каким пришел. Несмотря на то что подаяния уже не разбрасывали, народ еще толпился на улицах и площади Паламы: горожане любили зрелища едва ли не больше денег.
После площади тишина дворцовых садов показалась Криспу неземным блаженством. Халогаи отправились в бараки, и лишь дневная стража проводила новобрачных до императорских покоев. Кортеж остановился у подножия лестницы, а молодая пара поднялась к дверям, осыпаемая оставшимися фигами и непристойными советами.
Крисп, как и полагалось жениху, добродушно терпел. Когда ему надоело ждать, он обнял Дару под крики дружков и подружек молодых, распахнул двери и ввел супругу в покои, показав на прощание всем длинный нос, отчего крики стали еще громче.
Веселые вопли провожали новобрачных на пути в спальню. Отворив запертые двери, Крисп обнаружил, что слуги не только застелили кровать, но и оставили на столике кувшин с вином и два кубка.
Крисп улыбнулся и крепко запер за собой дверь.
— Ты мне не поможешь расстегнуться? — спросила Дара, поворачиваясь к нему спиной. — Чтобы запихнуть меня в это платье, служанке понадобилось полчаса. На нем достанет крючков, застежек и запоров на хорошую тюрьму.
— Надеюсь, что снять его мне удастся немного быстрее, — ответил Крисп.
Так и оказалось, хотя слово «немного» оказалось к месту — чем больше крючков расстегивал Крисп, тем больше его занимала нежная кожа под платьем, а не оставшиеся застежки. Но наконец труд был завершен. Дара обернулась к Криспу, и они слились в страстном поцелуе.
Когда молодые оторвались друг от друга, Дара грустно оглядела себя.
— На мне отпечатались все камни, жемчужины и золотые нитки твоей туники, — пожаловалась она.
— И что ты с этим поделаешь? — поинтересовался Крисп.
Губы Дары дрогнули в улыбке.
— Посмотрим, как это можно предотвратить.
Она раздевала мужа так же неторопливо, как он — ее, но Крисп отнюдь не возражал.
Свадебные венцы они повесили на прикроватных столбиках — на удачу. Крисп погладил грудь Дары, прикоснулся к ней губами.
Дара вздрогнула, но не от удовольствия.
— Поосторожнее, — напомнила она. — Ноют.
— Уже? — Присмотревшись, Крисп различил под тонкой кожей голубую сеточку вен. Он снова погладил ее, так нежно, как только мог. — Еще один знак того, что ты носишь ребенка.
— А тут уже и сомнений нет, — ответила она.
— Эти фиги и орехи сработали лучше, чем можно подумать, — с совершенно серьезным видом заметил Крисп.
Дара чуть не кивнула, потом фыркнула и ткнула мужа пальцем под ребра. Крисп сгреб ее в охапку и крепко, не давая шевельнуться, прижал к себе. И они не отрывались друг от друга, пока не ослабели от утомления.
Едва переведя дух, Крисп потянулся к кувшину с вином.
— Посмотрим, что они нам оставили на долгие труды? — спросил он.
— Почему нет? — ответила Дара. — Налей и мне, будь добр.
Из горлышка забулькало густое золотое вино. Крисп узнал его ароматную сладость.
— Это васпураканское, из погребов Петрония, — заметил он.
Отрешив своего дядю от власти, Анфим конфисковал поместья Петрония, его богатства, коней и вина. Криспу уже приходилось пить из таких кувшинов. Он еще раз поднес кубок к губам. — Не хуже, чем прежде.
Дара сделала глоточек, подняла бровь.
— Да, вино превосходное — сладкое и в то же время терпкое. — Она глотнула еще.
— За вас, ваше величество. — Крисп поднял кубок.
— И за вас, ваше величество. — Дара повторила его жест с такой энергией, что несколько капель брызнули на простыню. Глядя на расползающееся пятно, императрица расхохоталась.
— Что тут смешного? — спросил Крисп.
— Я просто подумала, что в этот раз никто не станет искать на простыне пятен крови. После первой нашей ночи с Анфимом Скомбр явился на рассвете, сдернул с кровати простыню — едва не свалил меня на пол, — вынес на улицу и повесил, как флаг. Все очень радовались, но я бы с удовольствием обошлась без такой чести. Точно я была куском мяса, который мог протухнуть.
— А, Скомбр, — вздохнул Крисп. Жирный евнух был вестиарием Анфима, прежде чем Петроний поставил на этот пост Криспа.
Постельничий императора лучше чем кто бы то ни было способен повлиять на своего господина, а Петроний не желал, чтобы на Анфима влиял кто-то, кроме самого Севастократора. Так что Скомбру пришлось сменить покои во дворце на монашескую келью.
Крисп подчас раздумывал: а догадывался ли Петроний, что подобная судьба постигнет его самого?
— В качестве вестиария ты мне нравился больше. — Дара покосилась на Криспа.
— Это хорошо, — ответил Крисп нежно.
Тем не менее, он давно понял, почему императорские постельничие бывали, как правило, евнухами, и не жалел, что его вестиарий следовал правилу. Дара обманывала своего мужа ради Криспа; может ли он быть уверен, что она не станет обманывать его?
Крисп глянул на свою императрицу и в очередной раз подумал, чьего же ребенка она носит — его или Анфима? Но если она не знает сама — как выяснить ему?
Крисп покачал головой. Не годится начинать семейную жизнь с сомнений — дурной знак. И Крисп постарался их отбросить. Если муж и способен подтолкнуть жену к измене, то Анфиму это удалось — пьянством и бесконечной чередой любовниц. Так что пока Крисп обращается с супругой, как положено, ей нет причины сбиваться с пути истинного.
Он обнял Дару.
— Так скоро? — спросила она удивленно и радостно. — Дай я хоть кубок поставлю.
Когда Крисп придавил ее тело к перине, Дара хихикнула.
— Надеюсь, твой халогай сделал большую ставку.
— Я тоже, — ответил Крисп, прежде чем она закрыла его губы своими.
Крисп проснулся, зевнул, потянулся и перекатился на спину. Дара сидела рядом на краю постели. Судя по всему, она проснулась довольно давно.
Крисп глянул на солнечные зайчики на противоположной стене и тоже сел.
— О Фос! — воскликнул он. — Который же час?!
— По-моему, четвертый — ближе к полудню, чем к рассвету, — ответила Дара. Видессиане разбивали день на двенадцать часов от восхода и до заката и на столько же — ночь от заката и до восхода.
— И что ты такого вчера вечером делал, что так умаялся? — лукаво поинтересовалась Дара.
— Понятия не имею, — ответил Крисп, и не совсем шутил. Он ведь вырос в деревне. Есть ли на свете труд изнурительнее крестьянского? А ведь тогда он вставал с рассветом. Правда, и ложился на закате, а не за полночь, как вчера.
Зевнув еще раз, Крисп встал, проковылял до тумбочки, чтобы достать исподнее, потом открыл шкаф, вытащил длинную тунику и натянул через голову. Дара зачарованно наблюдала за ним. Крисп ужа потянулся за парой красных сапог, когда она задумчиво спросила:
— Ты забыл, что для подобных вещей у тебя есть вестиарий?
Крисп замер.
— Забыл, — сознался он. — Глупо, да? Но ведь глупо и позволять Барсиму одевать меня только потому, что я Автократор. Раньше же я обходился. — Словно в пику традиции, Крисп принялся натягивать сапог.
