— И это все, по чему ты судишь о культуре? — спросил я. — Мне кажется, что следует больше беспокоиться о душе.
— О, без сомнения. Но заметь, Дэйв, общее правило — не универсальное, согласен, но общее — таково: максимальное презрение к материальным ценностям выказывают именно те счастливчики, у которых этих самых материальных ценностей более чем достаточно. Абиссинский крестьянин, страдающий от голода на растрескавшемся от засухи поле, трудяга кананит, чей урожай сожрала саранча, так как местному заклинателю не удалось справиться с Вельзевулом, девчушка из трущоб округа Сан-Колумб с гнилыми зубами, у родителей которой нет денег на дантеолога… Все они не стали бы пренебрежительно говорить о преимуществах набитого брюха и здорового тела — то есть о всем том, что мы воспринимаем как должное, хотя в истории это явление довольно редкое.
— Погоди-ка, Михаэль. Что-то ты не то говоришь. Ты ведь тут расписывал все блага нашей культуры, а потом вдруг в качестве примера приводишь девчушку из наших родных трущоб. Что-то тут не вяжется.
Аналитик несколько секунд молчал, сворачивая с магистрали, а потом сказал:
— Ничего удивительного. Я никогда не утверждал, что мы достигли совершенства. Совершенство присуще божеству, но никак не человеку. Я только сказал, что в целом мы приносим благо большей части общества, чем кто-либо другой. И это правда, несмотря на наши недостатки.
Я поразмыслил об этом. Действительно, не смею утверждать, что когда-либо был голоден, ну разве что в пост на Иом Кипур, да и то это добровольное воздержание, а потому не считается. Я сплю на собственной кровати в собственном жилище и защищен от болезней и проклятий, которые в стародавние времена выкашивали население целой страны.
— Что ж, в чем-то ты прав, — сказал я.
И все же чумашские Силы и ацтеки хотят вернуть старые времена. Вот только миллионам людей в Энджел-Сити новые времена нравятся больше. Что же будет с ними? Мое поверхностное знакомство с Силами чумашей не вызвало у меня ощущения, что они очень уж злобные, ну а что касается Уицилопочтли…
Я вдруг понял, что чумашские Силы вполне могли заключить сделку с ацтекским богом войны. Я попытался представить тайные переговоры в Иной Реальности. Уицилопочтли повыше рангом, чем Небесный Койот, Ящерица или демоны преисподней, но им могло добавить могущества то, что наше княжество — их исконная территория. Такое сочетание могло оказаться роковым.
Когда я пришел к такому выводу, Михаэль уже пристраивал ковер на посадочную площадку рядом с Девонширской свалкой. К моему облегчению, три или четыре черно-белых уже были здесь; их синхронизированные саламандровые светильники вспыхивали синими и красными огнями.
На обочине, конечно же, собралась толпа зевак. Два констебля натягивали ритуальную желтую ленту, за которую запрещается заходить посторонним.
Мы с Михаэлем поспешно пересекли улицу. Полицейские увидели наши удостоверения АЗОС и опустили ленту, давая нам пройти.
— Вы вызвали команду спасателей? — спросил я одного из них.
— Конечно, — ответил он. Это я уже понял — на стоянке полно черно-белых ковров. Пока его напарник восстанавливал магическое натяжение ленты, констебль добавил: — Мы попытались вызвать команду спасателей АЗОС, но, увы, оказалось, что они уже куда-то срочно вылетели.
Не повезло, что и говорить. Ведь я сам сказал Кавагучи, чтобы он отправил именно наш отряд в «Шоколадную ласку». Да, Бог свидетель, так оно и было. Но Тони Судакису тоже необходима срочная магическая помощь. Еще не написано заклинание, с помощью которого человек мог бы оказаться в двух местах одновременно. Высокоученые чародеи пытаются решить этот вопрос при помощи экто-плазменного клонирования, но на деле раздвоение происходит только в светомагических шоу и в фантастических рассказах. А жаль. Эх, если б мы только умели делать это!
