— Геннадий Алексеевич на проводе.
— Кристина, простите меня. Я знаю, что напугал вас и почти ничего не сумел объяснить. В вашем присутствии я теряю голову, как это ни смешно признавать… Эта голубая стекляшка, о которой шла речь, действительно пропала из коллекции моего отца. Он был очень стар и не пережил потерю… Хотя инсульт мог случиться с ним и во время просмотра теннисного турнира… Но я стал копать вокруг камня, открыл вас — и на этом спасибо. Вначале я полагал, что мой интерес к большеглазой блондинке связан с ее ролью в итальянской криминальной истории. А потом заметил, что держу у кровати ваше фото. Я опять перешел на «вы»…
В трубке отчаянно затрещало, и когда вновь наладилась связь, Кристина торжественно сказала в пустоту:
— Я не хочу больше слышать ни о чем, связанном с этим камнем. Он принадлежит роду делла Форте и оберегает его. Остальных — убивает. Вы должны были это знать, Геннадий. Простите — и прощайте. Мне страшно…
— Нет, я не уйду. Я умею пробивать стену лбом. Я забуду про камень, но буду почитать его всегда, как реликвию, соединившую меня с вами. А вы… вы постарайтесь не думать обо мне плохо. Вы нужны мне, Кристина. А я нужен вам. Со мной вы никогда ничего не будете бояться. И это чистейшей воды правда.
— Ну, что? — испугалась мать, открыв дверь и увидев застывшее лицо дочери. — Что случилось, дочка?
— Геннадий Алексеевич предложил мне стать его женой, — вяло объяснила Кристина, стаскивая сапоги.
— Ну?! — только и произнесла опешившая Алла Владимировна.
— Я обещала подумать.
— Боже мой! Дочка! Ах, Филимоши дома нет! Радость-то какая! — Она обняла дочь, заливаясь счастливыми слезами. — Завтра, завтра же утром… Он, конечно, будет звонить или явится сам… Ой, я не прибиралась два дня! — заметалась мать, засовывая в стенной шкаф разбросанную одежду, будто жених с букетом уже стоял под дверью.
— Мама! — удержала ее за руку Кристина. — Послушай меня и постарайся понять: я не хочу, не могу сейчас выходить замуж. Ну, просто не в состоянии видеть рядом чужого мужчину… Считай, что это капризы беременной… И все так неожиданно!
— Девочка, ну пойми, Геннадий Алексеевич не способен на долгие ухаживания. У него каждый час миллионы стоит! В твердой валюте. А ты хочешь, чтобы он тебя в кино водил, на завалинке сидел или под окнами серенады исполнял…
— Если честно, мама, я не думаю, что даже в результате длительных усилий с обеих сторон смогу его полюбить.
— Ну при чем здесь любовь! Да что такое любовь! — взвизгнула Алла Владимировна. — Я твоего отца безумно любила. Безумно! И что? Осталась, вот как ты со своим… — Она кивнула на Кристинин живот и зашмыгала носом.
— Не будем сегодня об этом, ладно? Я очень устала. И не плачь, Геннадия я не отшила. Не хочу обострять отношения ни с ним, ни с Филом… Завтра я поеду навестить бабушку. Поживу у нее, а? А ты объясни Геннадию, что я не способна на блиц-решения. Вот такая тяжелодумка, зануда. К тому же — хвораю. Но адрес не говори… Хотя… он все равно найдет…
— Этот из-под земли достанет, — то ли одобрительно, то ли со страхом подтвердила мать. — Он уж, наверно, и про итальянскую историю пронюхал.
— Знает. И про бриллиант и про беременность знает. Все обстоятельно разузнал.
— Бедная ты моя девочка! — снова всхлипнула мать, прижимая ее к груди, и Кристина бурно разрыдалась — с детским, неудержимым наслаждением.
9
Не было и девяти утра, когда зазвонил телефон. Все трое — Фил в тренировочном костюме «Adidas», Алла Владимировна с пластиковым чепчиком для душа на голове и уже совсем одетая для поездки за город Кристина стояли вокруг дребезжащего аппарата, не решаясь снять трубку.
