никогда» скачки на табуретках занимали почетное четвертое место.
— Что стряслось с новой больной?
— В один прекрасный день она начала говорить странные вещи, которые очень не понравились ее опекунам. Настолько не понравились, что тем пришлось принять определенные меры. Я еще понимаю, если бы этому предшествовали перебои в менструальном цикле, но барышня даже от бледной немочи никогда не страдала. Вес в норме. Развитие соответствует возрасту. Семья хорошая, без сумасшедших… хотя надо же откуда-то начинать, правда? — сострил доктор. — Зовут пациентку… А впрочем не важно, как ее зовут. Называйте ее тем именем, которым она представится.
— Что от меня потребуется? Устроить ей холодный душ? Или горячий? — спросила сиделка ровным голосом, словно уточняя сколько ложек сахара положить в чай. — Или все вместе — посадить в горячую ванну, а на голову лить ледяную воду по капле?
— Боюсь, что ледяной душ доживает свои последние дни, — доктор потер высокий с залысинами лоб, — Иное дело в прежние времена — раскрутишь, бывало, больную на центрифуге, чтобы блуждающая матка вернулась на место. Эх, красотища! Но нет, сейчас в моде новые штучки, тот же гипноз.
— Вам угодно, чтобы я ее загипнотизировала? — подумав, предложила девушка.
— Ну что вы, милочка, откуда вам знать о такой технике, — покровительственно улыбнулся эскулап, — Вам нужно просто-напросто поговорить с ней.
— О чем?
— О том, что ее беспокоит. Это тоже новый метод, разговаривать с пациентами об их заболеваниях. Мол, если выговорятся, им легче станет, да и доктор поймет, как их лучше лечить. По-мне, так метод сомнительный. Сколько не болтай, а матка от этого на место не встанет. Но нельзя допустить, чтобы наша лечебница прослыла прибежищем ретроградов. Кроме того, с этой больной нужно обращаться поделикатней. Ее опекуны — очень влиятельные люди. Вы слышали выражение «из-под земли достать»? Так вот, у них достаточно средств, чтобы в случае чего пробурить землю насквозь и поймать вас где-нибудь в Аргентине. Все понятно?
— Да, — ответила сиделка, которой незнакомая девица нравилась все меньше и меньше. Если бы она умела лебезить перед богатыми клиентками, пошла бы в служить в ателье.
— Тогда ступайте, фроляйн. Вам в четырнадцатую. Завтра жду вас с отчетом.
Сделав книксен, сиделка направилась в восточное крыло. Отыскала нужную палату и приподняла бляху, закрывавшую дверной глазок. Кажется, все тихо. Комнатка была маленькой и узкой, с белеными известкой стенами, дощатым полом и обязательной решеткой на окне, через которую робко пробивался лунный свет. Тень от решетки легла на пол, будто разлинованный для игры в крестики-нолики. Причудливая тень была единственным украшением палаты, где не было ни книг, ни даже рамочек с вышивкой на стенах. Только кровать, застеленная стеганым покрывалом, табурет да ночной столик с медным тазом для умывания. Ничто не должно напрягать и без того утомленный разум пациенток, который расслаблялся на диете из серовато-бежевых оттенков, в то время как их тела извлекали пользу из пресного молочного супа. Уже через месяц такой благотворной терапии даже спартанский царь Леонид завыл бы от безысходности, не говоря уже о женщинах, которые готовы были отречься от своего безумия ради тоста с горчицей и сардинами.
Несколько раз провернув ключ в замке, сиделка осторожно распахнула дверь, но вошла лишь когда стало очевидно, что никакая неприятность ей не грозит. В изобретении ловушек здешним пансионерам нет равных. Классическим вариантом служил мешок с мукой, установленный на приоткрытой двери так, чтобы падать сверху на вошедшего. Но раздобыть муку не так-то просто. Поэтому полный ночной горшок был популярной альтернативой.
Ситуация ей сразу не понравилась. Торжественно скрестив руки на груди, на койке возлежала худенькая девочка лет 17ти, всем своим видом напоминая статую на усыпальнице какой-нибудь средневековой королевы. Признаков жизни больная не подавала, чем привела ночную сиделку в негодование. Неужели и правда решила окочурится? Только не в ее смену! Она не знала точно, но за такое наверняка штрафуют.
