как «пыльца крыльев», «радужно переливалась». Жанрообразующее эссеистическое отношение «я – впечатление, мысль, чувство» здесь иерархично, изложение от третьего лица создает слишком большую, на наш взгляд, для жанра эссе дистанцию между автором и объектом впечатления, тем самым образ бабочки доминирует, и даже довлеет над автором. Тексту в целом свойственна нехарактерная для эссе отстраненность автора от того, о чем он пишет. Поэтому целостность образа ситуации подводит нас к более внимательному исследованию средств, представляющих автора. Его образ создается следующими средствами: «он» – «он с пересохшими губами» – «он с радужными губами много лет». Когнитивное понимание характеризуется конкретностью, поэтому мы можем задать себе, например, такой вопрос: как в воздухе, пахнущем (автор выбирает слово «напоенный») водорослями, могут пересохнуть губы?
Поиск ответов выводит нас в область мифологической символики, и мы понимаем, что, по крайней мере три текстовых средства несут помимо прямого значения скрытый смысл: бабочка означает что-то еще, пересохшие губы не означают просто физиологическую жажду, радужная пыльца крыльев не может сохраняться в течение многих лет, поэтому она также символически представляет что-то. В мифологии образ бабочки связывался с процессами трансформации, с переходом из одной формы в другую, и, таким образом, со смертью, перевоплощением души. Тогда смысл эссе заключен в жажде человека, его желании перевоплотиться, преодолеть ограниченность формы? Но такая интерпретация противоречит смыслу последнего предложения. Следующая линия: если бабочка – душа, то чья? Если автора, то почему он соприкасается с ней как с объектом внешнего мира? И только при толковании бабочки как образного воплощения чьей-то души возникает целостность интерпретации, означающей непротиворечивость смысла частей и целого. Итак, мы выбираем такое толкование: автор воплотил в образе бабочки чью-то душу – многоцветную (радужную), легкую, крылатую. Душа эта недоступна и потому приобретает черты божества; соприкосновения с ней автор жаждет, он помнит его много лет. Пыльца – божественный след – остается в памяти автора, но утолила ли эта встреча его жажду?
Постоянная герменевтическая практика ведет к формированию герменевтической позиции и герменевтического опыта. Позиция по отношению к самому процессу понимания называется исследовательской позицией, она – позиция внешняя, так как выясняет, что такое понимание. В связи с исследовательской позицией важны следующие вопросы: наличие разных стратегий понимания в разных герменевтических ситуациях и вытекающая из этих различий типология понимания; всесторонность понимания и вытекающая отсюда задача представить разные грани понимаемого; наличие разных техник (методик) понимания, выбор которых зависит от той или иной грани содержательности текста; характеристики рефлексии как основы понимания; характеристики процесса понимания [Богин 1982, с. 49].
Второй аспект герменевтической позиции – практический или внутренний: «внутренняя позиция варьируется в зависимости от ситуации и цели деятельности, варианты выступают как более частные позиции. При установке на выход к знаниям через понимание можно говорить о познавательной позиции, при понимании ради нахождения решения – об эвристической, при установке на отделение истинного понимания от ложного – об ориентационной и т. д.» [Там же, с. 51].
И наконец, позиция герменевта детерминирована его внутренним реальным герменевтическим опытом. Выделяются три его формы, каждая из них включает предыдущую и соотносится с типом понимания, с одной стороны, с другой – с уровнем развития языковой (текстовой) личности. Первый опыт общения с текстом рассматривает его как средство: поняв, что типично для текста, тот, кто интерпретирует, получает доступ к манипулированию значениями языковых знаков с целью создания индивидуальной интерпретации. Это первая ступень опыта. Вторая форма опыта учитывает, что текст создан личностью, но он остается определенной формой соотнесенности с «я», интерпретатор центром и источником интерпретации считает себя. «Этот опыт свидетельствует об отношении иерархии – истолкователь господствует над текстом, так как путем рефлексии выводит себя из двусторонности отношений…разрушает истинный смысл этого предания» [Гадамер 1988, с. 424]. Третий, высший тип герменевтического опыта означает, что интерпретатор в отношении «текст-истолкователь» подчиняется тексту, он позволяет тексту «говорить» с собой, текст является центром коммуникации.
Выводы
1. Понимание текста как особая, с помощью филологических знаний организованная рефлексивная деятельность направлена на извлечение смысла из художественного произведения, на исследование вариантов его интерпретации. Само понимание является формой системомыследеятельности субъекта и может обозначать процесс, готовность к пониманию, результат понимания и способность как предрасположенность к данному виду деятельности.
2. Не всякая коммуникативная ситуация является герменевтической. Непонимание, очевидность дву-, многосмысленности текста ставит читателя в позицию герменевта, усилия которого направлены на поиски и выстраивание вариантов интерпретации. Поскольку художественный текст по своей природе многозначен, то именно он чаще всего порождает герменевтическую ситуацию.
3. Понимание – процесс нормативный, т. е. осуществляется на основе определенных принципов и правил, например, с использованием правила герменевтического круга. Эпифеноменальное понимание – результат игнорирования процессуальной стороны понимания.
4. Процесс понимания, как и любая человеческая деятельность, предполагает наличие мотива, цели, способов действия и средств осуществления. Процесс понимания – декодирующая текстовая деятельность, мотивом которой выступает стремление разрешить непонимание, целью – найти наиболее «правильную», удовлетворяющую интерпретацию, способ действия определяется стратегией, избираемой герменевтом, средствами – знаки и знаковые комплексы различной длины и сложности, вычленяемые в тексте.
5. Герменевтическая работа с текстом распадается на четыре этапа: анализ установок (предпонимание), процесс истолкования, вербализация (фиксация) результатов интерпретации, интегрирование нового знания в герменевтический опыт.
6. Существующие типы понимания (семантизирующее, когнитивное, смысловое или распредмечивающее) образуют систему герменевтической практики; при восхождении от одного типа к другому предыдущая ступень встраивается, интегрируется в более высокую. Вершиной практики и высшей формой герменевтического опыта является такое коммуникативное отношение, такая позиция в коммуникативном пространстве, при которой текст занимает позицию второго субъекта в коммуникативном акте, причем позицию центральную, главенствующую. Только таким образом смысл художественного произведения открывается читателю в полном объеме. Каждому типу понимания соответствует свой набор стратегий и техник интерпретаций.
Очевидно, что результаты и рост в герменевтической деятельности возможны при условии постоянной практики. Практикующий, активный читатель-филолог формирует герменевтическую позицию и опыт и таким
