— Что скажешь, милая? — сухо спросила Бэ-Бэ, прищурив густо подведенные глаза.
— Я уверена, что это моя сумка. Сегодня, собираясь в гости, я не могла найти ее на месте… — У Кристины перехватило дыхание от обиды и ярости. Кто-то умышленно загонял ее в угол. — Но я приехала сюда не за тем, чтобы искать убежище от полиции. Клянусь, Стефано, я никогда бы не смогла… Никогда…
Кристина опустилась возле него на колени и отняла от лица руки.
— Ну, посмотри же мне в глаза! Ты столько повидал в этой жизни и ты знаешь, как выглядит ложь!
Антонелли поднял на Кристину свои темные, глубоко запавшие глаза, и губы его дрогнули:
— Ах, девочка! Если бы я чему-то научился, я бы… я бы сумел предотвратить все это!..
— Стефано, я примчалась сюда, чтобы рассказать вам — происходит что-то ужасное и страшное! Я ничего не понимаю! — Кристина посмотрела на сумрачно-отстраненную Бэ-Бэ. — Может, нам лучше поговорить вдвоем, Стефано?
— Детка, Бэ-Бэ знает все, что знаю я. Я верю в твою невиновность… Женщине труднее отказаться от своих эмоций. Ведь уже целый вечер мы строим догадки, связывая твое поведение во дворце Тинтури и сегодняшнее происшествие. А Бэ-Бэ уверяет, что лично видела у тебя сумочку… Ее можно понять…
— Но и меня тоже! Да, я была влюблена в Элмера как наивная, глупая девчонка! Да, я попыталась отговорить его от брака, затеяла идиотский скандал… Но я не могу убивать! Не могу! — Кристина сжала кулаки, так, что ногти впились в ладони: она не могла позволить себе расплакаться, она должна была защищаться.
— Я знаю про «Голубого принца». Знаю, почему так стремительно попала из Москвы в Рим с этими проклятыми украшениями. Мной играли, используя как неодушевленный предмет… Бесноватый Рино Бронзато чуть не убил меня… Они… они думали, что камень у меня… — Кристина все же не смогла удержать слез.
Она бурно разрыдалась, вздрагивая всем телом. Стефано обнял ее за плечи:
— Успокойся, детка… У тебя нервный срыв… Тебе мерещатся преследователи, охотники за бриллиантами… Кто-то напугал тебя, правда?
— Я же не могла придумать Рино. Он затащил меня к себе, пытал, выведывая про камень… Я рассказала, что отдала свою бижутерию Санте… Ну, тому парню, что пел здесь романсы…
Стефано и Бэ-Бэ переглянулись.
— Санта — авантюрный малый. Я знаю его как певца, принимающего приглашения в хорошие дома. Ходили про него кое-какие нелестные слухи… Но зачем ему твои украшения? Как я понимаю, у тебя не было ничего ценного?
— Не знаю! Не знаю! Вначале я думала, что он пошутил или просто решил подарить стекляшки своей девушке. Я сама рассказала ему, что «Карат» премировал меня в Москве диадемой и колье… А когда меня стал преследовать этот мулат-мафиози и выспрашивать про баул со стекляшками… Я поняла — среди них был настоящий бриллиант!
— Девочка, когда все это случилось с мулатом?
— Неделю назад. Через пять дней после того, как я отдала украшения певцу.
Стефано в раздумье надул щеки и несколько секунд смотрел в огонь. Затем с шумом выдохнул воздух и развел руками:
— Не понимаю! Ничего решительно не понимаю… Дело в том, что как раз с неделю назад я говорил с Паолой. Мы обсуждали замужество Риты. Паола сказала о том, что после бракосочетания торжественно передала бриллиант дочери. Рита не советовала матери держать фамильные ценности, а тем более этот камень, в домашнем тайнике. Всегда считалось, что «Голубой принц» приносит удачу дому, и Франко не хотел хранить его в банковском сейфе. Рита поступила правильно — с величайшими предосторожностями камень был спрятан в подземное хранилище надежного римского банка.
