— Лучше займись своими чарами — так, на всякий случай! — крикнул Иштван. — Вонючие козоеды могут к нам на полпоприща подойти, покуда мы их заметим в такой буран.
— Так точно, сержант! Не самая скверная мысль, — ответил подмастерье чародея таким тоном, будто самые скверные мысли на его памяти выдавал Иштван.
— Ты мне поумничай! — огрызнулся тот, с ужасом осознав, что в точности повторяет манеры сержанта Йокаи.
Иштван мысленно пожал плечами: в конце концов, у кого учиться сержантским манерам, как не у сержанта до мозга костей? Он понадеялся, что звезды сберегут душу Йокаи. Но случится это или нет, а у его преемника были дела за земле.
— Отделение, стой! — крикнул он, перекрывая вой ветра. — Давай, Кун, действуй.
— Так точно! — повторил чародей и занялся своей работой. Ветер уносил слова заклятия прочь. Пару мнут спустя очкастый волшебник обернулся к Иштвану: — Сержант, ункерлантцы не движутся в нашем направлении.
— Это уже что-то, — заметил тот. — Но ты уверен, что мы не натолкнемся на их позиции?
Кун покачал головой.
— Заклятие улавливает наступление противника, и ничего более. Хотел бы я ведать больше…
Иштван тоже был не прочь заполучить под свое начало чародея более сведущего — и не только в магии. Но в этот раз Кун ничем не заслужил оскорблений.
— Ты сделал все, что мог, — ответил ему сержант, — и мы знаем больше, чем прежде, — хотя и меньше, чем хотели. Вперед, парни — шагом марш! Если суждено нам столкнуться с врагом лицом к лицу — так тому и быть.
— Откуда мы знаем, что вообще идем в нужную сторону? — спросил Соньи. — Снег так валит, что и не разберешь, где восток, а где запад.
— Пока ветер дует в спину, не заблудимся, — отозвался Иштван, но ответ и ему самому не нравился. Есть ли что легче, чем ветру сменить направление? Он повернулся к подмастерью чародея: — Ты не знаешь каких-нибудь заклятий, чтобы выяснить, в какую сторону мы идем?
— Знаю одно, и очень надежное, вот только для него нужен рудный камень, а я свой потерял, — сознался чародей стыдливо.
— Ни у кого рудного камня не найдется? — спросил Иштван, но никто не сознался — ничего удивительного. Сержант в жизни своей видел рудный камень всего дважды, оба раза — в руках бродячих скоморохов, творивших с его помощью удивительные вещи. — А других способов нет? — обернулся он к Куну.
— Уверен, что есть, сержант, только я их не знаю.
Иштван вздохнул под теплым шарфом.
— Ну ладно. Продолжаем движение, посмотрим, чем это кончится. Слава звездам, мы хотя бы с гор спустились наконец. Здесь хоть с обрыва не свалишься.
— Если нам удастся удержать предгорья до весны, — заметил Кун, — мы сможем нанести удар глубоко в мягкое брюхо Ункерланта.
— Я думал, ты учишься на чародея, а не на борзописца-газетчика, — отозвался Иштван.
Определить выражение утонувшей в меху физиономии чародея сержант не мог, но Кун после этих слов заткнулся надолго.
А несколько минут спустя впереди послышался голос часового — ункерлантского часового. Иштван знал лишь несколько слов на вражеском наречии. Солдаты в его отделении — тоже. Часовой крикнул снова, громче и решительней.
— Что делать, сержант? — спросил кто-то глупо.
— Ложись, олухи! — рявкнул Иштван и первым последовал своей команде. — Балож, — добавил он, уже рухнув в снег, — назад, в батальон! Скажи — мы нашли врага!
Верней было сказать, это ункерлантцы их нашли. Над головой пролетали с шипением огненные лучи, превращая снежные хлопья в пар. Иштвана они пугали меньше, чем в ясную погоду: снег рассеивал лучи еще быстрей, чем дождь. Но сколько ункерлантцев таится впереди, за бураном? Если они нечаянно наткнулись на целый полк армии конунга, те раздавят дьёндьёшцев, как мух… если только поймут, что под командой Иштвана всего лишь отделение.
