Великий Наполеон

Командовавший под Тулоном генерал Карто (Carteаux) Революции предположительно был предан всей душой, но по профессии был художником и особых талантов по части осад не обнаружил. К тому же начальник его артиллерийской части был ранен и помочь ему уже ничем не мог.

Представители грозного Комитета Общественного Спасения, направленные в Тулон, могли его сместить и казнить – но бесполезность этого мероприятия они видели вполне отчетливо. Одним из уполномоченных был Кристофоро Саличетти, знавший братьев Бонапарт по Корсике. Именно через него Жозеф и получил свою выгодную должность. Поэтому явившегося к нему засвидетельствовать свое почтение Наполеона Бонапарта, специальностью которого была артиллерия, он встретил как дар небес.

Бонапарту было поручено реорганизовать артиллерию осаждающей Тулон армии, а уладить дела с его начальством насчет такой непредусмотренной «…служебной командировки…» уполномоченные брались сами. Вообще-то, начальство спорить и не подумало – комиссары Конвента имели такую власть, что возражать им не следовало ни в коем случае. Наполеон Бонапарт (в момент его привлечения к осадным работам он был еще в чине капитана) взялся за дело. Вообще-то при наличии всего шести исправных орудий даже и думать о правильной осаде не полагалось – но нужные материалы можно было собрать в других местах.

24-летний артиллерист взялся за дело с неслыханной энергией. Каждый день в лагерь армии прибывали обозы, подвозившие пушки из Марселя, Авиньона и даже из Ниццы – он не постеснялся позаимствовать запасенный материал у своего собственного командира, генерала дю Тейля. Вместе с пушками подвозились и боеприпасы, и осадные материалы. Энергичный капитан Бонапарт повсюду выискивал специалистов – солдат, когда-либо служивших в артиллерийских частях. Имея полномочия, он немедленно переводил их к Тулону.

Выбор уполномоченного Саличетти оказался очень удачен. Комиссары Конвента просто не могли им нахвалиться. То, что Саличетти был очень доволен успехами своего протеже, понятно. Но ничуть не меньшее впечатление энергия капитана Бонапарта произвела и на другого комиссара.

Его звали Поль Франсуа де Баррас.

IX

Старое высказывание, известное в нескольких разных вариантах, которые приписываются разным людям, гласит, что «…революции замышляются святыми, осуществляются дураками, а пользу от них получают негодяи…». Поль Франсуа Жан Никола, виконт де Баррас (фр. Paul Francois Jean Nicola?s, vicomte de Barras) мог бы послужить классическим примером такого негодяя. По рождению он принадлежал к одной из знатнейших семей Прованса и с юности был предназначен для военной карьеры. Конечно, в королевской армии служили самые разные офицеры, нередко среди них попадались и люди неподходящие, но все-таки далеко не каждого увольняли со службы с позором. В отношении виконта Барраса такая исключительная мера была применена – его разжаловали и изгнали из Лангедокского полка за кражу денег у сослуживца.

Тем не менее титул виконта и хорошие связи ему помогли – дело ограничилось переводом в Пондишери, французскую колонию в Индии. Он дослужился до капитана, вышел в отставку в 1783 году и с тех пор жил в Париже.

Его главным занятием вплоть до грозных раскатов грома Революции была игра – он был завсегдатаем всех игорных заведений столицы, и никак нельзя сказать, что играл он с безупречной честностью. Политикой Баррас не интересовался – но то, что перед энергичным человеком после взятия Бастилии открываются значительные перспективы, увидел сразу. Разумеется, он примкнул к радикалам, голосовал за смерть короля и был направлен Конвентом в качестве комиссара на Юг, в родной Прованс.

Баррас прибыл на Юг в качестве «…карающей руки Конвента…» и увидел в этом поистине золотые возможности. «Золотые» – в самом буквальном смысле слова. Репрессии давали большие возможности как с точки зрения прямого грабежа, так и с точки зрения вымогательства – уж очень много тогда зависело не столько от зыбких так называемых законов, сколько от их интерпретации, и главному интерпретатору было легко получить практически любое вознаграждение за чуть более снисходительную, чем гильотина, трактовку обнаруженных «…преступлений перед Республикой…».