Охранник узнал нас с Михаэлем. Ни о чем не спрашивая, он установил мостик, чтобы мы прошли на территорию свалки. Как только мы оказались по ту сторону красной полосы, охранник проворно вытащил мостик. Теоретически он был совершенно прав — нельзя ослаблять охранный контур. Но я боялся, что на практике этот контур поможет нам не лучше, чем солнцезащитные очки при взрыве мегасаламандры, о которой упоминал профессор Бланк.
Пройдя шага три по защищенной дорожке, ведущей в контору Тони Судакиса, я замер на месте. Тони вовсе не преувеличивал — теперь Ничто было прекрасно видно с любого участка дорожки. И чувствовалось, что, сделав неосторожный шаг, можно провалиться в эту бесконечность. Тони прав: оно действительно расширялось. Ничто уподобилось яйцу, которое содрогается от ударов проклевывающегося чудовищного птенца.
Но не одно это привлекло мое внимание. Констебли из аварийной службы работали не только на охраняемой дорожке. Они зашли на саму свалку, чтобы сразиться с Ничто.
Конечно, они знали, на что идут. Конечно, они были с ног до головы увешаны амулетами, охраняющими от злых духов, и весьма напоминали роскошеством убранства новогодние елки. Конечно, они надели башмаки с подошвами из холодного железа, чтобы оградить себя от мерзости, покрывавшей это место. И все же, как ни крути, они рисковали душами, а не просто подметками. Я не решился бы пойти на такое и за миллион крон.
А ради спасения Джуди? Да, и не медля. Если вы не знаете, для чего стоит жить, зачем тогда жизнь?
Тони Судакис ждал на крыше своей конторы. Увидев нас с Михаэлем, он помахал рукой и исчез. Через минуту он уже бежал по дорожке нам навстречу. Он надел шлем, снял галстук и расстегнул ворот рубашки — Тони снова был работягой, а не чиновником и явно чувствовал себя в такой роли как рыба в воде.
— Здорово, что вы приехали! — воскликнул он. — Дэйв, судя по нашему разговору, мне показалось, что ты знаешь об этом дерьме больше, чем кто другой. Хочешь обсудить это с Иоландой? — Он указал на одного из спасателей.
До этого момента я не замечал, что начальник команды спасателей — женщина: темнокожая, стройная, симпатичная и, наверное, моя ровесница. Если бы не столь суровый вид, она вполне могла бы работать манекенщицей.
Я рассказал ей все, что знал о чумашских Силах, и то, что только что услышал от профессора Бланка. Когда я закончил, Иоланда перекрестилась.
— Что же нам делать? — спросила она. — Все обстоит куда хуже, чем мы думали. Вряд ли мы с этим справимся. Может, это удалось бы военным?
— Сомневаюсь, — вмешался Михаэль. — Наши войска сформированы так, чтобы противостоять определенным видам угрозы — со стороны персов, ацтеков или украинцев. Но чумаши никогда не угрожали Конфедерации. Полковые капелланы и им подобные не смогут нам помочь.
Иоланда нахмурилась. Мне показалось, что она и впрямь была способна очертя голову кинуться навстречу опасности.
— Так что вы посоветуете? — требовательно спросила она.
«Делай все, что сможешь», — хотел было сказать я. Если Силы чумашей высвободятся с таким взрывом магической энергии, о котором предупреждал Бланк, наша песенка спета. Но надо всегда вести игру, рассчитывая только на победу… ну а если сложится иначе — встретить смерть достойно.
— Постарайтесь задержать Ничто, — сказал я. — Дорога каждая секунда отсрочки — надо эвакуировать жителей близлежащих кварталов. Может, это и бесполезно, но кто знает? Тони, у тебя есть план действий на случай аварийной эвакуации?
— Конечно, — ответил он.
— Тогда приводите его в действие. Это приказ АЗОС, если угодно.
— Слушаюсь, босс! — Он сломя голову кинулся к конторе. Если план составлен по-людски, то в нем есть уйма заклинаний, приготовленных на крайний случай, и сейчас Судакис запустит их одно за другим: бум, бум, бум!
И разумеется, через тридцать секунд мы услышали ужасающую какофонию какодемонов, развешанных на ограде. Это почему-то вызвало у меня ассоциацию — довольно уместную, надо сказать, — с сиренами воздушной тревоги, возвещающими начало Третьей Магической войны.
