отречением короля Эдварда VIII от престола (он решил жениться на своей пару раз разведенной американской подруге, Уоллес Симпсон), премьер Болдуин ушел в отставку и был заменен канцлером казначейства, Невиллом Чемберленом.
V
28 мая 1937 года Невилл Чемберлен стал премьер-министром Великобритании, a спустя несколько дней – избран лидером консерваторов.
Новый премьер имел широкую поддержку как в стране, так и в парламенте. Будучи канцлером Казначейства в правительствe Болдуина, он провел новый налог – «
Через своих влиятельных друзей в консервативной партии они требовали лишить Чемберлена министерского поста. Однако он сумел настоять на своем.
Чемберлен пользовался славой трезвого, твердого, уравновешенного и рационального человека, сторонника
Лейбористы на генеральных выборах 1935 года поносили его последними словами и называли «
В отличие от Болдуина, непревзойденного мастера в деле завоевания голосов на выборах, Чемберлен отнюдь не всегда следовал за общественным мнением. Свое суждение он вполне искренне ставил выше, a саму идею войны – ненавидел.
Былo известнo eго высказывание: «
И теперь, получив в руки власть, он твердо решил добиться прочного мира и заняться наконец многими давно назревшими проблемами Великобритании. Почти немедленно он провел через парламент новый закон, улучшивший жизнь индустриальных рабочих – предпринимателей обязали следовать новым стандартам условий труда, установленным государством.
Было положено начало политике так называемой «
Но пока что, увы, премьеру надо было решать не внутренние экономические проблемы, а внешнеполитические. Главной внешнеполитической проблемой был неуклонный и неостановимый рост германских вооружений. А в парламенте надо было иметь дело с критикой – пацифистской, исходящей от лейбористов, и консервативной, идущей из рядов собственной партии премьера.
Консервативная оппозиция осыпала правительство нещадной критикой и требовала «
Состояла эта оппозиция буквально из одного человека – Уинстона Черчилля.
VI
Жалящее остроумие Черчилля было известно. Он славился своими колкостями в адрес своих оппонентов. Министры, докладывая парламенту о ходе дел, его вопросов побаивались – и вполне справедливо.
Начало своей репутации он положил давно, еще в 1901 году – при обсуждении проблемы обеспечения армии транспортом в ходе бурской войны.
Черчилль во время парламентских слушаний задал премьеру вопрос:
«
Он получил подробный ответ. Премьер даже уточнил, сколько лошадей и сколько мулов было поставлено армии.
Hа что Черчилль с самым невинным видом и под хохот палаты общин поинтересовался: «
По-видимому, это была его первая острота, которую широко подхватили газеты.
Черчиллю шел тогда 27-й год.
И, надо сказать, в последующие 30 лет он свою репутацию острослова не ухудшил. Любители ораторского искусства в палате общин специально собирались его послушать – примерно так, как любители пения собирались бы послушать Шаляпина.
Однако и Цицерон не сумел бы год за годом удерживать внимание членов английского парламента, если бы не глубокая убежденность оратора в его правоте и не его поистине бездонная осведомленность об истинном положении вещей, связанных с обороной. Откуда эта осведомленность бралась?
Информация шла из самых верных источников.
Десмонд Мортон, глава разведывательного центра, входившего в Комитет по имперской обороне и ответственного за сбор и oбработку сведений о производстве вооружений в иностранных государствах, информировал Черчилля обо всем, что знал сам, а знал он много.
Дипломатическая информация из Германии поступала от посла Великобритании в Берлине, сэра Хораса Рэмболда. Сэр Хорас был очень встревожен, считал новый немецкий режим «
Истинным кладезем важнейших сведений оказался лорд Роберт Ванситaрт – карьерный дипломат, служивший в качестве «
Информация Черчилля о состоянии дел в английских военно-воздушных силах была настолько полной, что он был в курсе даже такого сверхсекретного проекта, как новоизобретенный радар.
Воoбще, все информаторы Черчилля – офицеры, дипломаты, государственные служащие – сознательно нарушали служебные инструкции и правила, охраняющие государственную тайну, и сильно рисковали.
Нет, не жизнью – Англия не была тоталитарным государством вроде Германии или СССР, – но пенсией и добрым именем они рисковали безусловно.
Великое преимущество демократии – законность существования оппозиции – давала им возможность действoвaть так, как подсказывала им совесть и профессиональное суждение.
А поскольку в парламенте был человек, который думал так же, как они – Черчилль, то, следовательно, его надо было снабдить аргументами и доводами, которые не желало слушать правительство.
И Чартуэлл из обычного деревенского дома понемногу стал превращаться в настоящий запасной правительственный центр…
VII
Черчилль однажды сказал:
В 1935–1937 годах он находился в основном в Англии, и кабинетам министров – спeрва Болдуина, а потом и Чемберлена – доставалось от него в полной мере.
Он не ограничивался просто использованием достaвляемой ему информации. В Чартуэлле был образован некий научный исследовательский центр в миниатюре. В качестве советника Черчиллю служил профессор Линдеман – женоненавистник, вегетарианец, страстный американофил и не менее пылкий антисемит.
Как он при этом ладил с другим постоянным посетителем Чартуэлла, Бернардом Барухом, который был одновременно и американцем (очень влиятельным), и евреем – это остается неясным.
Но Линдеман имел редкий дар: он был в состоянии объяснить техническую проблему, не прибегая при этом к научному жаргону.