11 сентября 1991 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Николая Чернова к лишению свободы на восемь лет за измену Родине в форме шпионажа. При назначении наказания суд руководствовался смягчающими вину обстоятельствами: состояние здоровья, возраст (64 года) и «чистосердечное» раскаяние. В результате Чернов получил срок ниже низшего предела, предусмотренного законом. Не была применена к нему и такая мера, как конфискация имущества. Чувствовалось воздействие на судей приближение смерти СССР.
«Да, восемь лет за предательство, — рассуждал Стороженко, присутствовавший на суде, — за продажу секретов, за гибель людей, за измену Родине — это ничтожно малый срок… В Штатах за это преступление его бы ждал электрический стул, а в других цивилизованных странах — он был бы повешен или расстрелян. Предателей везде судят сурово».
Но каково было его и коллег изумление, когда стало известно, что через пять месяцев «отсидки» шпион был помилован одним из главных разрушителей единой страны Борисом Ельциным!
Воодушевленный своим нелепо-досрочным освобождением Чернов решил, что уже отмылся от грязи предательства, и начал давать налево и направо интервью газетчикам, представляясь чуть ли не «борцом с тоталитарным режимом».
В интервью газете «Известия» от 6 марта 1992 года этот дилетант рассуждает о разведке:
«Это очень грязное и немножечко тонкое дело. Основной ее принцип: человеку добровольно предлагают сделаться подлецом».
Выходит, он подлец в квадрате! Бывший «политзэк» — так он себя велел величать после освобождения — сидел, развалившись в кресле с трубкой во рту, как описывал его корреспондент Николай Бурбыга. На глазах — черные очки. Очевидно, он прятал глаза от стыда. Услышав фамилию Полякова, оживился:
«О, Поляков — это звезда. А Пеньковский — так себе… Полякова я знал хорошо: вместе работали в Нью-Йорке. Он был заместителем резидента. Свыше 20 лет работал на американцев. Много наших нелегалов заложил. Знал, кто и куда едет… Отправлял и тут же звонил. Их встречали — и под белые ручки: или работай на нас, или садись пожизненно… Да, нелегкая у этих ребят работа. А те, кто имеет на руках дипломатический паспорт, умеют только водку пить. В этом вся их разведработа».
Говоря о переданных американцам таблетках для тайнописи, Чернов нагло уточняет, ерничая и обеляя себя:
«Они не представляют никакой ценности… Вообще у нас в стране все засекречено, а в ГРУ — даже туалетная бумага. Технику, что у них есть, можно использовать против зэков, но против американских спецслужб — извините».
На вопрос, на чем обычно «проваливаются» наши разведчики, последовал издевательский ответ:
«Наши — кустари, а не профессионалы… Россияне берут не умением, а числом… Все пили под одеялом. Благо, по дипломатической скидке бутылка водки стоила всего 90 центов. Выписывали ящиками и везли домой…»
В конце беседы с журналистами «Известий» относительно переданных 3000 фотодокументов на пленках он замечает:
«Ничего ценного там не было. Документы были отсняты в обычной библиотеке. И вообще, если бы я захотел, то развалил бы ГРУ, но я этого не сделал…»
Чего тут больше — саморекламы, цинизма или издевательства над светлой памятью сданных им противнику профессионалов, окончивших военные училища и по две-три академии, рискующих постоянно нервами, а иногда и жизнями?!
Тот, кто хорошо осведомлен о специфике работы разведки, в этих ответах усмотрит сплошную ложь и ничтожество их автора, расхрабрившегося после того, как обрел статус помилованного Ельциным.
«Любую гуманность надо приветствовать, — рассуждал Стороженко, — но от правды не уйдешь. Помилование не означает, что его простили сослуживцы. Нет прощения хотя бы раз предавшему. Его должна жечь, мучить совесть всю оставшуюся жизнь. А тут ничего подобного — лезет в герои, в страдальцы за идею, подбадриваемый фактически президентом России. Жалость убаюкивает рассудок, деформирует процесс мышления. Человек и Родина — это лист и дерево — как много между ними общего!
Сплошные ассоциации по сходству. Пока лист на ветке дерева — он зелен. Стоит прекратить связь со стволом и корнями — и он, пожелтевший и сморщенный, полетит вниз — оторвется от дерева. Так и человек — оторвется от корней, от Родины и полетит прочь. Возвратиться на ветку здоровым листком, прирасти к ней он уже не сможет никогда.
Потерянная совесть не восстанавливается — идут необратимые процессы».
Вот и вся история про узника потерянной совести.
Глава 17
«Барон» на связь не вышел
Полковник ГРУ Генштаба ВС СССР Баранов Вячеслав Максимович был последним разоблаченным агентом ЦРУ США подразделения, в котором служил Стороженко.
Первичные данные на Баранова оперативные работники получили еще в 1989 году. Но это были еще «сырые» — предварительные материалы, находящиеся на уровне сигнала, но требующие глубокой проверки.
Настоящая же ниточка потянулась от факта, не профессионально, а скорее грубо и бездарно сработанного американскими разведчиками в ходе поиска места для постановки метки при операции по связи в звене агент — разведчик. Советскому гражданину, оказавшемуся впоследствии полковником ГРУ Генштаба ВС СССР, нужно было поставить сигнал в месте, которое подобрали янки…
Однако начнем все по порядку.
Баранов В.М. родился в 1949 году в Белоруссии. Прошел все ступеньки воинской лестницы: суворовское училище, Черниговское высшее училище ВВС СССР. После окончания военного училища служил летчиком в боевых частях Советской Армии.
Надо сказать, это был широко образованный офицер, думающий о перспективах военной карьеры. В свободное от службы время он расширял общекультурный кругозор читкой классиков русско-советской и иностранной художественной литературы, полагая, что чтение для ума то же самое, что физические упражнения для тела. Самостоятельно изучил английский язык, что говорило не столько о хорошей памяти, сколько о целеустремленности и настойчивости человека в достижении поставленной им определенной цели.
В одной из бесед с сослуживцем, когда последний заметил, ради чего он сушит мозги, Баранов философски закрутил:
«Пойми, дорогой, сколько ты знаешь языков, столько ты человек. Знание — это то, что наиболее существенным образом возвышает одного человека над другим. Эта ноша не давит лямками на плечи — в жизни она много раз пригодится».
Командование заметило продвинутого «интеллектуала» и вскоре сделало его секретарем первичной
