разбойниками стояло несколько чудовищ. Джерин надеялся, что при столь тесном общении они подерутся, но подтолкнуть их к этому никак не мог.
Дважды или трижды тоненькие струйки черного дыма поднимались над крепостью. И каждый раз люди Джерина и Араджиса встречали их пронзительными ликующими криками. Но каждый раз струйки становились все тоньше, бледнели и исчезали. Наконец, когда солнце на западе начало опускаться все ниже и ниже, Лис отозвал войска. Вместе с воинами он двинулся на северо-восток, в обратном направлении.
На поле сражения все еще дергались, стонали и кричали раненые кони, люди и чудовища. Время от времени какая-нибудь элабонская колесница останавливалась и воины спускались с нее, чтобы перерезать горло какой-нибудь лошади, или чудовищу, или трокмэ, или же для того, чтобы забрать с собой раненого товарища и оказать ему позже, во временном лагере, посильную помощь. Некоторые из раненых начинали кричать в подпрыгивающих колесницах еще громче, чем лежа на поле брани. Слыша их стенания, Джерин стискивал зубы, но ему ничего другого не оставалось, как продолжать путь.
— Одно хорошо, — сказал Вэн, когда они въехали в лес, откуда ими было замечено вражеское войско, — нам не придется приносить жертву призракам сегодня ночью.
— Это точно, — согласился Джерин. — Сегодня мы подарили им немало крови. Они будут кружить над телами всю ночь, словно тучи громадных мух над падалью, злорадствуя, что все эти храбрые воины уже попали в их мрачный мир.
Колесницы выехали из леса за несколько минут до заката. Джерин вывел их на середину широкого луга.
— Остановимся здесь, — объявил он. — Вэн, поручаю тебе разжечь первый костер.
Он послал небольшие отряды воинов обратно в лес за дровами. Дров требовалось много, их должно было хватить на то, чтобы поддерживать пламя костров на протяжении всей ночи. Нотос поднимется в небо только тогда, когда треть ночи будет уже позади, а остальные три луны еще позже.
Раздав необходимые распоряжения, Лис стал помогать раненым, делая для них все, что было в его силах. Как и всегда после битвы, он в очередной раз удручался тем, насколько мизерна его помощь. Он сбрызгивал порезы элем, чтобы те не загноились, вправлял сломанные кости и накладывал шины, зашивал открытые раны нитками из шерсти или сухожилий, перевязывал тех воинов, которые в пылу сражения даже не заметили мелких ранений, хотя теперь они стали их донимать. Все его действия, увы, не приносили немедленного избавления от боли, хотя кое-что, напоминал он себе, может со временем привести к более быстрому заживлению.
Кони тоже пострадали. Закончив с людьми, он помог возницам врачевать животных. Люди, по крайней мере, хотя бы сознают, за что мучаются. А вот карие глаза лошадей были полны страдальческого непонимания.
Джерин не знал, кто отдал такой приказ, но воины разожгли костры, образовав несколько кругов, так же как и предыдущей ночью. Для несения караула он выбрал тех солдат, которые спали в прошлый раз, и сам тоже заступил на вахту. Он устал так, что едва мог передвигаться, но остальные вымотались не меньше.
— Мы победили? — спросил Вэн, сменяя Лиса в карауле: его вахта выпала на середину ночи. — Мы сделали все, что хотели?
— Йо, мы победили, — ответил Джерин, зевая. — А вот сделали ли мы достаточно?
Снова зевнув, он покачал головой и направился к своему спальному мешку.
— Подожди, капитан, — крикнул Вэн ему вдогонку.
Чужеземец показал в сторону леса, откуда надвигались чудовища. Крики часовых разбудили лагерь. Изрыгая проклятья, люди хватали оружие и доспехи. Джерин обнаружил в руке меч. Это не было волшебством, он просто не помнил, как вытащил оружие.
Чудовища приблизились на расстояние выстрела из лука и остановились.
— Их не так уж и много, — заметил Джерин, когда эти твари хором заголосили, издавая свои жуткие вопли.
