— Спит в каюте, — ответил Пако. — Разбудить?
— День на дворе — будите, разумеется. Ночью надо спать, если ты такой большой босс.
Пако кивнул и исчез за дверью, а я поднялся на палубу судна, где меня встретил вышедший навстречу помощнику Тим Бихан с огромным пластырем на правой щеке. Я пожал ему руку.
— Тим, героически выглядишь, — отпустил я ему комплимент. — Все леди во всех пабах твои теперь. Просто капитан Флинт.
— У капитана Флинта были долбаные сокровища на его долбаном острове, а у меня только морда долбаным осколком порезана, — решительно заявил Тим Бихан.
— Флинту морду порезало тоже раньше, чем он добыл сокровища, — резонно возразил я.
— Остаётся долбаная надежда, — вздохнул Тим.
В кают-компанию поднялся по трапу Смит, весьма заспанный с виду. Видать, и вправду спал. Увидев меня, лишь кивнул и заинтересованно посмотрел, ожидая от меня объяснений: зачем принесла нелёгкая?
— Здравствуйте, Смит, — пожал я ему руку. — Есть минутка?
— Есть много минут, — ответил он, скрыв зевок ладонью. — Судно в ремонте, мне делать нечего.
— Тогда побеседуем. Не возражаете?
— Не возражаю. Джо теперь с нами нет, кофе варим сами. Будете?
— От кофе я ещё никогда не отказывался.
Смит подошёл к стоящей на столике кофеварке, временно переехавшей из маленького камбуза, набил несколько чайных ложек свежемолотого кофе в металлический фильтр, воткнул его в гнездо и подставил снизу две чашки. Загудел насос, две тёмно-коричневые струйки дымящегося кофе полились в чашки, образуя бежевого цвета пенку.
— Сахар? Сливки? — спросил он, обернувшись.
— Нет, просто чёрный, без сахара.
— Как хотите.
Себе Смит плеснул в чашку сливок из крошечного молочника и бросил две ложки тёмного тростникового сахара. Затем с чашками вернулся за стол, сел напротив.
— Итак, господин Ярцев, объясните, для чего я который день уже болтаюсь с судном в техасском порту? — спросил он после первого глотка.
— Проблемы? — улыбнулся я.
— Проблем нет, если честно, — покачал он головой в некоей задумчивости. — У Родмана какие-то проблемы, и такое ощущение, что ему совсем не до нас. Кажется, даже сообщение о том, что «стингеры» не переданы адресату, он пропустил мимо ушей.
— Понятно, — удовлетворённо кивнул я. — Я так и думал.
— А почему вы так думали? — заинтересовался Смит.
— Есть основания, — уклонился я от прямого ответа. — У вас ноутбук с собой? Сможете посмотреть диск с чем-то, что вас заинтересует?
— Смогу. Что за диск?
— Хоффман. — Я вытащил из кармана оптический диск в конверте. — Бенефис Хоффмана под названием «Исповедь ублюдка». Вам понравится.
— А как он к вам попал?
— Вместе с Хоффманом, — мило улыбнулся я. — Не удивляйтесь. Да вы всё поймёте из самого диска. Сейчас у нас… — взглянул я на часы, — шестнадцать часов ровно. На диске около двух часов болтовни, и ещё пару часов даю вам на переваривание информации. В двадцать ноль-ноль я буду вон в том баре, видите? У входа в гавань?
— Я знаю этот бар, — кивнул Смит. — Захожу каждый вечер.
— Вот и зайдите вечером. И там мы продолжим разговор.
Суверенная Территория Техас, г. Нью-Галвестон
22 год, 8 число 9 месяца, воскресенье, 20:00
Время до вечера я посвятил продолжительному обеду со своими спутницами в пляжном ресторанчике. Подавали того самого «долбаного полосатика», которого Тим Бихан использовал в качестве приманки, под соусом из сливок, мелких креветок, ракушек и специй, с отварным диким картофелем и овощами. К рыбе было очень неплохое белое вино, лёгкое, слегка кисловатое, хранящее вкус того винограда, из которого его произвели на французской территории. Предварялась рыба замечательным супом из морепродуктов в испанском стиле. Ресторанчик представлял собой просторную веранду под тростниковой крышей, которая шуршала под ветерком с моря и давала прекрасную тень. Время ланча закончилось, на террасе было немноголюдно, а нам спешить и некуда. Мы ели, попивали вино, несколько раз искупались в море, благо пляж был огорожен и не было риска, что тебя съедят.
В девятнадцать тридцать я оставил девушек вместе с машиной на пляже, а сам побрёл, не торопясь, ко входу в порт. Солнце припекало, и к тому времени, как я достиг бара «Зубастый кит» у входа в порт, рубашка у меня пропотела.
В баре начинали собираться люди, рассаживаясь за столиками и у стойки. Я подошёл к стойке, и высокий рыжий толстяк-бармен поинтересовался, что я буду пить. Поскольку машину я оставил девушкам, то был не за рулём и в выборе напитков себя не ограничивал. Тогда я поинтересовался у бармена — делает ли он «мохито»? Бармен подтвердил, что делает запросто, и я заказал себе этот коктейль, как нельзя более подходящий для жары.
