Их взгляды схлестнулись во взаимном непонимании друг друга.
— Я никогда бы не подумал, что когда-нибудь киммериец превратится в труса, — отчетливо произнес Конан.
Отец отвесил ему подзатыльник. Но это была не прелюдия к избиению, а скорее, как предупреждение, что не следует распускать язык.
— Ты не имеешь права использовать это слово по отношению ко мне, — сказал Мордек. — Конечно, поскольку ты не был сам на войне, то можешь нести что угодно, и я это как-нибудь переживу. Но не берись судить о вещах, которых не понимаешь.
— Ты сам не пустил меня на войну, — обиделся Конан. — А сейчас обвиняешь в незнании сути дела.
Он не стал рассказывать о схватке со змеей потому, что не был уверен, поверит ли ему отец. Он и сам бы не поверил, если б не зловещие пятна на стрелах в его колчане, не говорили о реальности происшествия.
— Я ни в чем тебя не виню, — ответил Мордек. Просто ты еще мальчик. И я буду и дальше утверждать, что война это не детские игры.
Молодой киммериец мог бы возразить, но не стал попусту перечить. Ему захотелось, наконец, все рассказать о том, что с ним произошло. И тогда, может быть, отец начнет с ним считаться.
— Слышал ли ты о древнем храме, затерянном в лесах, неподалеку от Датхила? — спросил он.
— Нет. Никогда, — отрицательно покачал головой кузнец. — А почему ты спрашиваешь? Что, аквилонцы ищут его?
— Ничего об этом я не знаю, — ответил юноша.
— Хорошо. Тогда рассказывай, что за ерунду ты имеешь в виду? — потребовал его отец.
— Неважно. Ничего особенного, — уклончиво ответил Конан — все равно кузнец не поверит.
А раз так, то и не было смысла продолжать. Мордек не любил пустословия. А за глупые сказки мог и поколотить.
Так как сын умолк, Мордек одобрительно кивнул.
— Ладно, — пробасил он. — Если тебе нечего добавить, то можешь закончить заточку топора, а у меня полно другой работы. Начинай!
Со стороны спальни послышался слабый голос Верины.
— Что ты все ворчишь на сына, Мордек? Разве нельзя оставить его в покое?
— Не будет никакого покоя, пока захватчики топчут эту землю, — пробормотал себе под нос кузнец.
— Это не то, что ты говорил мне ранее! — воскликнул Конан.
— Кром! — гаркнул отец. — Я говорил только, что бесполезно сейчас нападать! Но придет день расплаты с противником. О, да! Я клянусь, он настанет!
Ни один гандер или боссонец из лагеря в окрестностях Датхила не пожелал бы слышать голос Мордека, когда тот произносил клятву.
Меж тем, кузнец продолжил.
— Однако есть работа, которую необходимо выполнить сегодня. Не отвлекайся!
— Нельзя ругать Конана бесконечно, — тихо произнесла Верина. — Он — хороший мальчик.
Без такой похвалы Конан, возможно, и обошелся бы. Больше всего он хотел, чтобы его считали мужчиной, воином, героем. После сражения со змеей в храме из другого времени, молодой киммериец считал, что заслужил право на это. А его отец так и не узнал о схватке. И слыша, как мать называет его «хорошим мальчиком», Конан чувствовал обиду. Словно он все еще продолжает держаться за мамину юбку. Юноша знал, что Верина любит своего сына. Но такая любовь одновременно радовала и угнетала.
Он начал ногой качать педаль привода шлифовального круга. Сноп искр посыпался во все стороны от лезвия, когда он поднес его к кругу. Мордек мрачно усмехнулся и подкинул угля в горнило. Скоро край топора стал, сравним по остроте с бритвой. Конан проверил ее большим пальцем, удовлетворенно кивнул и протянул топор отцу.
— Вот! Готово.
И даже Мордек не нашел к чему бы придраться.
Глава 4. Враги
огда Грант вернулся в Форт Венариум с донесением от капитана Тревиранаса, то поразился произошедшим изменениям. Стараниями солдат, лес вокруг форта значительно поредел. Временные палатки сменились деревянными казармами. Понтонный мост через ров и настил из досок связывали Венариум с дорогой, ведущей на юг, в Аквилонию.
Путешествие по Киммерии было далеко не безопасно, поэтому аквилонцы на всем протяжении пути соблюдали предельную осторожность. Вместе с Грантом прибыли его двоюродный брат и два боссонца — Дейврайо и Бенно.
— Смотрите, вот и первые поселенцы, — сказал Валт, указывая на вереницу повозок, движущихся к форту с юга.
— Приятно их видеть, — Грант потер руки, — Может, они и не солдаты, но должны научиться драться, если мужчины конечно. Любому, кто в состоянии натянуть лук и поднять меч против проклятых варваров, мы будем рады.
— Тоже мне воины! — презрительно хмыкнул Бенно. — Да половина из этих олухов не попадет стрелой в стену сарая!
— Ну, по крайней мере, их стрелы будут направлены на киммерийцев, — сказал Валт, — В этом плане я согласен с кузеном, — он хлопнул Гранта пониже спины.
К тому же, они будут строить дома и амбары, — добавил Грант. — Если мы собираемся закрепиться на этой земле, то должны обустроить быт.
Лошадям и волам, тянущим фургоны поселенцев, в скором времени предстояло распахивать поля в местах, очищенных от леса. Стада скота и отары овец плелись позади телег. В самих повозках, люди везли с собой домашнюю птицу, поросят, а так же кошек и собак.
Ветеран Дейврайо не казался слишком уж счастливым, завидев вереницу поселенцев на пути к Венариуму. Когда Грант спросил о причине недовольства у боссонца, тот ответил:
— Так ведь, киммерийцы захотят их уничтожить даже с большим желанием, чем нас. Мы не собираемся селиться вблизи их деревень и забирать пастбища и пахотные земли, чего не скажешь о тех парнях, — он кивнул в сторону фургонов.
— Жаль, — с сочувствием произнес Валт. — А ведь наша цель была сделать эту землю вотчиной Аквилонии, свободной от варваров. За этим мы и пришли в Киммерию.
— Да, за этим и пришли, — согласился Дейврайо. — Теперь осталось проверить, правильно ли мы поступили.
Часовые возле ворот устроили Гранту и его товарищам формальный осмотр, перед тем, как позволить им войти. Их неспешные действия раздражали друзей. Грант подумал: «Неужели они принимают нас за киммерийских лазутчиков?». Гандера развеселили подобные мысли. Даже с окрашенными в светлый цвет волосами, северные дикари все равно будут мало походить на людей аквилонской крови.
Он несколько раз переспросил, прежде чем получил вразумительный ответ: Где находится капитан Нарайо, которому предназначалось письмо от Тревиранаса? Оказалось, что он вместе с другими офицерами квартирует в отдельных комнатах барака, стоящего неподалеку.
У апартаментов имелась собственная охрана, которая показалась Гранту чрезмерным излишеством. Видимо сарказм так хорошо читался на лице Гранта, что один из гвардейцев сказал:
— Что тебе не нравиться, солдат? Сделай лицо проще. Мы здесь потому, что тут граф Стеркус собирает свой штаб.
— Это не все, чем он здесь занимается, — хихикнул другой охранник.
