будет. — Сестра вздохнула, помолчала и добавила: — Но если у тебя есть голова на плечах, рано или поздно ты станешь таким, как папа. А это уже не так уж плохо.
— Нет, — грустно возразил Эалстан. — Ну даже наш отец, посмотри, — кто он сейчас? Счетовод в оккупированном королевстве, где хозяева больше не разрешают нам учиться на счетоводов.
— Но ведь тебя-то он учит. И меня учит. И как это назвать, как не борьбой с рыжиками?
— Да, ты права, — Эалстан вновь покосился в сторону гостиной: отец с дядей все еще спорили. Он глянул на сестру — с не меньшим изумлением, чем когда узнал, что она учится счетоводству. — Иногда мне кажется, что я тебя совсем не знаю.
— Похоже, мне надо отвыкать разыгрывать из себя дурочку. А то, неровен час, заговорю как Сидрок.
— Нет, он вовсе не дурачок. Особенно когда не хочет таковым казаться. Я это видел не раз.
— Не дурачок, это верно, — кивнула Конберга. — Но ему плевать на все, что творится кругом. Он же, как и его отец, счастлив, что Фортвегом теперь правит Альгарве. Предел их мечтаний — приспособиться и выжить. А я? Я буду сражаться до конца. Если сумею.
— И я тоже, — произнес Эалстан, только сейчас сообразив, что отец учит его гораздо большему, чем науке счетоводства.
Краста никак не могла решить, какую из двух меховых накидок сегодня надеть: рыжую лису или куницу?
— Он ждет вас внизу, сударыня, — напомнила Бауска.
— Подождет, — бросила маркиза, наконец-таки выбрав лису.
— Лучше бы вам не заставлять его ждать, — нудила служанка. — Это ж альгарвеец! Подумайте, что он может с вами сделать!
— Он ничего со мной не сделает! — уверенно заявила Краста, пытаясь закрепить непослушный локон. Хотелось бы ей самой в это верить! — Да стоит мне пошевелить мизинцем, и он будет у моих ног!
Но она лгала самой себе. И понимала это. Будь ее поклонник помоложе или поглупее, тогда — да. Но полковник Лурканио явно не собирался терять из-за нее голову. Как ее это бесило!
Когда маркиза наконец соизволила спуститься к своему поклоннику, он встретил ее мрачным взглядом.
— Вам повезло. Вы успели буквально в последнюю минуту, — скрестив руки на груди, заявил он. — А то я уж собирался отловить первую попавшуюся кухонную девку, чтобы взять ее во дворец вместо вас.
Для большинства мужчин подобное заявление было бы свидетельством того, что они кипят от ярости, но только не для полковника Лурканио. Сообщение, что он собрался поискать себе даму среди кухонной прислуги, означало лишь, что именно это он и намеревался сделать.
— Но я уже здесь. Так что едем, — прощебетала Краста.
Полковник не сдвинулся с места и окинул ее ледяным взглядом с ног до головы. На секунду она растерялась, но тут же сообразила, чего он от нее ждет. Даже то, что он требовал от нее делать в постели, бесило ее меньше.
— Прошу прощения, — пробормотала она.
— Забудем это. — В очередной раз указав маркизе ее место, полковник превратился в любезного кавалера и предложил своей даме руку. Краста оперлась на нее, и они в полном согласии направились к коляске.
Возница что-то сказал по-альгарвейски, но с каким чудовищным акцентом! Будь это ее кучер, она тут же избила бы его или уволила! Но Лурканио только рассмеялся, отчего Краста разозлилась еще больше. Полковник уже разобрался в ее характере и нарочно ее поддразнивал при каждом удобном случае, чтобы она не забывала, что Валмиера больше не королевство, а оккупационная зона, а она, маркиза Краста, не более чем игрушка победителя.
Когда коляска тронулась, Краста спросила:
— Удалось ли вам узнать что-нибудь о судьбе моего брата?
