— Хорошо, — процедила Берта, — сами напросились.
С плащом вышло бы куда эффектней, но она же не фигляр на ярмарке, чтобы показывать фокусы. Вампирша взмахнула руками и ее тело потемнело, скукожилось, а на месте девушки оказалась летучая мышь, которая отчаянно захлопала крыльями. Этот момент был самым сложным — сколько раз она плюхалась на пол, забыв вовремя взмахнуть крылом, и пристыженно попискивая, уползала под кровать. Но сегодня трансформация была образцово-показательной. По крайней мере, супругов она точно впечатлила.
— мышь! Мышь!! МЫШЬ!!! — возопила тетя. С проворством горной козочки она заскочила на стул, но осознав что атака будет с воздуха, спрыгнула, схватила стул за спинку и выставила его перед собой.
— ААА!!!!! — вторил ей дядюшка. Восклицательные знаки, которые он сдерживал в течении всей жизни, одновременно рванулись на волю.
— УБЕРИТЕ!!!
— АААААааааАААА!!!
— Она такая… такая… негигиеничная!!!
Насладившись их беспомощным состоянием, Берта перекинулась обратно.
— Вот и отлично. Покричать бывает полезно. Говорят, есть такая терапия.
Вдоволь провентелиров легкие, оба замолкли и в молчаливом ужасе уставились на племянницу. Если такая служанка, то какой должна быть госпожа? Не долго думая, девочка заклацала на них зубами, чем вызвала еще один приступ хорового крика. Колоратуре тетушки позавидовала бы любая примадонна.
— Эммелина…гмм… Маванви, — успокоившись, спросил дядя, пока тетушка пугливо выглядывала у него из-за спины, — ты тоже так умеешь?
— О да!
— Но почему ты раньше так не делала? Например, когда мы запирали тебя в шкаф на всю ночь?
— Потому что я копила злобу, — прошипела она, приподнимаясь с места. Родственники скользнули к двери.
— Пожалуйста, госпожа, будьте милосердны! — сиделка сделала предупредительный жест, — Я понимаю, что их следует наказать, но не надо рисовать их кровью фрески на стенах, как в прошлый раз. И глазные яблоки оставим в покое — зачем добавлять хлопот гробовщику? Ему и так придется повозиться. Умоляю, не делайте ничего
— Ужасного? О, я сейчас покажу кое-что ужасное. Вот превращусь в летучую мышь и… и запутаюсь у вас в волосах!!!
— НЕЕЕТ! — завыла тетушка, словно баньши, которой наступили на любимую мозоль. — Генри, пойдем отсюда, пойдем!
— Уже уходим, уже уходим!
Но Берта встала в дверях.
— Не забудьте на бланке расписаться. И вот еще что — возможно, чуть позже вы решите, что все это вам пригрезилось, ведь человеческая память слишком ненадежна, слишком снисходительна. Но если вы, поразмыслив, захотите сделать за спиной Маванви какую-нибудь гадость, то лучше сразу выкиньте эту идею из головы. Во второй раз вы так дешево не отделаетесь. Вы оба, конечно, такие негодяи, что клейма негде ставить… но я найду, где поставить. Я буду следить за вами, — подумав, она добавила. — Я умею превращаться в туман.
Когда чета злодеев выскочила в коридор и бросилась в кабинет главного врача, Берта присела на другой конец дивана, заложив ногу за ногу. Девушки посмотрели друг на друга и расхохотались.
— Они ведь уезжают в Лондон, — стонала Маванви, утирая слезы, но на этот раз слезы счастья. — Там все время туман! Вот же они напугаются!
— Именно на такой эффект я и рассчитывала.
Девочка осеклась.
— Ой, а вдруг тамошний туман как-то связан с..?
— Кто его знает? В каждой избушке свои погремушки. Может, английские вампиры проводят время именно так, порхая над промозглыми улицами в виде тумана и выкрикивая 'Бууу!' зазевавшимся прохожим. Наше существование настолько уныло, что и это сгодится в качестве развлечения.
Тут Маванви подползла к ней поближе, обняла, положила голову ей на плечо, ласкаясь как сытый котенок. От этого невинного порыва Берте сделалось неуютно. Сложив руки на коленях, она смерила Маванви холодным взглядом, будто гувернантка нашкодившую воспитанницу, но та лишь блаженно улыбнулась в ответ. Совсем, видать, рехнулась от счастья. Если бы она только догадывалась, с кем лезет обниматься!
А вдруг и правда догадывается? Она ведь писательница, тонкий психолог, знаток душ и какие там еще есть титулы. Быть может, с ней получится поговорить, даже приоткрыть створку сердца, показав содержимое? Но риск слишком велик. Вот существовал бы какой-нибудь нейтральный, не отягощенный презрением термин, чтобы они с Маванви сразу поняли друг друга! Но его нет, а воспользоваться любым другим означало бы напялить на себя рубище, которое уже прополоскали в грязи. Так что придется ходить вокруг да около, поминутно краснея, будто родитель которой посвящает своего малыша в интимную жизнь птиц и пчел, но вместе с тем подозревает, куда деваются книги с верхней полки в библиотеке. А потом что? Вдруг Маванви посмотрит на нее с гадливостью? Или еще хуже, спросит 'Как сестру?' И как объяснить, что не нужна ей сестра, ей одного брата хватает за глаза, и того она больше никогда не увидит.
Заметив, как насупилась Берта, девочка посмотрела на нее заискивающе.
— Отодвинься, — приказала вампирша, — какая радость обниматься с трупом?
