Теория текста: учебное пособие

(понимании) текста, то есть в движении от смысла к тексту (при вербализации) и от текста к смыслу (при понимании).

В процессах вербализации – понимания текст предстает процессно-предметным единством и рассматривается в цепочке: (текст как замысел) – текст как порождаемое – текст как продукт порождения (новый текст-1) – текст как объект понимания (текст как реальность) – текст как понимаемое – текст как продукт понимания (новый текст-2). Эта цепочка фиксирует этапы коммуникативных трансформацией (ср.: семиотические трансформации в [Лотман 1996, с. 108]) в процессе вербализации – понимания. Таким образом, текст как объект понимания (текст как реальность) существует как два трансформа: новый текст-1 и новый текст-2, соединенных трансформационными отношениями (выявляются на этапах порождения и понимания).

Осталось подчеркнуть значимость этапов, связанных с пониманием. В современной науке все более приживается мысль о том, что вне этого процесса текст представляет собой род звуковой или графической помехи, или, как пишет А.Г. Баранов: данное состояние текста – это «анабиоз», текст является «складом» [Баранов 1994, с. 80]. Таким образом, текст существует в своих коммуникативных трансформациях как открытая их совокупность.

И еще одно пояснение. Если количество трансформаций текста, осуществляемых при его вербализации, в принципе ограничено и, по-видимому, исчислимо (сами трансформы зафиксированы в устных, письменных, печатных и пр. источниках), то количество трансформаций, осуществляемых при восприятии текста, неограничено и неисчислимо в принципе. Если так можно сказать применительно к конкретному тексту, оно колеблется от нуля до бесконечности. Ср.: «Исчерпывающее прочтение литературного текста равносильно утверждению о крахе литературы» [Тодоров 1998, с. 126].

Рис. 1.1. Этап трансформации текста

Т продукт понимания (новый текст-2) представляет собой следующее (см. рис. 1.2):

Рис. 1.2. Текст как продукт понимания

Покажем схематично:

На рисунках приняты следующие обозначния: Т – текст; Т-1, Т-2… Т-п – символы, обозначающие тексты, создаваемые слушающими (тексты-продукты и/или тексты-интерпретации).

Итак, осмысление текста в аспекте вербализации – понимания выдвигает категорию коммуникативной трансформируемости, в которой раскрывается механизм существования текста. (Напомним: существовать значит находиться в беспрерывной деятельности.)

Язык – текст. Язык в данном случае понимается в широком смысле – как семиотический объект. Это – и естественный язык, и пара-язык (иконические знаки, шрифтовые средства, средства звуковой фонации, кинетические, мимические и др.), и языки в нелингвистическом смысле (художественные моделирующие системы – язык музыки, скульптуры, архитектуры и др.), и дискурсивные коды (коды, связанные с «обслуживанием» разных «социальных полей» [Бурдье 1994] как сфер культуры – политики, науки, экономики и др.), – словом, все знаковые системы, с которыми взаимодействует естественный язык в процессе деятельности соворящего и слушающего по вербализации и пониманию текста.

Если перечисленные знаковые системы рассмотреть применительно к говорящему и слушающему, то обнаружится, что они (системы) проявляют себя как универсальный предметный код («это стык речи и интеллекта. Здесь совершается перевод мысли на язык человека» [Жинкин 1982, с. 54]); паралингвистические коды; коды, связанные с другими знаковыми системами и дискурсивные коды (См.: «Анализ дискурса разработал новый, свободный подход к материалу, способность прочитывать тексты, 'зная, что читаешь', способность, позволяющую не стать жертвой иллюзии прозрачности, непосредственности и очевидности смысла» [Серио 1999, с. 52]; наконец, это и коммуникативные коды, обеспечивающие «управление» перечисленными.

