Хокинс, кузен Дрейка. Высоким чином он был обязан не родству и не прежним своим подвигам, а высокой репутации кораблестроителя. Английские военные корабли строились именно по его планам.
Вопреки патриотической версии английской истории, перевес в числе кораблей был на стороне англичан: у них было около 200 судов, 34 из которых принадлежали королевскому военному флоту. Все остальные корабли были вооруженными торговыми судами, оснащенными и снаряженными за счет частных лиц. Лорд Эффингем, например, вооружил 12 кораблей. Понятное дело, большинство из них были маленькими: из 163 вымпелов только три десятка имели водоизмещение выше 200 тонн, и ни один из них не превышал 400 тонн.
Королевский флот был оснащен получше – в эту категорию попадало 21 судно из 34, и все они были довольно новой постройки. У испанцев было на 50 % больше пушек, чем у англичан – но вопрос оказался не в количестве орудий, а в их качестве. На всю Армаду имелось всего лишь 20 тяжелых орудий и 173 средних – все остальные пушки были мелкокалиберными. Самый большой проблемой оказался даже не калибр, а дальнобойные пушки, так называемые кулеврины: испанский флот располагал 21 такой пушкой против 153 английских, у испанцев было 151 полукулеврина, а у англичан – 344[51] .
Вот это преимущество англичан в дальности огня и оказалось решающим.
II
Вышедшая в море Армада представляла собой впечатляющее зрелище – это был буквально плавучий город. Над крупными военными кораблями, высокими, как замки, реяли флаги – иные из них в длину достигали до сорока метров. Герцог Медина Сидония держал свой адмиральский флаг на «Сан- Мартине», огромном галеоне водоизмещением в тысячу тонн.
Для сравнения – «Золотая Лань», на которой Фрэнсис Дрейк обогнул земной шар, была примерно в 10 раз меньше.
Продвижение огромной эскадры было делом очень трудным. Необходимость держать тесный строй необходимо влекла за собой то следствие, что весь флот шел со скоростью самого медленного судна. Ветер тоже не помогал – за две недели удалось пройти не больше пары сотен миль. Военные корабли, галеоны, сведенные в эскадры Кастилии, Бискайи, Неаполя и Леванта, были в относительно хорошем состоянии, но транспортные суда текли все до единого. Хуже всего положение было с едой.
Вода в бочках позеленела, свежие припасы истощились, а все старые, запасенные опять-таки в бочках, оказались попорчены.
После тяжелого шторма поломки на кораблях и количество больных достигли такого количества, что герцог решил собрать военный совет. Единодушное мнение его капитанов состояло в том, что надо идти в ближайший порт. В воскресенье 9 июня 1588 года флот вошел в испанский атлантический порт Корунну.
Начались срочные ремонтные работы. Воду в более или менее подлатанных бочках сменили, припасы – сколько могли – подсушили, раздобыли все, что можно было собрать на месте. Герцог устроил на берегу госпиталь, что помогло вернуть в строй многих людей. Наконец, посреди всех своих забот, он нашел время написать королю. Он настойчиво советовал отменить или – по меньшей мере – отложить поход. Его «La Felissima Armada» была потрепана еще до столкновения с английским флотом, дальнейшее продвижение было слишком рискованным.
Дон Филипп не захотел слушать никаких резонов – герцог должен был идти вперед, возложив надежды на то, что «…
В конце июля 1588 года Армада вышла из порта Корунна, а уже 30 июля встретилась с первыми дозорными кораблями англичан. То, что стороны увидели, не понравилось им обоим. Испанцам не понравилась скорость английских кораблей – они легко обгоняли Армаду. А англичанам не понравился испанский строй – они не могли найти в нем брешь для атаки.
Военные действия начались с не слишком координированных наскоков на фланги Армады.
Это было самое первое в истории столкновение «артиллерийских» линейных флотов. Тактика перечеркнутого «t» еще не была изобретена – по ней сторона, имеющая перевес в скорости и в артиллерии, строится в колонну, обгоняет своего более медленного противника, перерезает его путь и обрушивает подавляющий концентрированный огонь на головные корабли врага.