Он выстрелил несколько раз — не затем, чтобы причинить вред ункерлантцам, а чтобы показать, что под его началом собраны изрядные силы.
— Кун! — прошипел он. — Кун! Ты живой?
— Пока — так точно! — отозвался откуда-то слева подмастерье чародея.
— Сможешь убедить ункерлатнцев, что у нас тут больше солдат, чем на самом деле? — спросил Иштван.
С минуту ему казалось, что чародей не слышал вопроса. Затем чей-то голос — Куна, осознал с удивлением Иштван, но такой звучный, низкий, гулкий, каким никогда не был, — ответил:
— Так точно, полковник!
Иштван обернулся — посмотреть, откуда вынырнул столь высокий чин, и тут же усмехнулся: Кун сделал все, чтобы выполнить приказ.
Такого сержант не ожидал: из снежной мглы то с одной стороны, то с другой долетали голоса, несуществующие капитаны готовили к атаке столь же призрачные батальоны. Мифические сержанты голосами суровыми, что Иштвану и не снилось, распоряжались мнимыми отделениями.
С восхода донеслись боевые кличи готовых к бою ункерлантцев: «Хох! Хох! Хох!» Иштван вздрогнул — и не от мороза. Судя по этим крикам, он наткнулся не на полк, а самое малое на бригаду. Сержант пожалел, что Кун не догадался предоставить ему собственную вооображаемую бригаду. Тогда он хоть несколько минут побыл бы бригадиром, пусть и воображаемым, пока ункерлантцы не раздавят их.
— Что дальше, сержант? — спросил чародей собственным голосом под отдающиеся эхом вопли. — Долго обман не продержится — у них там столько бойцов, что они непременно решат проверить нас на прочность.
И он, пропади все пропадом, был прав. Балож, верно, сбился с пути, иначе капитан Тивадар давно привел бы настоящее подкрепление. Но Иштван, раз ввязавшись в игру, не готов еще был признать поражение. Вскочив на ноги, он сделал несколько шагов в сторону ункерлантских траншей и крикнул те несколько слов на вражеском языке, что успел выучить:
— Сдавайтесь! Руки вверх!
По какой-то причине солдаты Свеммеля не пристрелили его на месте. Кличи «Хох! Хох!» стихли. Слышались только стоны ветра — и голоса призрачных офицеров Куна.
— Мы сдаемся! — послышался из мглы удрученный голос.
У Иштвана отвалилась челюсть. Он прекрасно понимал, насколько блефует, и был поражен сверх всякой меры, когда ункерлантцы купились на его обман. Но если он сейчас покажет слабость, все пропало.
— Руки вверх! — гаркнул он снова, готовый содрать глотку в кровь, лишь бы переорать вой бурана.
Жезл он держал наизготовку, однако снег валил слишком густо, чтобы сержанту удалось поначалу разглядеть мишень. А затем из мглы начали проступать фигуры ункерлантцев в длинных накидках с капюшонами поверх долгополых шинелей. Оружия при них не было; руки каждый держал над головой.
— Мы сдаемся! — вновь крикнул тот, что шел первым, едва завидев Иштвана.
Взмахом жезла сержант направил вереницу пленных туда, где их ждали его товарищи, пересчитывая их на ходу. Мимо него прошли всего два десятка человек. Остальные предпочли сражаться, или… Сержанта охватило странное подозрение.
— Кун! — окликнул он. — Ты на их наречии лучше меня болтаешь.
— Может быть, сержант, хотя все равно прескверно, — ответил ученик чародея гораздо уважительнее обычного.
— Скажи им, что ты, дескать, первостатейный чародей, вранье мигом раскусишь, и спроси, правда ли ихнее «Хох-хох!» было всего лишь колдовской уверткой, чтобы нас отпугнуть.
— Попробую, — с сомнением отозвался Кун, но попытался задать вопрос ункерлантцу.
