хоть не сельское хозяйство… – подумал Шурков. – Я и коровы»…
– Знаете, почему вам так плохо? – спросил человек.
– Знаю. Это две бутылки коньяка… – угрюмо ответил Шурков.
– Нет… – отмехнулся человек. – Две бутылки, как и все остальное – это следствие однажды сделанной ошибки. А она состоит в том, что вы решили обойтись без Бога. Вы думали, что этим облегчите себе жизнь. А на самом деле это как в походе выбросить компас. Облегчение на пять грамм, а проблемы – на всю жизнь.
«Вот про Бога мне сны еще не снились…» – мелькнуло в голове у Шуркова и он усмехнулся.
– Думаете – снюсь? – спросил его человек. Потом он взял с тумбочки стакан с водой и вылил из него воду. – Попробуйте – мокрая…
Шурков попробовал – это и правда была вода. Шурков выпучил глаза, глядя на свои мокрые пальцы.
«А можно ли во сне чувствовать?! – лихорадочно вспоминал он. – Вроде бы можно»…
– У вас ведь очень верная недавно мысль была – о том, что живете ни для чего… – сказал человек. – Это все потому, что для вас Бога нет. А если Бога нет, то жизнь не имеет смысла. Если Бог есть для человека, то человек живет для добра. Даже если не больно-то хочется, он все равно вынужден его совершать. А там, глядишь, и привыкнет мало-помалу. А если Бога нет – то и добра нет.
– Можно жить и без Бога и не делать зла… – проговорил Шурков, не узнавая своего голоса.
– Нельзя… – покачал головой человек.
– Это до поры-до времени. Потому что человек не бывает ничей: или он у Бога за пазухой, или Дьявол его за ниточки дергает. У Дьявола для человека припасено много красивых побрякушек, сам не заметишь, как душу продашь за побрякушку. Вот хотя бы за кабинет в Кремле. Да и мало это – не делать зла. Очень мало. Каждая травинка на земле делает добро – вырабатывает кислород. Как же можно после этого человеку не делать добра?
– А чего вдруг со мной такие разговоры? – спросил Шурков.
– Ну, как же… – сказал гость. – Вы – человек большой, персона важная. Возьмите да объясните, что государство без Бога – это государство без человека, и не для человека. Без веры как без цемента: разваливается все. Поэтому у вас и не получается ничего. Но вместо того, чтобы это признать, вы громоздите одну нелепость на другую. Вот эта штука с веб-камерами на каждом участке – это же бред. Посадили бы десять человек за фальсификации – и не надо никаких тысяч веб-камер. А? Предложите?
Шурков вдруг представил, что вот завтра на заседании правительства он бы и правда все это сказал, и захохотал.
Когда он закончил смеяться, человек по-прежнему сидел у его постели.
– Понимаете… – медленно сказал он. – Человек порой живет кое-как, но ему дается шанс все исправить и искупить. Мне был такой шанс дан. Не знаю, исправил ли я, но я старался. И вот вам дан шанс. И если вы им не воспользуетесь…
На этих словах человек пропал. Шурков пожал плечами выключил свет и какое-то время еще лежал в темноте с открытыми глазами.
Утром, проснувшись, Шурков с удивлением понял, что помнит все из этого своего странного сна. Это его поразило – обычно он не помнил ничего, оставалась лишь легкая досада: «Вот ведь, снилось что-то очень интересное, а забыл».
Уже собравшись, он вошел в спальню и тут заметил на тумбочке маленькую вещицу. Наклонившись, он поднял ее – в его руках оказалась зажигалка с припаянным к ней самолетом и надписью «14 сентября 2008 года, рейс № 821 Москва-Пермь».
6
– И как эта штука работает? – спросил Иван Громов Филиппа.
– Если разберешься, так все просто… – оживленно рассказывал Филипп. – Вводишь время и свои координаты, и смотришь прошлое, настоящее и будущее, даже то, что будет без тебя. Как раз из-за координат это место так точно рассчитано, что его сегодня принимают за обсерваторию.
– И что ты посмотрел? – спросил Иван. Филипп помялся и ответил:
– Почти ничего.
– Что же так?
– Страшно… – ответил Филипп, дернув плечом. – Вроде и интересно, а вот как с этим жить? Это сколько надо сил, чтобы знать, как все кончится, и жить потом?
– Ну так-то да… – сказала Жанна. – Это как толстый детектив: подряд читать интересно, а если кто скажет, чем кончится, так хоть выбрасывай.
– И что же, советуешь не смотреть? – уставился Громов на Филиппа.
Филипп подумал и сказал:
– Это каждый решает за себя.
Громов подумал, усмехнулся и крутнул головой:
– Демократия, значит… Ну-ну…
Вечерело. Посреди Аркаима горел небольшой костер. На большой не было дров, приходилось экономить. На плите стоял куб – какое-то время назад он погас, втянув в себя картину, так поразившую Якова Громова. Исчезли реки, тропические деревья и невиданные птицы. Все пропало, и люди, которые видели это несколько минут назад, чувствовали себя опустошенными и обманутыми.
– И что делать-то будем? – спросил Яков Громов.
– Можно торговать знанием о будущем… – усмехнулся Фомин.
– Ага – делать ставки на ипподроме… – сказал Семен Каменев.
– Надеюсь, ты не всерьез… – строго сказал Филипп. – Мы имеем отличную возможность изменить историю. Мы можем уберечь от глупостей целые народы.
– Как же это? – спросил Андрей Каменев.
– Брать мир за руку и вести по тропинке, как ребенка… – сказал Филипп, чувствуя однако, что слова его звучат как-то неубедительно.
– Да кто же согласится на это? – пожал плечами Фомин. – Все гордые, все мировые лидеры… Вот возьмешь ты Обаму за руку и поведешь. Или из наших кого… Тут-то тебе руку и заломают…
Все мрачно замолчали. Филипп растерянно смотрел то на одного, то на другого.
– И что будем делать? – спросил Громов, переглянувшись с Андреем Каменевым.
– Пока крепость нас защищает… – проговорил Филипп. – Энергия Аркаима отрубает электронику – ни ракетой нас не взять, ничем. Потому и вертолеты грохнулись.
– Ну, так они поди догадаются? Поймут, в чем дело, и бухнут сюда примитивную бомбу тонны на полторы тротила. Нам хватит…
– Догадаются. Но время у нас есть.
– Это хорошо… – сказал задумчиво Громов. – Но другой вопрос – зачем оно нам, время?
Он пасмурно посмотрел на Филиппа, потом на куб, а потом уставился куда-то в небо.
– Вот мой брат Иван лежит сейчас раненый в каменной пещере… – медленно проговорил Громов. В глазах его стояли слезы. – И Матвей Алферов раненый, кровью истекает. А медикаментов у нас – ну разве до утра.
– А что же ты хотел? – спросил Филипп.
– Я думал – как в кино: нажмешь кнопку, и бац – а мы в прошлом, молодые, здоровые, но уже ученые! – сказал Громов. Филипп оглядел всех, и понял, что именно на это – нажать кнопку – все и рассчитывали.
– Это не машина времени… – сказал Филипп.
– А что это? – спросил Андрей Каменев.
– Ну… – мотнул головой Филипп. – Что-то вроде учебника. Учебника истории. Самого наглядного пособия в мире.
– Охренеть! – сказал Семен Каменев.
– То есть, мы покрошили столько народу ради учебника истории за какой-то там класс?
– Не за какой-то… – строго сказал Филипп. – Таких учебников на земле нет.
– И что же теперь? – спросил Фомин.