Процесс этот повторяется столько раз, сколько нужно, и приводит – с математической неизбежностью – к полной победе. Именно таким образом будет выиграно – через 317 лет – огромное морское сражение при Цусиме. Но никакой теории в 1588 году еще не существовало. Стороны импровизировали, и испанские «домашние заготовки» оказались – до поры – вполне адекватными. После целого дня непрерывных атак Армада потеряла только один галеон.
На нем взорвался порох.
III
На следующий день Дрейк доказал, что его легендарная репутация вполне им заслужена – он умудрился улучить момент, когда отбившийся было от строя «Сан Розарио» попытался вернуться к Армаде. Молниеносной атакой корабль был захвачен со всем экипажем.
На испанцев это произвело сильное впечатление, началось колебание дисциплины. Испанские корабли терпели урон от огня английских пушек и даже не могли ответить на него – их ядра не долетали до цели. Однако герцог Медина Сидония отдал приказ, по которому всякий капитан, отбившийся от строя, подлежал повешению.
Порядок восстановился.
Медленное движение испанского флота продолжалось. Суда несли потери в людях, получали пробоины, но тем не менее шли вперед. Наконец им удалось достигнуть Кале, в котором стоял французский гарнизон. В порт испанцев не впустили, и оба враждебных флота, испанский и английский, бросили якорь в заливе, в полумиле друг от друга. Сражение прекратилось, но утром испанцы были разбужены криками ликования, которые доносились с английских кораблей, – к ним подошла подмога.
Эскадра лорда Генри Сеймура подошла из-под Дюнкерка и соединилась с главными силами.
Ночью на стоящий на якоре испанский флот было совершено очередное нападение, на этот раз брандерами – судами, набитыми горючими материалами. Это был распространенный прием, примененный недавно в Антверпене. При взрывах тогда погибло больше 1000 испанских солдат и моряков – так что этих «плывущих костров» боялись буквально как огня, который они, собственно, из себя и представляли. Возникла паника, многие корабли попытались уйти в море, несмотря на категорический приказ оставаться на якорях.
Огромными усилиями Медина Сидония удержал порядок. Английскую атаку удалось отбить – заблаговременно принятые меры оказались вполне действенными, галеры перехватили брандеры и оттолкнули их на отмели. Дисциплину удалось восстановить, повесив одного из самовольно бежавших капитанов – герцог не посчитался даже с тем, что это был его сосед по имению.
С целью спасти бежавшие из Кале суда весь флот снялся с якоря и вышел в море по направлению к Дюнкерку. Англичане последовали за ним. Под Гравелином произошло новое столкновение – артиллерийская дуэль шла целый день, и испанцам опять удалось избежать разгрома – их «тесная формация» опять устояла. И тут Медина Сидония получил ужасную, совершенно смертельную новость: армия Александра Фарнезе не сможет соединиться с Армадой.
Собственно, об этом гигантском промахе в планировании операции он знал уже несколько дней. В Мадриде каким-то образом забыли, что баржи с солдатами герцога Пармского не смогут выйти в открытое море прямо сразу, а должны идти довольно широкой полосой мелководья, на которой безраздельно господствовал «летучий флот» морских гёзов, восставших голландцев.
Неуклюжие корыта, набитые солдатами, как бочки сельдью, голландцы попросту потопили бы, это был самый простой и надежный способ погубить испанскую армию. Герцог Пармский настаивал на необходимости сперва захватить глубоководный порт, в котором Армада могла бы встать на ремонт и принять на борт армию, но все его призывы не были услышаны – в Мадриде настаивали на скорейшей операции и не хотели слушать никаких резонов.
Король ровно ничего не сообщил командующему своим флотом, до самого Кале герцог Медина Сидония был уверен, что как-то он все-таки сможет встретиться с войсками Фарнезе. В Кале он понял, что