Решительными шагами она подошла к кровати и уже нагнулась над пациенткой, чтобы прислушаться к ее дыханию, как та вдруг резко распахнула глаза. Этот трюк присутствует в репертуаре любого мало-мальски инфернального существа в мировом кинематографе. Для зомби эффектно взмахнуть ресницами, когда к нему приблизится коронер со скальпелем, — все равно что для балерины встать в третью позицию. Основополагающие знания. Другое дело, что сиделка никогда не была в кино, да и поезд братьев Люмьер придет лет эдак через пятнадцать.
Вскрикнув от неожиданности, она отскочила назад и ударилась о ночной столик, который драматическая ирония загодя поставила на ее пути. Тазик для умывания, как дервиш, закружился на полу. Окончательно разбуженная медью звенящей, пациентка приподнялась на локте и светски улыбнулась.
— Добрый вечер, — сообщила она, но сиделка этот вечер таковым не сочла.
— Меня зовут Кармилла, — продолжила девица, наблюдая как сиделка, все еще массируя ушибленное бедро, доковыляла до газового рожка и зажгла свет, — А как ваше имя?
— Для вас — фроляйн Лайд, — буркнула сиделка, не терпевшая фамильярностей. Кроме того, она не сомневалась, что девушка назвалась вымышленным именем. На Кармиллу она не тянула. Максимум на Лизхен или Софи.
При свете газового рожка девушка напоминала рисунок акварелью — черты ее лица были приятными, хотя и размытыми, невыразительными. Белокурые волосы чуть приоткрывали маленькие, будто вылепленные из воска уши. Шея была совсем тонкой, вот-вот переломится, плечи худыми. Через вырез ночной сорочки, расстегнутой на несколько пуговиц, виднелись ключицы, тоненькие, как карандаши. А вот на груди сорочка едва вздымалась.
Так же сиделка отметила, что самопровозглашенная Кармилла разговаривает по-немецки с легким акцентом. То был не итальянский, его бы она сразу определила. Английский, разве что? — Вы здесь новенькая? — спросила Кармилла.
— Да, как и вы. А будете и дальше пакостить, сделаетесь старожилкой. Впрочем, я надеюсь что наше знакомство не затянется.
Она уже поняла, что девица — не из тех пациентов, на которых умиляются.
— Так вы хотели о чем-то поговорить? — медсестра решила перейти непосредственно к цели своего визита, хотя и не представляла, о чем можно беседовать с особой столь юных лет. О новых фасонах шляпок? О способах утягивания талии до 30 сантиметров? О Сезоне?
Себя в этом возрасте она уже не помнила. Вернее, старалась не вспоминать, как и все предшествующее тому вечеру, когда ее жизнь выцвела в одночасье.
Склонив голову набок, пациентка испытующе на нее посмотрела, словно грандмейстер масонской ложи, решающий достоин ли неофит причаститься тайн бытия. Но поскольку других претендентов на тайны бытия поблизости не было, скучный медицинский персонал вполне годился на роль слушателя. Как говорится, за неимением гербовой бумаги, будем писать на простой.
— Что ж, я поведаю обо всем, — возвестила девица, — Но прежде должна удостоверится, что могу вам доверять.
Сиделка подумала, что сама никогда не доверилась бы человеку, в чьих полномочиях привязать ее к кровати и угостить морфием, но вслух ничего не сказала. Наоборот, после долгих уговоров все же заставила лицевые мышцы изобразить подобие дружелюбной улыбки и приготовилась услышать очередную
— Ну разумеется вы можете мне доверять. Кроме того, хороший рассказ непременно должен быть услышан. Ну-с?
— Меня похитили и заперли здесь против воли! — с места в карьер выкрикнула Кармилла. — На самом деле, я не сумасшедшая, отнюдь! Просто я вампир.
Улыбка сиделки одеревенела.
ГЛАВА 2
Утро началось с того, что в комнату к постояльцу пробралась хозяйская кошка и улеглась ему на лицо. Собственно, и весь день развивался в подобном ключе.
