— Ох, с тобой не просто, — вздохнул Элмер. — Какого черта мы потащимся к Пантеону, если моя вполне комфортабельная квартира пустует? — Он обнял правой рукой Кристину, и его пальцы пробрались в вырез ее платья, устремляясь к груди. Девушка хотела высвободиться, но рука Элмера была у цели, гладя и сжимая ее грудь. Кристина откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Не стоило разбираться в происходящем, не стоило портить это мгновение — так хорошо ей еще никогда не было.
— Пьяная свинья! — Элмер вцепился в руль, успев увернуться от огромного трейлера, выскочившего с боковой дороги. — На этих загородных трассах ездят сломя голову. Мерзавец оторвал меня от такого приятного занятия. Ты как? — Элмер насмешливо посмотрел на притихшую Кристину. — Испугалась, что о нашем путешествии узнает славный патрон Антонелли?
— При чем здесь Стефано?
— Хочешь сказать, рыцарь без страха и упрека осыпает тебя благодеяниями совершенно бескорыстно?
— Как ни странно — я ничуточки не интересую Стефано как женщина. Это скорее что-то вроде отеческой симпатии.
— Хм… Приятно узнавать о жизни что-то новенькое. С таким романтическим вариантом взаимоотношений длинноногой красотки и престарелого благодетеля я встречаюсь впервые.
— Стефано — необыкновенный человек! — горячо вступилась за Антонелли Кристина. — И не стоит мерить всех одной меркой, многоопытный жизневед Вествуд.
— Поживем — увидим, — пробурчал Элмер. — Ну вот, через пять минут мы будем распивать «Амаретто» за нашу дружбу. Я ведь тоже (Элмер вздохнул) абсолютно бескорыстен.
Вдоль улицы, по которой они ехали, стояли комфортабельные особняки, окруженные небольшими садами.
— Это район нашей творческой элиты. Противно, куда ни глянь — знакомые лица.
— Ага, как в коммунальной квартире или в подмосковном поселке Переделкине, где живут литераторы. А Лара тоже твоя соседка?
— Лара? Она вообще живет в Милане и бывает здесь не так часто.
— Но все болтают, что вы скоро поженитесь, — настаивала Кристина, истолковав намек о бескорыстном отношении к ней Вествуда как намерение сохранить верность невесте.
— Поженимся? — Он расхохотался как мальчишка. — Детка, если бы я женился на всех своих подружках, у меня не осталось бы времени ни на что другое… Не забудь — ты в католической стране, а я хоть и не ортодоксальный католик, становиться брачным авантюристом не собираюсь. У меня другое хобби. Лет с семнадцати я вел специальный дневник, вроде журнала отзывов, где расписывались с краткими комментариями все знаменитости, попадавшие в мою постель. Тогда я еще жил с отцом в Голливуде и метил в актеры. Занимался спортом, накачивал мышцы и вообще был в полной силе.
— И Лара Арман понадобилась для альбома? Там, наверно, ее рукой уже написан целый эротический роман?
— Выходи. Я загоню машину в гараж. — Вествуд распахнул дверцу и насмешливо посмотрел на застывшую в нерешительности девушку. — Пошли. Не собираешься же ты ночевать в машине?
«Квартирка» Вествуда оказалась двухэтажным домом с мансардой для мастерской и подземными хозяйственными помещениями.
— Наверх не пойдем — там страшный бедлам. Я не пускаю в свою «творческую лабораторию» уборщицу с тех пор, как она попыталась оттереть пятна масляной краски со скульптур. Я ведь иногда самовыражаюсь в пластических искусствах и сочиняю музыку. Гениальность — она, как правило, выпирает со всех сторон.
Элмер снял с плеч Кристины наброшенный плащ.
— Для такого платья нужны меха, детка. Намекни своему «папаше», что у него не все в порядке со вкусом. — Кристина гневно сверкнула глазами, но Элмер крепко сжал ее в объятьях, с улыбкой глядя в лицо.
