сержанта. У всех в руках пистолеты. Они сказали Антонеску: «Вы арестованы». Антонеску был в ярости. Он заорал на генерала Сэнэтэску: «Я не оставлю страну в руках ребенка!» Антонеску и его брата увели, а я стал формировать новое правительство, куда вошли в основном военные, которых Антонеску уволил из армии за симпатии к союзникам…»
Многоходовая комбинация по внедрению в новое правительство Румынии коммунистов увенчалась успехом. Сталин высоко оценил податливость и сообразительность короля и только поэтому наградил его высшим полководческим орденом — «Победа». А вот Антонеску с наградами не повезло — 17 мая 1946 года он был приговорен румынским судом в Бухаресте к смертной казни. Вскоре приговор правоохранительные органы привели в исполнение.
В 1990 году «демократическим» режимом в Румынии Антонеску был полностью реабилитирован со снятием против него всяких обвинений. О времена, о нравы!
Чтобы ничего не выдумывать при воспоминаниях того давнего выступления Белоусова, есть смысл процитировать фрагменты статьи о нем Бориса Сыромятникова, недавно опубликованной в газете «Военно- промышленный курьер»:
«Я тогда имел звание подполковника, служил в военной контрразведке СМЕРШ. Мне было приказано принять задержанных — Иона Антонеску и его подручных, в том числе и брата маршала министра иностранных дел Михая Антонеску, на станции Бельцы — это порядка 500 км от Бухареста. Мне было сказано, что задание я получил сугубо секретное, ответственное, особое. Румынские руководители должны быть доставлены в Москву живыми и невредимыми. С момента взятия их под стражу молодым королем Михаем прошла неделя. Враждебные нам силы — сторонники Антонеску в Румынии, Гитлер в Германии — конечно, знали, что они были увезены из дворца Бондарашем и переданы советскому командованию. Гитлеру было крайне невыгодно, чтобы его ближайший партнер оказался в распоряжении Советского Союза. У Гитлера с Антонеску более близкие отношения, чем с другими руководителями стран- сателлитов.
Начальником управления СМЕРШ фронта мне было Лишь обещано позвонить по «ВЧ» наркому внутренних Дел Молдавии и попросить его оказать мне помощь. Вопросов пришлось решать много. Как организовать спецпоезд? Сколько дней мы будем в пути, как, чем и где будем кормить задержанных (для себя мы взяли на неделю сухой паек), кто за ними будет осуществлять медицинский надзор? Если у меня создадутся условия для бесед с задержанными, то о чем с ними можно говорить и на каком языке? В нашей группе не было переводчика с румынского языка.
Все эти вопросы имели существенное значение, и их надо было разрешить в Бельцах. Поэтому еще в пути я отдал своим двум старшим оперуполномоченным — капитанам Зеленову и Яковлеву — распоряжение: по прибытии в Бельцы немедленно связаться с уездным отделом НКВД и начальником располагающегося там фронтового госпиталя, с их помощью подобрать для поездки с нами переводчика, врача. Повара, знающего румынскую кухню, официантку и парикмахера.
Сам же по приезде в Бельцы срочно разыскал уполномоченного транспортного отдела НКВД и через него стал выяснять возможность для оформления спецпоезда. К нашему приезду сюда не поступило сверху об этом никаких указаний. Пришлось немедленно установить связь по селектору и просить прибыть наркома внутренних дел Молдавии генерал-майора Мордовца. Он прибыл и сообщил, что начальник управления контрразведки фронта ему уже звонил и он принимает меры: где-то к 14.00 из Кишинева в Бельцы прибудет паровоз с подобранной бригадой и вагоном-салоном, которым пользовались немцы.
По рекомендации уполномоченного транспортного отдела станции Бельцы было решено оформить спецпоезд из пяти вагонов: товарного, вагона-кухни, салона, спального для «гостей» и оперработников, а также пассажирского для охраны. Вопрос о том, какая будет дана «улица» нашему поезду, я решил с начальником транспортного управления НКВД СССР.
