тяжело поддавался внушению.
– Значит…
– Все, не время заниматься анализом, — спокойно оборвал меня капитан. — Оно созрело.
Чудовище, о котором я даже успел позабыть, и вправду уже вполне сносно стояло на восьми огромных лапах и тянуло голову, размером с газетный киоск, в нашу сторону.
– Сме-е-е-рть, — прошипело что-то в моей голове. — Сме-е-е-рть, смерть, готовься к смерти.
Я понял. Это ко мне обращалось порождение чужого мира. Вот так запросто проникнув в мою голову, оно грозило мне изнутри!
– Ты уммрешшшь, — продолжало шипеть в моей голове. — Нет спас-с-с-сения, нет пощ-щ-щ-щады. Вы разрушаете наш мир, мы разрушим ваш мир. Нет, не сможеш-ш-шь уйти, нет жизни, все закончилось, все для тебя закончилось.
От ужаса у меня на глазах навернулись слезы. А в голове продолжали раздаваться чужие шипучие слова:
– Все закончено. Ваш мир больше не может держать удар. Сегодня, сейчас, он будет сокрушен. Смерть всем, смерть всему, смерть.
Я скорчился от душевной муки. Перед моим мысленным взором проплывали искореженные Зоной города, горы окровавленных человеческих трупов и неисчислимые стаи клыкастых зверей шипящих в голубое небо.
– Ну ты, — донесся до меня грубый голос капитана. — Заканчивай свою агитацию. Чего надо-то?
Я с трудом открыл глаза. Оказывается, я когда-то успел зажмуриться и даже пустил слезу. Теперь влажная пленка мешала смотреть и я смахнул ее крепко сжатым кулаком.
Капитан стоял гордо расправив плечи и презрительно смотрел на чудовище в тумане. Я поразился: как же можно так говорить с таким могущественным созданием? Мне захотелось шикнуть на него, чтобы он замолчал, может мы еще сможем вымолить прощение, может мы сможем как-нибудь откупиться…
– У вас нет ни одного шанса…, — прошипела темнота.
– Ты еще скажи: «Земля — мастдай, Керлук — форева», — встрял из-за спины капитана Прыщ. — В чьей голове ты наковырял этих глупостей, приятель? Давай, говори зачем пришел и проваливай.
От этого насмешливого голоса я стал приходить в себя. Вот ведь напугала, образина противная! Я начал злиться. В основном, конечно, на себя.
– Тогда принимайте свою судьбу, — глухо рокотнуло чудище и махнуло крыльями.
Справа и слева от него в клубы тумана ударили струи черного дыма, по земле побежали трещины.
– Эй, ты зачем нам пейзаж портишь? — завопил Прыщ, но его голос потонул в переливах оглушительного шипения.
Прыщ повернулся ко мне, на лице его была смешливая гримаска.
– Наверно колесо проколол! — заорал он мне на ухо и закатился в, почти неслышимом уже, смехе.
А мне смешно не было. Во мне кипела ярость. Я не успел понять когда это так успел обозлиться, но сейчас был готов уже и без всякого ножа идти бить морду наглой твари. И вдруг успокоился.
Чуть поодаль, на свободном от тумана пятачке земли, появились полупрозрачные люди. Они что-то пели стройными тихими голосами и под эти успокаивающие звуки я мгновенно «остыл», да и мощное шипение стало, кажется, потише.
– Это они, — восхищенно прошептал Караул и я понял, что посторонние звуки ничуть теперь не мешают мне слышать его.
Люди стояли в таких же светлых балахонах, как и у Караула, образовав небольшой круг, в центре которого разливалось ярким шаром зеленоватое свечение. Пение их становилось громче, свет разгорался все сильнее и под этим пронизывающим сиянием темное месиво из тумана и черного дыма напротив вдруг стало распадаться на отдельные клубки и быстро утекать обратно в землю.
– Нет, — шикнуло снова в моей голове. — Не так все просто.
