отсутствие обручального кольца.
— Маккинон, — коротко сказала она.
— Рад познакомиться, мисс Маккинон. Меня зовут Сидней Дрейк.
Констанс машинально пожала протянутую руку. Его пожатие было крепким, но не жестким. Но по ее ладони пробежала словно электрическая искра, и у нее вдруг перехватило дыхание. Она бессознательно отдернула руку. Черт, этот парень просто динамит. А главное от него ничего не скроешь. Тем не менее на его лице это почти никак не отразилось. Но что-то предательски задрожало у нее внутри, когда его губы поджались, а в прищуренных глазах блеснула ирония.
Он спокойно сказал:
— Боюсь, вам придется работать здесь, мисс Маккинон. — Затем прибавил тоном, в котором чувствовалась насмешка, сильно задевшая ее. — Если желаете, я могу оставить дверь открытой.
Она вспыхнула. Он замечает слишком многое, вернее просто читает ее мысли.
— В этом нет необходимости, сэр, — ответила она, стараясь придать голосу удивление, которое поставило бы этого парня на место.
— Вы понимаете, что я хочу перевод в японских иероглифах?
— Да, сэр, — ответила Констанс, как она надеялась, с достоинством.
Сидней Дрейк протянул ей письмо от японского бизнесмена, представителя одной из известных крупных промышленных компаний.
— Это то письмо, на которое я написал ответ, — сказал он. — Наверное, вам будет проще, если вы ознакомитесь с ним, чтобы понять, о чем идет речь.
Из письма Констанс поняла, что Дрейк принимает финансовое участие в каких-то новых разработках. Хорошо зная оттенки делового стиля японского языка, она поняла, что промышлен ник пишет Сиднею как равному Значит, он человек влиятельный. Что ж, это видно не только по письму, подумала Констанс. К тому же, видимо, властный.
Стараясь не обращать внимания на его присутствие, Констанс взялась за работу. Интересно, откуда его неприязнь к ней? А может, ему просто не нравятся рыжие женщины, которые пьют в барах минеральную воду. Его присутствие явно волновало Констанс, но, к счастью, она давно уже научилась при любых обстоятельствах концентрировать внимание на работе. И теперь это качество пригодилось. Дрейк дал довольно сложный документ, и ей понадобилось время, чтобы перевести его. Когда перевод был готов, она сказала:
— Пожалуйста, сэр. Я закончила. — Она положила листки бумаги на сверкающий полированный стол.
Он тоже умел сосредоточиться на работе, и ей пришлось дважды обратиться к нему. Когда он посмотрел на нее, его темные брови сошлись на переносице и выражение лица стало серьезным.
— Прочитайте, пожалуйста, вслух, желательно на японском.
Констанс выполнила его просьбу, которая не вызвала у нее никакого затруднения. Японский язык она знала хорошо.
— У вас отличное произношение, — заметил Дрейк, когда она закончила. — Наверное, вы знаете этот язык с детства?
— Да, сэр.
— Понятно, — суховато проговорил он.
— А вы? — неожиданно для самой себя спросила Констане.
Обычно в подобной ситуации она говорила просто «спасибо». Правила этикета не позволяли задавать лишних вопросов.
Он слегка нахмурился, но все же довольно мягко ответил:
— Я изучал его подростком и довольно свободно говорю по-японски, могу немного читать, но писать не умею, а произношение потерял. Спасибо, вы хорошо поработали. Я сейчас закажу чай. Наверное, вы любите чай, да? Все австралийцы пьют его, особенно после обеда.
Нет, от него ничто не укрылось. У него не только проницательные глаза, но и чуткие уши. Хотя ее американские коллеги всегда отмечали у нее легкий акцент, сами австралийцы обычно принимали ее за американку.
Констанс бросила взгляд на часы.
— Прошу прощения, сэр, — как можно спокойнее сказала она, — но мне нужно идти. Скоро прибудут остальные члены делегации. Я могу понадобится. — Она вежливо улыбнулась, старательно избегая смотреть ему в глаза. — Но за предложение спасибо. Это очень любезно с вашей стороны. — С этими словами она направилась к выходу.
Когда Констанс была почти у двери, он сказал:
— Это вовсе не любезность, мисс Маккинон, просто я всегда ценю ум и компетентность.
Эти холодно и жестко сказанные слова почему-то прозвучали как угроза.
В следующий раз Констанс увидела Сиднея Дрейка в тот же вечер, на ужине. Несмотря на то что встреча носила неофициальный характер, все же было решено начать переговоры с торжественного ужина.
Поменяв деловой английский костюм на маленькое черное платье, более подходящее для торжественного ужина, Констанс преобразилась. Она выглядела совсем юной. Ее задачей было стать на вечере чем-то вроде гостеприимной хозяйки, вступать в разговор, когда он выдыхался, и тем самым облегчать гостям общение.
Зал был полон мужчин, одетых в элегантные темные костюмы. Из женщин Констане заметила троих — даму средних лет с проницательным взглядом и двух очень экстравагантных девушек примерно своего возраста. Почти все мужчины были относительно молоды, за исключением двоих, которые годились ей в отцы.
Констанс не любила алкогольные наггапжи и остановила свой выбор на содовой с лимоном. Поблагодарив официанта, который принес ей напиток, она подняла глаза и увидела Сиднея Дрейка в обществе одной из девушек, очень привлекательной, с волосами цвета меди. Ее красивое лицо с правильными чертами светилось приятной, но сдержанной улыбкой. Зато во взглядах, которые она бросала на Сиднея из-под полуопущенных ресниц, сдержанности не было и в помине.
Констанс почему-то было неприятно наблюдать за ними, и она отвела взгляд в сторону.
Неужели это ревность? — пронеслась в голове мысль, от которой ее бросило в жар. То чувственное возбуждение, которое неожиданно зародилось тогда в баре, всего несколько часов назад, начало принимать более опасные формы.
Констанс отогнала неприятные мысли и переключила внимание на японца средних лет, который беседовал с австралийцем. Она направилась к ним. Японец был явно обрадован появлению переводчицы и вздохнул с облегчением, когда она к ним подошла. Но его собеседник поздоровался с ней довольно хмуро. При знакомстве выяснилось, что его зовут Тим Карсон и он профессиональный дипломат. Лицо этого плотного и приземистого человека выражало иронию и превосходство, а презрительный взгляд перебегал по залу с одного лица на другое, точно он боялся, что самое интересное произойдет без его участия. И все же после первой негативной реакции на Констанс он, казалось, немного смягчился и с подчеркнутой вежливостью улыбнулся ей.
— Из Нью-Йорка? По выговору не скажешь, — заметил он.
— Я из Австралии, мистер Карсон, — улыбнулась Констанс.
— Но вы не из нашей делегации, — заметил он, сдвинув брови.
— Я переводчик, — с улыбкой ответила она, стараясь быть непринужденной.
— Переводчик с прекрасным знанием японского языка, — вежливо добавил японец.
— Вы мне льстите.
Тим Карсон, который с нетерпением ждал, когда закончится обмен любезностями, снова вмешался:
— Вы давно живете в Америке?
— Около десяти лет.
Карсон продолжал с любопытством и настойчивостью расспрашивать ее. Это слегка обеспокоило Констанс, к тому же ей не нравилось, как он смотрит на нее. Было ясно одно — он приглядывается к ней, точно решает, сумеет ли она принять достойное участие в какой-то игре и какую роль ей можно отвести.