— Стефано, они спрятали в сейф хорошую подделку! — прошептала Кристина, вспомнив разъяренного Рино.
Антонелли сжал ее плечи и заглянул в глаза:
— Успокойся, девочка. Тебя кто-то ввел в заблуждение: Паола отдала дочери подлинного «Голубого принца». Специальный эксперт заверил это документально.
— Я… я ничего не понимаю. — Кристина сжала виски, в которых что-то пульсировало и звенело. Звон нарастал, становясь невыносимым.
— Алло… Хорошо, пропустите. — Стефано опустил трубку и мрачно посмотрел на притихших подруг. — К нам поднимается комиссар Джованни Курбе.
Коммисар, оказавшийся еще более щуплым и низкорослым, чем выглядел на экране телевизора, быстро оглядел комнату.
— Счастливого Рождества, синьорины, синьор Антонелли… Прошу прощения за вторжение в столь неподходящий час — я и сам предпочел бы остаться дома. — Механически произнося подобающие случаю слова, Курбе присмотрелся к женщинам и сделал шаг к сидящей у камина Кристине. — Вы — синьорина Ларина, гражданка России, работающая по контракту в агентстве «Стиль»?
Подавшись вперед, Кристина кивнула.
— Скажите, припаркованный у этого дома автомобиль «фиат» серого цвета принадлежит вам?
— Да. Я взяла его напрокат в частном гараже.
— Тогда, может быть, синьорина вспомнит эту вещь, найденную сейчас нами в ее багажнике? — Комиссар достал из кейса целлофановый пакет с комком красной ткани, в которой сразу можно было узнать отороченный белым синтетическим мехом длинный колпак Санта-Клауса.
— Нет, — отрицательно качнула головой девушка. Она была уверена, что даже детям Эудженио похожего костюма не покупала.
В комнату, не снимая плаща, вошел высокий худой мужчина и, кивком головы поздоровавшись с присутствующими, позвал Курбе. Мужчины обменялись парой фраз, комиссар представил вошедшего:
— Мой помощник, сержант Карготти, занимающийся этим делом. Очевидно, вам, синьор Антонелли, как свидетелю, придется в основном иметь дело с ним.
Комиссар взял у помощника пакет и, достав из него серебристую сумочку, повертел ее в вытянутой руке:
— Кому-либо из присутствующих знакома эта вещица?
— Можно посмотреть поближе? — попросила Бэ-Бэ.
Не прикасаясь к улике, она осмотрела ее и подняла скорбные глаза на полицейского:
— Да. Такую же… похожую сумочку я видела у Кристины на балу.
— Похожую или такую же? — переспросил комиссар.
— Не могу сказать точно, но и фасон, и монограмма на сумочке, комиссар, соответствуют той, что была у синьорины Лариной.
— А вы, синьорина Ларина, узнаете эту вещь?
Взяв сумочку, Кристина открыла ее и тут же отдала полицейскому.
— Это моя сумка, мой платок и моя губная помада.
— В таком случае, вы смогли бы объяснить, как ваша вещь попала в переулок, где сегодня вечером было совершено преступление?
Кристина закрыла глаза и отрицательно покачала головой. Она уже поняла, что никакие клятвы и заверения не помогут: кто-то чрезвычайно хитрый и безжалостный умело расставил ловушки. Дверца захлопнулась — птичка попала в клетку.
— Карготти, уведите девушку. У нас достаточно улик, чтобы предъявить ей обвинение, — устало сказал Курбе.
— Простите, комиссар, возможно, я могу как-то помочь этой синьорине остаться на свободе до завершения следствия? Я мог бы внести залог или взять ее на поруки… — заслонил Кристину от полицейских Стефано.
— Увы, синьор Антонелли. Мы не в Америке. Вы сможете облегчить положение подозреваемой своими правдивыми и обстоятельными свидетельскими показаниями. Вы получите специальную повестку для посещения прокуратуры. Спускаясь по лестнице, Кристина увидела мельком недоуменно застывшего