Делал его бармен совершенно традиционно, не заменяя ингредиентов земного происхождения местными. В роли лайма выступал лайм, сахар был тростниковый, а мята — свежая и вполне земная с виду. Ром был местный, бутылка напоминала старосветский «Гавана клаб». Бармен ловко растёр мяту в сахаре с лаймом, насыпал льда, долил содовой воды и рома, поставил стакан передо мной:
— Два пятьдесят. Или открыть счёт? — спросил он.
— Откройте счёт.
— Хорошо.
Бармен написал что-то на листке бумаги, приколол его кнопкой к стойке со своей стороны. Я отпил «мохито» — очень, очень даже неплохо. Не приторный, в меру мяты, в меру кислый, очень холодный — то, что нужно для такой жары.
Я передвинулся со стаканом в самый дальний край стойки — так, чтобы была возможность опираться спиной на стену и смотреть на вход в бар. Да и публика в этом уголке не кучковалась: можно было поговорить, если Смит придёт, конечно. Хотя, по моим расчётам, должен прийти. По крайней мере, чтобы получить ответы на свои вопросы. Насколько я разбираюсь в людях, а мне кажется, что за сорок лет своей извилистой жизни я в них разбираться научился, Смит не тот человек, чтобы окончательно наплевать на все свои моральные устои, забыть, чем он занимался раньше, и не думать о том, чем он занимается теперь. Хотя… посмотрим. Если я ошибаюсь, то вся наша операция окажется под угрозой, чего не хотелось бы, разумеется.
Смит появился в дверях ровно в двадцать ноль-ноль — в пять часов вечера по местному времени. Да, да, двадцать ноль-ноль здесь вовсе не восемь часов. Полдень здесь в пятнадцать, вот и отсчитайте. А что ещё оставалось местным обитателям, если здесь сутки в тридцать земных часов с лишним продолжительностью? Увеличивать продолжительность часа? Минуты? Секунды? Или добавлять минут в час? Или секунд в минуту? Но если изменять сами стандартные единицы времени, то можно выбросить на помойку огромное количество всевозможных приборов, которые на привычные для нас земные секунды-минуты рассчитаны, — даже тахометры в автомобилях, например. Вот и приняли самое безболезненное решение: добавить часов в сутки и продлить предполуночный час на двенадцать минут. Всё понятно, но говорить «пять часов вечера», когда электронные часы показывают цифры «20:00», мне и самому трудновато.
Отвлёкся. Смит был пунктуален и вошёл в бар ровно в пять, как и обещал. Увидел меня за стойкой, подошёл, сел на соседний стул. Заказал пива у обратившегося к нему бармена, которого называл Томом. Получив высокий конический бокал с «Лучшим Алабамским», отпил из него и обернулся ко мне:
— Я посмотрел диск.
— Наверное, теперь у вас много вопросов? — спросил я.
— Не слишком много, но они есть, — сказал он. — По крайней мере, я понял, что сейчас так беспокоит Родмана. Исчезновение Хоффмана с товаром и девушками заставляет его паниковать. Зачем вы похитили Хоффмана?
— Для того, чтобы мы с вами могли определить вашу позицию по вопросу торговли наркотиками. И работорговли. Сейчас у вас есть хоть какие-нибудь сомнения в том, чем вы занимались всё это время?
Смит вздохнул, посмотрел внимательно мне в лицо:
— Нет, сейчас у меня нет никаких сомнений, — ответил он. — А что это даёт вам?
— Я работаю на РА в настоящий момент.
— Вы служите в РА?
— Нет, я — свободный подрядчик, — покачал я головой. — Военный частный контрактор, если угодно. И сейчас я просто нанят. — Здесь я решил соврать — незачем так уж открыто светить свой статус. — Но, кроме того, я ещё и русский, и меня волнует судьба моего народа в этом мире. Господин Родман, помимо того, что переправляет наркотики в огромном количестве в Старый Свет, что мне не нравится само по себе, и дарит девушек убийце-извращенцу, ещё и ведёт враждебную деятельность по отношению к нам, русским.
— И ваша цель?
— У нас несколько целей, — ответил я. — Одна из них выполнилась сама собой — «стингеры» не попали на Дикие острова. Есть ещё одна цель, которая возникла у меня в ходе операции: мне нужны Родман и Маллиган, и особенно — этот самый Бернстайн с той стороны. Это уже личное. Ещё есть цель личная и очень прозаическая — ограбление. Со слов Хоффмана получается, что Родман держит в личном сейфе у себя в доме очень большие суммы в золоте и местной валюте, если вы обратили внимание на соответствующую информацию в протоколе его допроса.
— Обратил, разумеется, — кивнул Смит.
— Эти деньги пригодятся нам в будущем, — продолжил я мысль. — И я готов разделить их с вами, если вы поможете заполучить их владельца с коллегами.
— Продать Родмана? — уточнил он.
— Вы против? — усмехнулся я.
— Ничуть, — покачал он головой. — Просто я собирался сделать это бесплатно. Как вы хотите это сделать? Родман не покидает остров никогда, если только не считать его переходов в Старый Свет.
— Вы можете доставить мою группу на остров? Как мне кажется, у вас достаточно полномочий для этого.
— Не совсем, — ответил он. — У меня новый начальник — Светлана Беляева. Теперь я вынужден буду получить её санкцию на это. И если санкция будет, то информация о вашем приезде поступит Родману.