— Не говори так про себя, слышишь, не говори! Почему ты так себя ненавидишь? Ну что мне сделать, чтобы у тебя все было хорошо?
— Для начала, кончай уже реветь. Нечего скорбеть по тем, кто умер давно. Ты бы еще по Юлию Цезарю всплакнула. У меня же все будет хорошо, если я увижу тебя благополучной. И еще лучше, если ты меня вообще забудешь.
— И не подумаю, — возмутилась Маванви, не отпуская ее руки, — мы ведь подруги.
От этого слова Берта вздрогнула.
— Да ты в уме ли? Какие мы подруги? Повстречайся мы при других обстоятельствах и я, возможно, перекусила бы тебе шею. Вот здесь, — ее коготь чуть царапнул кожу, тонкую как у новорожденного ягненка. Лишь тогда Маванви отодвинулась. На ее шее вспухла розовая полоска, а вампирша едва удержалась, чтобы не припасть к ней губами.
— Моли Бога, чтобы тебе не довелось оказаться возле голодного вурдалака, — лицо девочки вытянулось, и Берта добавила уже мягче, — А теперь иди, герр Мейер тебя заждался. Ступай и ничего не бойся. Отныне ты будешь знаменитой, богатой и счастливой.
— А ты, Берта? Ты ведь тоже будешь счастлива!
— Постараюсь.
— У тебя обязательно получится, — убежденно зашептала девочка. — Пусть все-все твои мечты исполнятся.
— Спасибо, — проронила вампирша.
— Ты так говоришь, как будто в это не веришь!
— Я и не верю.
— Но Берта…
— Такое не сбывается, Маванви. Даже в сказках.
Отступать было некуда. Все это время она шла по мосту, разбрызгивая за собой керосин, оставалось лишь чиркнуть спичкой.
— Ты, верно, не раз слышала про принцессу на башне, которую спасает принц? — спросила вампирша. — Убивает дракона, находит замок в глуши, карабкается по отвесной скале, преодолевает все преграды, чтобы исцелить ее поцелуем? И потом они живут вместе долго и счастливо.
Напрягшаяся в начале ее речи, Маванви облегченно рассмеялась. Ожидала трагедию, а оказалась такая банальность! Ну и Берта, ну и накрутила!
— И это все? — сияя, спросила она. — Чего же его тут стыдиться? Это обычные фантазии, нормальные! Да каждая девушка мечтает оказаться в роли той принцессы!
— Вот именно, — оборвала ее Берта, — я же мечтала стать принцем. А стала драконом.
И вампирша насмешливо посмотрела прямо перед собой.
— Ну что, нравлюсь я тебе такой?
ГЛАВА 16
Далеко не все смертные, с которыми сталкиваются упыри, идут на смерть покорно, аки агнцы на заклание. Сопротивление не ограничивается мольбами — в ход пускают и кулаки, а то и оружие, начиная с кочерги и кончая револьвером. Иными словами, все до чего жертвы успевают дотянуться. Как это ни прискорбно, но обычные, человеческие средства защиты против вампира столь же эффективны, как рогатка против динозавра. Рана, нанесенная саблей, быстро затянется. Пуля пройдет навылет, не причинив серьезного вреда, за исключением разве что испорченной шелковой рубашки, а уж это обстоятельство лишь раззадорит вурдалака. Так что если под рукой не окажется серебра, освященных предметов или солнечного света (ну, каким-то образом), можно смело писать завещание. Точнее, быстренько подмахнуть подпись под уже составленным, потому что на большее времени все равно не хватит.
Но никогда еще люди не кусали вампиров. Было в этом что-то настолько противоестественное, что волосы вставали дыбом и в жилах стыла чужая кровь. Так почувствовал бы себя человек, чей бифштекс вдруг выхватил вилку и вонзил ему же в руку. Чудовищно! Если уже еда начала на тебя кидаться — считай, настали последние времена.
Обо всем этом Виктор подумал позже, ибо думать о чем-то сейчас был не в состоянии. Перед глазами потемнело. Прижимая руку к окровавленной шее, он застонал и согнулся. Похоже, девчонка перекусила ему нерв или чем еще богата анатомия шеи. Оставалось лишь полагаться на чудесную регенерацию, свойственную всем немертвым, но и она не спешила облегчить его страдания.
Кусалась Эвике профессионально, 12 лет приютской жизни не прошли для нее даром. Днем монахини учили сирот арифметике, чтению и домоводству, зато по вечерам девочки практиковали дарвинизм, то-есть выясняли, кто находится на верху пищевой цепочки, а значит имеет право отбирать обед у остальных. Уже тогда Эвике поняла, что зубы даны женщине не только для того, чтобы сверкать ими в улыбке, а ногти — чтобы часами их полировать.
Воспользовавшись его замешательством, Эвике попыталась ударить вампира коленкой в пах, но помешал кринолин, и она, несколько разочарованная, подбежала к дивану, сгребая в охапку Жужи, и бросилась к двери. А к Виктору уже летела Изабель.
— С тобой все… тебе очень… — лепетала она, не зная, можно ли прикоснуться к нему в таком состоянии или в ответ он выместит обиду на ней. Да пусть бы и так! Наглая тварь причинила боль Виктору —
— Ненавижу! — прокричала Изабель вдогонку сопернице. Вампирша выпустила когти, так что теперь ее костлявые руки напоминали два деревца с сухими ветвями. — Прощайся с жизнь, смертная! Я раздавлю тебя!
— Это еще кто кого!
Граненый флакончик из красного стекла пронесся в воздухе, разбрызгивая по сторонам святую воду. В последний момент Изабель увернулась, прикрывая лицо ладонью, но