Они выли, но нападать не собирались. Спустя некоторое время Лис сказал:
— Думаю, они пытаются напугать нас и больше ничего. Чума на них, вот что я скажу. Пусть кричат сколько угодно, лично я собираюсь поспать. — Он повысил голос. — Все, кроме часовых, отдыхайте, пока есть возможность. Если они действительно решат напасть, нас предупредят.
Джерин завернулся в одеяло. Ужасные вопли чудовищ не давали ему уснуть чуть дольше, чем если бы вокруг было тихо, но не намного. Даже Маврикс, бог вина, не сумел бы помешать мне заснуть, подумал он, погружаясь в сон.
Он проснулся, недоумевая, почему вспоминал о Мавриксе, но покачал головой, понимая, что пытаться понять это бессмысленно: во сне сознание вытворяет странные штуки, больше тут сказать нечего. Чудовища исчезли. Это его не удивило. С рассветом элабонцы могли начать обстреливать их, имея все шансы поразить цель.
Не все воины сумели заснуть. Некоторые едва волочили ноги, словно полумертвые. О том, как они будут себя чувствовать после дня тряски на колеснице, Лис старался не думать. Тут уж ничего не поделать. Перекусив подсушенным хлебом, колбасой и элем, они покатили на северо-восток, обратно в поместье Лиса. Зная, что на их пути не встретится никаких крупных войск, солдаты растянулись широко по округе, нанося землям Адиатануса столько вреда, сколько могли причинить. Поджигали деревни, вытаптывали поля. Выращенный с немалым трудом урожай погибал под копытами лошадей и колесами.
Победа, но не полная. Джерин надеялся окончательно разбить Адиатануса. Он нанес вождю трокмуа удар, и буквально, и в переносном смысле, но недостаточный для того, чтобы захватить большую часть его территории и быть уверенным, что сможет ее удержать. Да, они преподали чудовищам урок, что не следует нападать на крупные скопления вооруженных людей в доспехах, но не уничтожили их, и земли Адиатануса по-прежнему остаются для них прибежищем.
— Недостаточно, — сказал Джерин себе под нос.
Вэн взглянул на него, но не решился ответить.
Когда они въехали в пределы владений Лиса, некоторые из его вассалов отделились от основного войска и направились в собственные замки защищать свои деревни. Однако большая часть мелких баронов двинулась в Лисью крепость. Вскоре им придется выступить на юг, чтобы помочь Араджису и выполнить часть обязательств, возложенную на себя их сюзереном.
Джерин со страхом представлял, как крепостные станут спрашивать его, навсегда ли он избавил их края от чудовищ. Как ни крути, а ему придется ответить им «нет». Вскоре армия проехала через одну деревушку, разоренную упырями совсем недавно, пока Лис преподавал Адиатанусу второй урок. От этого он почувствовал себя еще хуже. Да, он потрепал трокмуа и чудовищ, но безумием было полагать, будто их возможно искоренить парой пусть даже и блистательных рейдов.
Еще Лис задавался вопросом, чего он и его люди сумеют добиться во владениях Араджиса Лучника. Ему пришло в голову, что результаты, скорее всего, обманут надежды Араджиса, но он никому ничего о том не сказал. Как ни сложна была обстановка на юге, великий князь все же прибыл на север. Лис понимал, что уклониться от ответного шага теперь невозможно. Это значило навсегда опозорить себя.
Собственно говоря, почти все возвращались в Лисий замок в подавленном настроении. Победа, одержанная армией, не могла оживить тех, кто уже не вернется домой, да и по-настоящему весомого результата она тоже не принесла.
Снова увидеть Силэтр, прижать ее к себе было замечательно, но та быстро почувствовала, что Джерину почти нечего праздновать, кроме того, что он вернулся живым и невредимым. В результате она замкнулась в себе и, казалось, совсем отстранилась от царившего на дворе и в конюшнях хаоса, хотя находилась в самом его центре.
Вэн и Фанд громко ругались. Дикарка выясняла, зачем чужеземцу понадобилось воевать с трокмуа. Хлопнув себя по лбу, Вэн воскликнул:
— Ты велишь мне не ссориться с ними, хотя единственная причина, по которой ты здесь, заключается в том, что ты заколола лесного разбойника, который оказался настолько безрассуден, что решил затащить тебя в постель?
— Да, я это сделала, но у меня было на это право. Он был моим соплеменником, хотя и мерзким