Там, где недавно возвышалось восьмилапое чудище, стоял какой-то зверь. Я никогда не видел таких, он не был похож ни на что виденное мною ранее и даже сравнить его было не с чем. Если бы можно было бы скрестить обезьяну, собаку и таракана, наверно удалось бы получить некоторое сходство. Одно я знал твердо: зверь был настолько чужой мне и моему миру, что даже одно его присутствие здесь было невыносимо.
Ярость снова кипела во мне. От скорости, с какой злость расперла меня изнутри, на глазах снова выступили слезы. Я сморгнул их коротким движением ресниц и за это время зверей стало уже десятка два. Из моего горла раздался низкий горловой звук — я просто перестал себя контролировать.
– Тихо, спокойней, — уверенно сказал Караул, кладя свою руку мне на плечо и ярость немного отступила, давая возможность голове немного оценить ситуацию.
Напротив медленно передвигались уже сотни чужаков и это зрелище невероятно давило на меня и заставляло судорожно сжимать кулаки.
– Их слишком много, — тихо сказал Караул. — У нас только одна надежда — наши стражи.
– Кто? — спросил я с надеждой в голосе, поскольку только сейчас понял, что противостоять этой армаде чужаков просто некому.
– Те, кто погиб в этих краях раньше, — будничным голосом пояснил Караул. — Никто ведь насовсем не умирает, знаешь ли. И против этих паразитов наши покойнички будут в самый раз.
Я уже ничему не удивлялся. Полупрозрачные люди в балахонах теперь стояли с поднятыми руками, а вокруг них стали появляться темные человеческие фигуры.
Это были сталкеры. Я узнавал их по характерным контурам типового снаряжения, их силуэты казались вполне плотными, их руки держали ножи и металлические крюки. Ни малейших следов разложения на спокойных уверенных лицах, но где-то внутри меня поселилась уверенность, что все это абсолютно неживые люди.
Они медленно расходились в стороны, окружая защитным полукольцом призрачную группу, среди них начали мелькать военные в своем характерном камуфляже, кажется, пару раз показались даже чернокожие солдаты.
– Группа специального назначения наших стратегических партнеров, — тихо прокомментировал рядом Караул, видимо заметив мое удивление. — Погибли несколько лет назад при попытке десантироваться в Зону с вертолетов.
Людей рядом с призраками в балахонах становилось все больше. Я забыл про зверей диковинного вида и во все глаза теперь пялился на разномастную толпу, продолжающую строится в длинную колонну, центром которой было зеленое свечение.
В этой толпе мелькали пилотки с красными звездами, какие-то промасленные тужурки, черно-белые робы пожарников, а потом уж и вовсе началось нечто невообразимое.
Сперва я заметил мужика в немецкой каске. Мужик спокойно брел куда-то на левый фланг, на спине у него болтался автомат, хорошо знакомый по фильмам про Великую Войну, на боку — цилиндрический сосуд малопонятного мне назначения. Натуральный такой солдат Вермахта — хоть сейчас в кино снимай. Он бездумно крутил в руке широкий нож и, казалось, совсем не смущался окружающей обстановкой. Рядом с ним, в каких-то пяти метрах, также спокойно вышагивал красноармеец в тулупе и валенках. На шапке- ушанке красовалась красная звезда, автомат с диском висел на плече. Этот тоже развлекался с ножом, но делал это иначе и для моего наметанного глаза более естественно и непринужденно. За ним топал еще один, уже в летней полевой форме Советской армии образца военных лет и четырехгранный штык на его винтовке холодно отсвечивал зеленым светом. Два человека, бредущие следом, были и вовсе при саблях и квадратных фуражках.
Мои глаза бездумно фиксировали продолжение этого исторического парада, а мозг судорожно пытался принять все, что происходило вокруг и хоть как-то объяснить, выстроить в какую-нибудь не очень бредовую схему.
Люди в длинных шинелях с пиками и шашками, солдаты в форме песочного цвета с длинными винтовками и плоскими штыками, здоровенные усатые дядьки в блестящих металлических панцирях и солдаты в киверах с ружьями совсем уж доисторического вида.
