битвы, после жестокой схватки с конными гренадерами наполеоновской гвардии…»

Здесь все правильно, кроме разве что одной подробности, связанной с прудами, – это, скорее всего, легенда. Дело в том, что после победы Наполеон приказал пруды осушить, и там оказались трупы примерно полутора сотен лошадей, Оценки же погибших там людей колеблются от двух сотен до максимум двух тысяч – так что «…погибших подо льдом полков…» все-таки в природе не существовало. Однако про героическую атаку русских кавалергардов – чистая правда. Из них мало кто уцелел… В плен попал эскадрон личной охраны царя, все 200 человек во главе со своим командиром, князем Репниным. Утверждали, что Наполеон, поглядев на этих людей, всех как один красавцев-кавалеристов, сказал, что «… много прекрасных дам в Петербурге будут опечалены...».

В 5 часов вечера протрубили сигнал: «Прекратить огонь!» Начались подсчеты потерь – поневоле приблизительные. Считали, что на поле боя осталось 11 тысяч русских и 4 тысячи австрийцев, в плен попало 12 тысяч человек, взято было 180 пушек и 50 знамен. Полного разгрома избежало только левое крыло русской армии – им командовал Багратион. Он отбил все атаки и начал отступление только в 3 часа для. Его не преследовали – французская армия была слишком вымотана, так что он со своими войсками сумел уйти. Его корпус покрыл за 40 часов 60 километров и оторвался от погони. Князь П.П. Долгоруков был награжден за Аустерлиц Георгием 3-й степени и почетным оружием. Не за ведение переговоров с Наполеоном, а за храбрость.

Он сражался в колонне Багратиона и награду получил по его представлению.

XII

Учитывая упавший уровень образования, возможно, будет нелишним добавить, что заглавие этой главы – фрагмент двух строчек А.С. Пушкина, посвященных Наполеону:

«Сей муж судьбы, сей странник бранный, Пред кем унизились цари» [7].

Первым из «…унизившихся царей…» оказался Франц, «…Франц I, милостью Божьей избранный Римский Император, превечный Август, наследственный император Австрии…». Титул был, согласитесь, звонкий. Но он был еще относительно скромным, и император Франц носил его только с 11 августа 1804-го, а до этого дня он именовался еще более пышно:

«…Император Священной Римской империи германской нации, Король Германии [формально – Римский король]…»

И император Франц даже какое-то время был, так сказать, дважды императором – и Австрии, и Священной Римской империи германской нации. До тех пор, пока Наполеон в начале 1806-го Римскую империю германской нации не упразднил, не поглядев на ее священность, а императору Францу было рекомендовано на своем втором титуле больше не настаивать.

Наполеон тем временем начал проводить в тех частях Германии, которые прилегали к границам Франции, «…рациональные преобразования…». Он в итоге сократил число тамошних государственных образований с 350 до 39.

У Б. Акунина в его замечательном романе «Коронация» великокняжеский дворецкий, Афанасий Зюкин, говорит, что долг всякого хорошего начальника организовать дело так, чтобы каждый делал то, что он делать любит. Процитируем его слова в немножко перефразированном виде:

«…Надо, чтобы каждый любил свою работу – вот и весь секрет. Повар должен любить стряпню, конюх – лошадей, садовник – растения, горничная – делать из беспорядка порядок…»

По-видимому, где-то глубоко в душе Наполеона Бонапарта жила частица души горничной…

Во всяком случае, «…наведение порядка…» было у него истинной страстью, и ему показалось, что существующая в Германии чересполосица мелких владений для порядка вредна, – и он стал делать из беспорядка порядок, нимало не озаботившись при этом той мелкой подробностью, что как- никак, а номинальным сувереном всех этих «государств» был император Священной Римской империи германской нации, благополучно пребывавший в своей столице, Вене.

Поглядев на это, в Вене посовещались и решили, что для престижа императора будет лучше, если он провозгласит свой императорский титул с привязкой его к своим наследственным владениям, а не ко всей Германии, где он и до этого носил чисто теоретический характер.

В общем, если такого рода предосторожности были сочтены разумными в 1804 году, чего следовало ожидать после Аустерлица, ведя переговоры с Наполеоном в Вене, в императорской резиденции Шенбрунн?

Мир был подписан уже 26 декабря 1806-го – торговаться было мудрено, Францу Первому пришлось подписывать то, что было ему продиктовано. По так называемому Прессбургскому миру Венеция отходила к Итальянскому Королевству, значительные территории уступались союзникам Наполеона, государям Баварии и Вюртемберга. Уж заодно Наполеон сделал их королями. С Австрии была взыскана огромная контрибуция. Солдаты, офицеры и генералы Великой Армии получили щедрые награды. Высшие чины получили огромные денежные подарки, общей суммой в два миллиона франков золотом. Наполеон мог позволить себе быть щедрым – по его счетам платил император Франц.

Еще оставаясь в своей ставке в Вене, Наполеон решил внести некоторую долю порядка и в Италии – не в Итальянском Королевстве, где сам он был королем, а его пасынок Евгений Богарнэ – вице-королем, так сказать, «…исполнительным директором…» – нет, под Италией в данном случае