Еще вчера Леонард Штайнберг попросил трактирщика оказывать Уолтеру всяческое содействие. В том числе и в его этнографических изысканиях. Понятие этнограф Габор разъяснил местному населению в следующих выражениях — «Знаете истории, от которых у всей родни уже сводит челюсти, а уши сворачиваются в трубочку и норовят заползти вглубь головы? Про то, как у маленького Штефана прорезался первый зуб, или что случилось на свадьбе у Марицы? Ну так вот, этот человек проехал через всю Европу СПЕЦИАЛЬНО ЧТОБЫ ИХ ПОСЛУШАТЬ!!!» Сообщение произвело настоящий фурор. Обгоняя друг друга, женщины помчались по домам, извлекать из сундуков одежду поэтничней, а нарядившись, с той же прытью вернулись в «Свинью и Бисер.» Когда Уолтер, отплевываясь от кошачьей шерсти, спустился к завтраку, очередь успела три раза обогнуть трактир.
Энтузиазм туземцев привел англичанина в замешательство. Мысленно подсчитав число открыток с видами Дербишира, он понял, что на всех не хватит! О том, что за свои услуги рассказчицы могут потребовать денег, он как-то не задумывался. Теперь эта неприятная мысль засвербела в мозгу. Уолтер вздрогнул, словно какой-то шутник плеснул ему ледяной воды за шиворот, и залился краской. В дороге он поиздержался — одно серебряное распятие съело пол-бюджета, — так что денег у него не было. Даже на обратный путь.
К счастью, селянки согласились сотрудничать бескорыстно. Более того, под конец дня они рады были и доплатить, лишь бы добрый господин еще раз послушал про то, как дедушка Шандор на спор съел целую корзину пирожков с повидлом.
Поскольку англичанин не понимал румынский или венгерский, Габор заделался толмачом при его особе. Время от времени у исследователя закрадывались подозрения, что трактирщик не только переводит, но и отсебятины добавляет изрядно. Ну не могут женщины употреблять такие выражения и углубляться в такие физиологические тонкости! Не могут по самой своей природе! С детства он привык думать, что женщина — это ангел в доме, хотя с трудом мог представить себе площадь поверхности тех крыльев, которые могли бы оторвать от земли его матушку.
К вечеру усталый этнограф прослушал добрую сотню народных песен, узнал дюжину способов безмедикаментозного лечения золотухи и мог проследить генеалогию каждого деревенского жителя вплоть до Темных Веков. Он чувствовал себя старателем, перемывшим тонну песка ради нескольких желтых крупиц. Время от времени ему действительно удавалось выловить сведения о вампирах. В большинстве случаев это было закрепление пройденного. В который раз Уолтер услышал, что
— вампиры боятся серебра
— вампиры боятся освященных предметов
— они не отражаются в зеркалах. (По одной версии, потому что у них нет души, по другой- потому что при изготовлении зеркал используется серебро (см. пункт 1). В таком случае назревал вопрос — а будут ли они отражаться в ведре с водой?)
— они могу перекидываться в летучих мышей. (Интересно, что в этот момент происходит с их одеждой? Ведь никто еще не видел мышь в плаще с пелериной.)
— они не станут есть чеснок даже из вежливости
— они крайне щепетильны в вопросах приличий и не войдут в дом без приглашения, зато уж после приглашения от них попробуй отделайся (как и от многих людей, кстати.)
— для них губителен солнечный свет,
— истребить упыря можно отрубив ему голову и проткнув сердце осиновым колом
— и прочая, и прочая.
Все эти характеристики он знал не хуже, чем Папа Римский — катехизис. Впрочем, попадалась и весьма оригинальная информация. Согласно легендам, если перед вампирами бросить пригоршню крупы, они начнут считать каждое зернышко. Наверное, они очень бережливы. Еще более удивительным было поверье о том, что умерший может стать вампиром, если через его могилу переступит монахиня. Впрочем, если бы монашки играли в чехарду возле гроба его деда Преподобного Джебедайи Стивенса, не терпевшего ирландцев и прочих «папистов,» покойник тоже сделал бы пару кульбитов.