— Может, автоответчик включить? — робко предложил Филя, посвященный женой в суть дела.
— Нет! — Алла Владимировна решительно сняла трубку и, широко заулыбавшись, бодро воскликнула: — Алло!..
И тут же облегченно вздохнула, передавая трубку Кристине:
— Тебя Надя Старицкая спрашивает.
— Тинка? Вчера на тусовке случайно трепанули, что ты в Москве. Спешу отметиться — все же ближайшая наперсница и даже наставница известной фотомодели! — Она захихикала. — Ну, ты как? Забежала бы по-соседски, а то я скоро сваливаю. Ну, естественно, утреннее заседание международной конференции… Да, подружка, подарочек не забудь!
— И зачем только я не сбежала раньше — не охота мне с ней видеться! — огорчилась Кристина.
— Сходи поболтай, дочка. Она девка умная. Ох и пройдоха. Я ее как-то по телевизору видела — в ночном казино с председателем какого-то процветающего банка. Игровой азарт демонстрировали — прямо Монте-Карло… Одета, конечно, как для рекламы, и словно кошечка к толстяку своему ластится. — Алла Владимировна слегка оживилась. — Надька сейчас очень кстати. Может быть, чего-нибудь посоветует. Только ты ей имен не называй. Обсудите проблему, так сказать, в философском плане…
Надин широко распахнула двери и отступила на шаг, рассматривая подругу. Выражение любопытства на ее тщательно подкрашенном лице быстро сменилось удивлением.
— Будто и не расставались, — разочарованно заметила она, пропуская Кристину в дом.
Сама она приготовилась к встрече и, конечно, не с Тинкой Лариной, а с фотомоделью римского агентства «Стиль», окруженной ореолом загадочных сплетен. Надя отпустила волосы до плеч — жиденькие и белесые, они все же производили впечатление некой элегантности, очевидно, над незатейливой прической трудились руки мастера. По случаю раннего утра Белоснежка была облачена в длинный пеньюар цвета «гнилой сливы», отделанный прекрасным шелковым гипюром. В распахе тонкого шелковистого трикотажа виднелась коротенькая рубашечка, входящая в ансамбль утреннего белья, стоимость которого наверняка превышала цену приличного вечернего платья. Надька довольно улыбнулась, заметив, что Кристина по-достоинству оценила ее «неглиже».
— По какому случаю маскарад? Празднуешь «день ностальгии»? — кивнула она на экипировку Кристины, состоящую из позапрошлогоднего московского хлама — стеганой курточки, затертых джинсов, свитера. — Видели тебя недавно в ресторане, говорят, шуршала муарами и обжималась под Джо Дассена с местным плейбоем… Да ты не сердись, здесь у меня «завтрак аристократа». Вообще-то я в такую рань не ем — это все для тебя.
Кристина улыбнулась — икра двух цветов, теплые круассаны, ваза с экзотическими фруктами, красивые бутылки. Села, отказавшись от сигареты, и с облегчением вздохнула: — Боялась, честно говоря, что нахлынут противные воспоминания. Но ничего, рада тебя видеть, Надин, правда, рада!
— Жутко поболтать хочется! У тебя ведь там целый роман вышел. Информация была скудная, но я специально следила — ведь, считай, к твоему делу тоже причастна. И страшно любопытна! — Надя налила в рюмки ликер. — Пожалуй, стоит немного подсластить встречу. Кофе сейчас будет готов… Извини, я тараторю — это от нетерпения и еще… ох… занятая я девушка — ну просто как министр сельского хозяйства. Уже через час прибудут фирмачи маршрут составлять. Жених прислал, чтобы я лично все детали свадебного путешествия с агентством обсудила — вплоть до меню в разных отелях, ширины кровати в номерах! Я теперь своего Нового Старым зову, а после свадебной церемонии и вовсе «папашей» стану величать. Витьке 48. Кстати, совсем неплохо.
— Значит, ты скоро будешь мужняя жена? Поздравляю!
— Семнадцатого апреля. Кстати, тебя официально приглашаю. В «Ап энд даун». Будет очень узкий
