ты расколола-таки, наконец, свой орех Краткатук? С кем ты его вкусила? — не унимался приметливый фотограф. — Ну, же! Не скрытничай! Расскажи мне о России! Откуда в тебе эта таинственная истома?
— Тебя трудно провести, Симон, — улыбнулась Джейн. — Как-нибудь расскажу. Вначале мне самой надо всё осмыслить. А вот ты мне скажи — случалось ли в твоей практике такое, чтобы кто-то очень богатый скупил акции модных агентств, журналов, и специально разваливал карьеру определённой модели? Не давал возможности публиковать её снимки, приглашать на дефиле?
— Странный вопрос! — воскликнул Симон. — Ты меня этим разочаровала. Я ждал от тебя жгучих признаний о безумных любовных ночах! Что, попала в сферу интересов русской мафии, и не угодила кому-то из них? Никогда не связывайся с людьми, которые имеют дурную репутацию! Ладно, отвечу за себя. Успокойся, девочка. Я свободный художник, и я снимаю то, что хочу. Никто не заставит меня изменить моё мнение о моей модели. Я работаю не ради денег. Они у меня уже есть. Я снимаю для удовольствия, для истории, для людей. Я ловец прекрасных, неповторимых мгновений. И не один я такой. Твой друг Стив, к примеру.
Симон имел в виду американского фотографа Стивена Мейзела, который помог Джейн обрести популярность в самом начале её карьеры.
— Спасибо тебе, Симон. Что-то подобное я хотела услышать, — поблагодарила Джейн.
Вечером в квартире собрались все её обитательницы, и пространство комнат заполнилось музыкой и девичьим щебетанием.
— Джей, вообрази, Наоми Кемпбелл опять отбила жениха у одной актрисы! — высказалась одна подруга. Её звали Ольга.
— Наверно, опять у какой-нибудь белокожей блондинки! — улыбнулась Джейн.
— Парень решил, что жизнь проходит мимо, и он так и не узнает прелестей чернокожей женщины! — вставила другая девушка по имени Марина.
— Да! Помнишь, Джей, эту нашумевшую историю с женихом самой Умы Турман! Вот было переполоху! — напомнила Ольга.
— Бедный парень! — пошутила Джейн. — Его ждёт публичный позор. Наоми всё равно его бросит, и это непременно осветят в жёлтой прессе!
— Наоми и Тайра Бэнкс любят повторять одну неприличную поговорку! — сказала Ольга.
— На чёрную вскочит — белую не захочет! — со смехом выпалила Марина.
— Да, это их девиз! Слушай, ну, а тебе в Москве не удалось закрутить какой-нибудь особенный романчик? — спросила Ольга.
— Ничего такого, о чём хотелось бы рассказать, — уклончиво сказала Джейн.
— Слушай, Джей, мы видели по телевизору передачу о начале масштабной рекламной компании Московского ЦУМа! — вспомнила Марина.
— И что же? — уточнила Джейн.
— Говорили, будто среди возможных кандидаток на звание First Face рассматривалась твоя кандидатура! Но, в конце концов, пригласили Милу Йовович! Это правда? Тебе предлагали контракт? — спросила Марина.
— Нет, не правда, — ответила Джейн.
— Жаль, а то бы твоё лицо висело на фасаде ЦУМа! — воскликнула Ольга.
— Ну, ладно, хватит обо мне. Лучше расскажите, как ваши дела? Как поживали, какие успехи? — спросила Джейн.
— Представь — я почти заключила контракт на участие в рекламе духов! — сказала Ольга.
— Вот это новость, так новость! — одобрила Джейн. — С этого и надо было начинать. И что, когда приступаешь к работе? Ну, давай, давай, рассказывай!
— Не тут-то было! Всё дело застопорилось из-за названия. Парфюмерша оказалась пламенной еврейкой, и назвала свои духи «Шайло», — начала свой грустный рассказ Ольга. — На иврите это означает что-то вроде «дар богов».
— По-моему, вполне неплохо звучит, — сказала Джейн. — Запоминается сразу.
— Да, по-моему, тоже! Но знаешь, кому не понравилось?!
— Кому?!
— Анжелине Джоли!
— Иди ты! А она-то тут причём?
— Её приёмную дочь так зовут — Шайло! Она вообразила, что это попытка нажиться на ассоциации с именем её малолетней девчонки! Представь, подала судебный иск. Сейчас моя парфюмерша доказывает, что даже не знала об этом. Она и правда не знала.
— Мало ли как кого зовут, да, девочки? — вставила Марина. — И как эта Джоли только узнала обо всём! Неужели ей своих миллионов мало?
— Вот именно! — горячо подхватила Ольга. — Но я пока осталась без контракта.
— Ничего, всё образуется, — успокоила Джейн. — Даже если духи переименуют, то почему бы тебе их не рекламировать? Насколько мне известно, эта Джоли странноватая, очень принципиальная, но отходчивая. Она заберёт иск, вот увидите.
— Ну, давай, теперь ты расскажи, как там, в Москве? Как принимали? С кем повидалась? К маме в Казань ездила?
Девушки говорили то по-французски, то по-русски, вворачивая ещё и словечки из профессионального и молодёжного сленга. Эта взрывная, спонтанная смесь языков могла бы показаться варварской щепетильным французам, но Джейн отходила душой, беседуя с подругами таким шаловливым образом. Она была готова говорить о чём угодно, лишь бы не оставаться одной, наедине со своими мыслями.
ГЛАВА 11
На исходе декабря
Промелькнула осень. Джейн интенсивно работала. За это время она побывала в трёх странах. Опять сменялись города и отели, а её счёт в банке неуклонно увеличивался. Каждый день Джейн окружало множество людей. Ей восторженно рукоплескали на показах в Милане и в Лондоне. В Нью-Йорке публика реагировала менее эмоционально, но в целом выступления прошли тоже довольно успешно.
Чего только ни выдумывали дизайнеры — эти диктаторы моды! В Италии её гримировали под актрису сороковых годов прошлого столетия. В Америке наряжали в платье, которое являлось точной копией того самого легендарного красного одеяния, в котором Жаклин Кеннеди выходила замуж за Аристотеля Онассиса. Псевдоисторические костюмы Джейн опять меняла на современные наряды — ведь зрители ждали новизны.
Джейн работала азартно, и всё успевала. Каждый день ранние подъёмы по утрам. Кофе на ходу. И репетиции, репетиции. А потом показы.
А поздними вечерами её порой угнетала тоска. Джейн списывала это на хроническую усталость, но однажды в Лондоне она призналась себе, что причина её внезапных приступов депрессии совсем иная. В ночной тишине ей больше мечталось о нежном слове одного человека, чем об аплодисментах тысяч людей.
Джейн проснулась в номере отеля среди ночи. Ей отчётливо, осязаемо привиделся Клим, и от воспоминаний уже было не отделаться. На грани реальности и сна мысли понеслись пунктиром. Джейн позволила себе углубиться в эти непростые размышления. Она решила попытаться навести порядок в своих чувствах.
Да, она была влюблена. Это чувство будто подкралось и застало её врасплох. Себя не обманешь. Но Клим, пожалуй, был прав — не стоит стараться совмещать несовместимое. Она зачем-то пыталась убедить Клима изменить свою жизнь, заманивала его во Францию! Наверно, это типично женская иллюзия — пробовать помочь измениться любимому мужчине. А он иной! Он не желает меняться! Любовь — это часть жизни, а жизнь — всегда конфликт. Неужели в каждой паре один партнёр обязательно пытается подавить