— Боюсь, что нет. — В голосе Лурканио звучало искреннее сожаление. — Ни капитана, ни маркиза Скарню в списках убитых нет. Также нет его и в списках пленных. Но и среди бунтовщиков, которые продолжают мутить воду после капитуляции короля Ганибу, его тоже нет. Скорее всего — ради вас, моя милая, я готов в это поверить — в списки пленных вкралась ошибка. Такое бывает.
— А если нет?
Полковник не ответил. Вглядевшись в его длинное угрюмое лицо, Краста вдруг заметила на нем выражение жалости.
— Вы думаете, что он мертв! — вырвалось у нее.
— Милостивая государыня, когда война подходит к концу, события обычно развиваются стремительно. Отступающих даже не берут в плен. Их уничтожают, чтобы о них не приходилось думать. Оставшиеся у нас в тылу ваши валмиерцы заботят нас гораздо больше.
— Да, могло быть и так, — медленно ответила Краста, хотя в душе ей очень не хотелось в это верить. Но с другой стороны, она уже больше года ничего не слышала о брате, и потому пора бы уже было признать, что и такое могло случиться. Думать об этом было невыносимо, и ее мысли приняли совсем другое направление. — В последнее время мне показалось, что на улицах Приекуле стало меньше альгарвейских солдат.
— А вы внимательны, дорогая. Часть из них направилась на западный фронт, чтобы помочь окончательно сломить конунга Свеммеля.
— Ужасно противный тип, — надула губки Краста. — Он заслужил все, что случилось с ним и с его королевством.
По ее мнению, цивилизация заканчивалась там, где проходила граница Альгарве, хотя еще недавно она говорила то же самое о границах Валмиеры.
И вдруг из темноты вылетело явно предназначенное именно ей:
— Альгарвейская шлюха!
И вслед за этим топот убегающих ног. Тот, кто это крикнул, явно не собирался насладиться произведенным эффектом. В данной ситуации это был самый умный выход. Поймай его Краста, уж кто-кто, а она миндальничать бы не стала!
Полковник Лурканио успокаивающе похлопал ее по бедру:
— Не обращайте внимания. Просто очередной идиот. Разве я вам плачу, дорогая?
— Конечно, нет, — помотала головой Краста. Да только посмей полковник предложить ей деньги, она исцарапала бы его в кровь везде, где смогла бы дотянуться. Он никогда не опускался до подобного. Он просто заставлял умирать ее от страха при одной мысли, что с ней будет, если она однажды скажет «нет». Но думать об этом было слишком страшно. Настолько страшно, что она заставляла себя об этом не думать. И все время твердила себе мысленно, что не боится его ни капельки.
— Ну вот мы и приехали, — раздался вскоре голос Лурканио, и коляска остановилась. — Впечатляющее здание. Королевский дворец в Трапани будет побольше, но, на мой взгляд, выглядит не так величественно. Да, в таком дворце легко себе вообразить, что ты достоин править всем миром. — Его иронический смех сменился откровенно издевательским. — Да, представить себе это легко, да только далеко не всегда все, что навоображают себе всякие там, воплощается в жизнь.
Полковник выпрыгнул из коляски и, подхватив Красту за талию, помог ей выйти.
— Ну как, пойдем поклонимся вашему королю, который так и не сумел осуществить свою мечту: править миром из этого дворца? — снова расхохотался он.
— Я была здесь в ту ночь, когда король Ганибу объявил войну Альгарве, — заметила она.
— Тогда он еще считал, что управляет миром, — продолжал издеваться Лурканио. — Уж лучше бы он сидел да молчал в тряпочку. Тогда хоть частичка мира ему бы досталась. А теперь он обязан отчитываться перед альгарвейцами за каждый бокал вина и отпрашиваться у них в туалет.
— Если бы альгарвейцы не захватили герцогство Бари, ему не пришлось бы объявлять им войну, — возразила Краста. — И тогда все осталось бы, как и было.
Лурканио закрыл ей рот поцелуем.
— Лучше бы ты была немой. Ты слишком красива, чтобы быть такой дурой. Запомни: мы не захватили