— Я сегодня молол выспреннюю чушь про твою «редкую» индивидуальность. Хотел подыграть Антонелли. Не верь — ты обыкновенная провинциальная искательница приключений. — Кристина хотела вырваться, но Элмер крепко сжал ее руки и добавил: — В которой есть нечто особенное.
— Пусти, я хочу домой.
— Не хочешь. — Продолжая удерживать девушку, Элмер начал расстегивать на ее спине платье. — Сейчас тебе больше всего необходимо, чтобы мое заявление о «бескорыстии» не оправдалось. Ты хочешь меня и всегда хотела, с той первой встречи на выставке. — Он продолжал освобождать ее от платья. — Можешь говорить что угодно, но твоя торчащая из-под стекляшек грудь вела себя вполне красноречиво, она тянулась ко мне, молила о близости. — Кристина перестала сопротивляться, позволив отнести себя в большую, очень низкую постель. Он бросил ее на матрацы. — Тяжелая наяда. У тебя, наверное, очень плотные кости. Ага, и мышцы тоже — просто не ягодицы, а баскетбольные мячи. И грудь как литая.
Раздевая ее, Элмер продолжал комментарий, казавшийся Кристине издевательским.
— Ну что смотришь на меня как дикая кошка? Не любишь «голый секс», нуждаешься в романтических декорациях? В цветах, осыпающих ложе любви, коленопреклоненных признаниях. Может быть, в стихах?
продекламировал Элмер взволнованным голосом.
— Не стоит рукоплескать мне. Это Шекспир. — Элмер опустился на колени возле лежащей на атласном покрывале Кристины и коснулся губами ее стопы. — Перестань психовать, детка. Я не маньяк, не садист. Но, увы, и не Ромео. Не могу обещать, что отравлюсь от любви к тебе. Очень опытный и весьма пресыщенный мужик… Ты пуглива, как лань, и свежа, как бутон лилии. Так и хочется сорвать и измять. — Подстрелить. Лань хочется подстрелить, — прошептала Кристина пересохшими губами. — И ты прав, я давно ждала этого.
…Рано утром Элмер отвез Кристину в отель — ему на самом деле предстоял тяжелый рабочий день. — Чао, крошка! Я позвоню насчет съемок. Не забудь передать привет Стефано. — Белая «ланчиа» влилась в поток машин. Кристине показалось на мгновение, что она вновь стоит у обочины подмосковного шоссе, а в придорожной пыли валяется букет нежных гиацинтов.
Что же случилось? Случилось очень многое и, в сущности, не произошло ничего. Если бы еще вчера кто-то сказал Кристине, что она проведет ночь с Вествудом, она, наверно, потеряла бы голову от волнения и радости. Ведь она знала, что только с ним сможет испытать то, что называют «плотскими радостями». Да что там, она должна была изведать «безумную страсть». И это на самом деле произошло — впервые Кристина получила физическое удовольствие от близости с мужчиной. Элмер Вествуд стал, по существу, ее первым настоящим любовником, она принадлежала ему вся, до последней клеточки тела, до самых потаенных уголков души — и осталась, по существу, чужой и ненужной. Забава на одну ночь, проходной эпизод.
— Ведь у меня еще не было русских. Китаянки, негритянки, филиппинки, одна эскимоска… А с русскими — пробел, — объяснил он, закуривая в то время, как Кристина, испытав только что неведомый ранее восторг, изнемогала от любви и нежности к этому великолепному, единственному мужчине.
— Теперь — полный этнографический набор. — Элмер провел рукой по обнаженному телу девушки, окидывая его довольным взглядом.
— И как? Что-нибудь новое? — еле нашла в себе силы шутить Кристина.
Хотелось рассказать ему о своем первом ухажере, по существу, изнасиловавшем ее на холодной дачной веранде, об Эдике и о том, как мечтала она всю свою девичью жизнь о таком свидании. О любви с