Мне вменялось в обязанность при остановках для пополнения паровоза топливом и водой доносить по селектору о состоянии «груза» начальнику транспортного управления НКВД, а он об этом будет информировать ГУКР СМЕРШ.
Румын на станцию Бельцы доставил армейский кон-рой. Старший работник штаба фронта генерал- майор Захаров попросил, чтобы этим же поездом следовать в Москву: у него там семья, которую он давно не видел, а ему предоставили недельный отпуск. Я не стал возражать. Захаров мне рассказал, что в пути следования он ехал с Антонеску, но с ним почти не разговаривал. Остальные четверо румын находились в двух других легковых машинах. Вели себя в дороге крайне настороженно.
Кроме прочего, оказывается, им было сказано, что их «везут в Москву на переговоры об условиях перемирия». Для меня эти слова стали неким ориентиром, как к ним относиться в пути.
Захаров распорядился выводить из машин задержанных. Наш переводчик предложил им почиститься и принять душ. Все, кроме министра иностранных дел Михая Антонеску, промолчали, а он отозвался на это с благодарностью. Я отдал распоряжение, и капитан Котов повел их в душ. Затем «подопечные» были размещены по купе спального вагона. Мы расположили в купе по одному румыну и нашему оперработнику, а для Иона Антонеску, переводчика и меня отвели два смежных купе с внутренней дверью.
В Москву прибыли вечером. Нас встретили руководящие работники ГУКР СМЕРШ. Своих «подопечных» мы доставили на одну из дач в Подмосковье. Затем ночью я был принят заместителем начальника ГУКР генерал-лейтенантом Н.Н. Селивановским, которому доложил о поведении румын в пути.
А в 4 часа утра о доставке в Москву клики Антонеску было доложено Сталину».
Следует заметить, что в числе арестованных находились: начальник разведывательного центра «Н» 2 -й секции румынского генштаба Батезату, заместитель начальника разведывательного центра № 2 «специальной службы информации» Румынии Шербанеску, резидент германской разведки немец Штиллер, резидент гитлеровского разведывательного органа «Абверштелле — Вена» — Царану и другие высокопоставленные функционеры армии и спецслужб Румынии.
Органами СМЕРШа было установлено, что германская и румынская разведки активно использовали для шпионской работы против Красной Армии белогвардейцев и участников различных зарубежных антисоветских организаций.
В Бухаресте после отъезда Антонеску в Москву было арестовано 99 участников этих организаций. Среди задержанных находились: генеральный секретарь головной войсковой рады украинской военной организации в Европе — Пороховский, доктор экономических наук Трепке, генерал-лейтенанты Дельвиг и Геруа, полковник В.Е. Жолондковский и другие.
Всего на 15 ноября 1944 года в результате «зачистки» освобожденной территории в полосе действия 3-го Украинского УКР СМЕРШ фронта было арестовано 794 сотрудника и агента разведки и контрразведки противника.
Дело обер-лейтенанта Биттига
Рославль на Смоленщине. Осень 1943 года. После выигранной Красной Армией битвы на Курской дуге пришел черед новых побед. Войска Западного фронта под командованием генерал-полковника В.Д. Соколовского в ходе Смоленско-Рославльской операции 25 сентября освободили город.
Думается, читатель помнит Серпилина из романа К. Симонова «Живые и мертвые», который, прибыв в военный Рославль, глазами писателя увидел:
«Серпилин запомнил Рославль приветливым зеленым городком. На девятый день войны их эшелон остановился здесь, на станции, и никому еще не приходило в голову, что ехать оставалось всего ничего до Могилева…
Машина поднялась в гору по исковерканной булыжной мостовой. Главную улицу Рославля было не узнать: две стоявшие при дороге старые церкви разрушены. Одна избита снарядами и вся в дырах, у другой колокольня обрушилась горой битого кирпича: бомба ударила под самый корень.
По обеим сторонам улицы все, что было деревянного, сгорело; среди пустырей полуразбитые каменные дома — нежилые и жилые, с пробоинами, на скорую руку залатанными кирпичом, взятым с других развалин.
Уцелели только деревья, но и их стало меньше, чем раньше, — спилили на дрова…»