Марсель он обобрал дочиста и теперь с большим интересом следил за осадой Тулона. Тем временем Карто был смещен и заменен другим генералом, который оказался не лучше. 16 ноября командовать осадой был наконец назначен толковый человек – генерал Дюгомье. Он назначил военный совет, в котором участвовал и Баррас. План взятия города, предложенный совету Бонапартом, встретил его горячее одобрение. Дюгомье план тоже понравился, и он его утвердил.

Суть предложенной операции заключалась в том, что следовало взять ключевую позицию – форт Эгильет, после чего открывалась возможность обстрела английских кораблей, стоящих в гавани. Бонапарт был уверен, что, если вынудить английский флот уйти, Тулон можно будет взять без особых усилий.

Общий штурм начался 17 декабря 1793 года.

X

Арест генерала Бонапарта, произведенный 10 августа 1794 года, был сделан на основании донесения комиссара Конвента Комитету Общественного Спасения. В донесении говорилось, что генерал этот был за рубежом, отправившись туда без должного позволения, и что в его отношении есть сильные подозрения как в измене, так и в хищениях. Донесение было подписано Кристофоро Саличетти… В те времена во Франции люди теряли голову на основании куда менее значительных обвинений – но в данном случае генералу Бонапарту повезло. Через две недели его освободили – в его бумагах не обнаружилось ничего подозрительного.

Вообще говоря, вся эта история нуждается в комментариях.

Во-первых – почему Бонапарт вдруг стал генералом? На этот счет есть вполне понятное объяснение: занятый на осаде Тулона капитан Бонапарт в октябре 1793 года был произведен в майоры. 19 декабря этого же года Тулон был взят – а уже 22 декабря Бонапарт был произведен из майоров сразу в бригадные генералы, минуя промежуточные два чина: подполковника и полковника.

Во-вторых – после успешной осады он вернулся в штаб-квартиру Итальянской армии в Ницце, где его встретили как героя и где распоряжались уже не Саличетти, Фрерон и Баррас, а совсем другие представители Комитета Общественного Спасения, одним из которых был Огюстен Робеспьер, брат всесильного Максимилиана Робеспьера, председателя Комитета. Он поговорил со свежеиспеченным генералом и решил, что в предлагаемом им плане реорганизации Итальянской армии есть здравое зерно. В итоге в июле 1794 года Робеспьер-младший послал генерала Бонапарта с миссией в Геную – надо было понять, не окажет ли Генуэзская Республика содействия возможным операциям Итальянской армии в направлении Италии?

В-третьих, и в самых главных, – 27 июля 1794 года (или 9-го термидора по новому революционному календарю) в Париже произошел переворот. Максимилиан Робеспьер и его ближайшие сторонники, включая его брата, Огюстена Робеспьера, были схвачены и без долгих церемоний обезглавлены на площади Революции. Людей, с ними связанных, арестовывали повсюду – а править стал новый Комитет, в состав которого вошли, например, побывавшие под Тулоном Фрерон и Баррас.

Дальше пошла цепная реакция – в надежде спастись от волны арестов и как можно быстрее встать на сторону победителей влиятельные люди начали писать доносы.

В частности, один такой донос, направленный против Наполеона Бонапарта, написал Саличетти. Мотивы свои он впоследствии не объяснял, но в письмах в Париж не преминул выразить свою «… радость по поводу свержения тирана Робеспьера…» и помянул Бонапарта как близкого сотрудника его младшего брата.

Какая была у Саличетти мотивация для столь очевидной подлости, сказать не могу. Огюстен Робеспьер как бы присвоил себе протеже самого Саличетти. Достать его в могиле было уже нельзя, но можно было обвинить Бонапарта в измене и тем косвенно подтвердить измену самого Робеспьера-младшего, и к тому же сделать нечто приятное новому лицу в составе Комитета Общественного Спасения, Фрерону, который Бонапарта встречал под Тулоном и с которым не поладил.

Совершенно неизвестно, как повернулось бы дело, но, по-видимому, Наполеона Бонапарта спасли хлопоты его брата, Жозефа, и тот факт, что его имя вспомнил Баррас. В итоге Саличетти все свои обвинения снял, а бригадного генерала Наполеона Бонапарта вызвали в Париж.