Рассмотрение текста в соотношении язык – текст позволяет определить текст как сложный знак лингвистической природы. Сложность этого знака задается рядом факторов, в том числе и тем, что он «соткан» из знакового материала нескольких разных систем, каждая из которых оставляет свой «след» в тексте; и сложными отношениями между представителями этих систем в тексте; и самим текстом как целым etc… и, разумеется, поликодовостью говорящего и слушающего. Тем самым создается базовое условие его интерпретируемости.

Обстоятельства коммуникативного акта – текст. Под понятие обстоятельств коммуникативного акта подводятся, во-первых, т. н. внешние условия вербализации – понимания (место, время, обстановка и пр., «скрепленные» актом совместной деятельности коммуникантов), и, во-вторых, «внешний мир» («действительный» и «возможные миры» (Д. Серл), то есть то, к чему отсылает текст). Таким образом, обстановка – это внешние «потенциально релевантные элементы в контексте общения» [Брайт 1975, с. 36]. В данной характеристике имеется в виду коммуникативный акт. Но коммуникативный акт во многих случаях оказывается «растянутым во времени и/или пространстве». Рассмотрение текста в аспекте обстановка коммуникативного акта – текст выдвигает категории ситаутивности (ср.: фр. situation 1) местоположение; 2) положение, состояние; 3) ситуация, обстановка, положение) и эвокации (ср.: лат. evocatio – вызов, призыв; англ. evocation – воскрешение в памяти; вызванный к жизни, воплощение (особ, в искусстве); творчество; фр. evocation – восстановление в памяти, припоминание, воспоминание о…; итал. evocare – вызывать (воскрешать) в памяти, вспоминать; польск. ewokacja – воспроизведение; чешек, evokace – восстановление в памяти). Категория ситу ативности обеспечивает вывод текста в аспект прагматики; категория эвокации раскрывает отношения текста с внешним миром – миром действительности (реальной, вымышленной) и миром текстов.

Параметр обстановка коммуникативного акта в большой мере делает открытой микросреду текста, обращая ее в сторону макросреды.

Практические цели, коммуникативные цели – текст. Целевые компоненты занимают особое место в модели: они являются сквозными, связующими, пронизывают все другие компоненты. Это во многом объясняется целенаправленностью как атрибутом человеческой деятельности, целевыми характеристиками языка.

В практической цели значимо, что она связана с типом социальной деятельности, в которую вплетена деятельность коммуникативная. Практическая цель представляет собой образ практического результата, который предполагает достичь Homo Loquens. Коммуникативная цель – это намерение, установка, реализуемая при порождении / понимании текста.

Если практическая цель принадлежит человеку, то коммуникативная – тексту. Таким образом, рассмотрение текста в аспекте цели выводит текст на уровень исследования его прагматической значимости и коммуникативной направленности. Характеристика текста с точки зрения цели предполагает разграничение коммуникативной и риторической модели текста, поскольку обе учитывают целевой компонент (см.: [Основы общей риторики 2000]). Водораздел в данном случае базируется на суждении Ю.М. Лотмана о том, что «в риторике порождение текстов имеет 'ученый', сознательный характер» [Лотман 1996, с. 48].

Итак, в русле коммуникативного подхода к тексту его можно определить как коммуникативно направленный и прагматически значимый сложный знак лингвистической природы, репрезентирующий участников коммуникативного акта в текстовой личности Homo Loquens, обладающий признаками эвокативности и сшпуативности, механизм существования которого базируется на возможностях его коммуникативной трансформируемости.

Данное определение не содержит многих из традиционно приписываемых тексту признаков, а также указания на единицу текста.

В чем дело? Большинство «канонических» признаков текста: связность, целостность, завершенность, членимость и др. – установлены при рассмотрении текста не извне (из среды его существования), а изнутри (в самом деле: точка зрения меняет предмет!) и на другой теоретической основе (вспомните рассуждения о принципах построения предмета теории текста!). Далее, многие из признаков «канонических», иногда в ином обличье, свойственны и другим языковым единицам и/или объектам (ср.: связность и целостность