– Легко! – отрезала я, зачем-то взяла недопитую бутылку и ушла из комнаты, думая о том, как все это объяснять Маше и как к ней теперь подступаться.
Я увидела издали, что она надевает пальто, чтобы выйти в сад, и решила пока не лезть к ней с оправданиями, тем более что я еще не придумала, что же может оправдать мою дурость. Я походила по первому этажу дачи, снова поднялась на второй, вернее на полуторный, где сидел Соломатько. Дом был построен по очень оригинальному проекту: комнаты находились на разных уровнях, поэтому, чтобы обойти, например, второй этаж, надо было раз пять подняться и спуститься по нескольким ступенькам. На третий этаж, где у нас не было никакого дела, мы, по молчаливому согласию с Машей, не поднимались.
В комнате у Соломатька было совсем тихо. Я постояла немного и осторожно открыла дверь. Он сидел на диване, подтянув коленки к подбородку, что, при его пивном животике, было, наверно, почти йоговским упражнением.
– Объяснилась? – довольно сурово поинтересовался он.
Я даже не сразу поняла, что он имеет в виду Машу.
– Н-нет. Она гуляет в саду.
– Я видел. Садись.
– Да нет, я на минутку. – Я действительно не понимала, зачем вернулась. – Я просто хотела… Извини, но мне не дает покоя одна мысль.
– Да-да?– Он охотно улыбнулся. – Бутылку-то поставь… Там что-нибудь осталось?
Я укоризненно посмотрела на него и поставила бутылку, с которой так и проходила по этажам, на стол. Соломатько тут же налил себе вина и отпил.
– Откуда ты знаешь, что у этой… Даши… на попе была родинка, если она тебе отказала?
Соломатько крякнул, но ответил с ходу:
– Не дала, если точнее. Очень многое в жизни зависит от того, как назвать. Отказала – это же беда, согласись, особенно в восемнадцать лет. А вот не дала – другое дело.
– А я сегодня утром отказала тебе, как ты считаешь? Когда не растаяла от твоих притязаний?
Соломатько тонко улыбнулся:
– Честно? Я и не помню. А насчет Даши… Я за ней подсматривал. Ты поэтому вернулась?
Я хотела сказать что-то остроумное и не злое, но сразу не сообразила. Пока я колебалась, Соломатько взял меня за руку, притянул к себе и свободной рукой провел мне по шее:
– Давай поцелуемся все-таки, Маш, а то как-то все не по-человечески…
Я на секунду замерла, ощутив его губы на своих, прислушалась к своим ощущениям, на несколько мгновений позволила себе расслабиться, потом испугалась – испугалась того, что почувствовала, и побыстрее освободилась. Соломатько тут же откинулся назад и сказал:
– Не обращай внимания, Машка. Это так… – он небрежно махнул рукой, – ветра над опавшими листьями. Давай я лучше к тебе на передачу приду.
– В качестве кого? – спросила я, чувствуя непонятную обиду и пытаясь быстро понять ее причину.
– В качестве переходящего приза. Твоего лично, по жизни. Пойдет?
– Не пойдет. – Я поняла, почему обиделась, и теперь уже обиделась на себя, за свою уязвимость и глупость. Но не удержалась, чтобы не заметить: – А что же мне приз-то такой достался… опавший?
Как грубо… – скривился Соломатько. – Как пошло и цинично! А я ведь, уважаемая, вовсе не то хотел вам сказать. Ну да ладно. – Он вытянул над головой сцепленные в замок руки и с силой хрустнул ими. – Э-эх! Побоксировать бы сейчас. Пойдешь со мной в тренажерный зал? На цокольном этаже у меня помещение для физкультуры, ты не знала?
Я покачала головой.
– Ясно. И не знала, и не пойдешь. Почему у тебя, кстати, дочь так бедно одета? Неужели тебе мало платят?
– Мне всегда не хватает денег, Игорь, – неожиданно для самой себя сказала я. – Извини, я пойду.
Уходя, я видела, как Соломатько с удовольствием потянулся и проговорил:
– Ты приятная, Машка… Нежная такая… М-да. В общем, заходи еще.
23
Падение Бастилии
– Мам, а зачем вообще люди выходят замуж и женятся? – с ходу спросила меня Маша, вернувшись через двадцать минут из сада. Дитя неполной семьи, она, вероятно, уже знала ответ, поэтому заранее покраснела.
– Совсем нет, – покачала я головой и погладила ее по щеке. – Не поэтому. По той причине они встречаются.
Маша внимательно посмотрела на меня.
– А почему тогда?
Отвечать фразой из учебника социальной психологии или приводить примеры других исторических форм семейных отношений? Либо просто сказать, как говорил или думал (или врал) в период своих брачных игр Соломатько: «Чтобы вместе растить детей!» Именно так, с восклицательным знаком. Ну уж нет.
– Ты почему пальто не снимаешь? Околела, пока меня в саду порицала?
