Лис пожал плечами.
— Никто особенно не любит работать. Однако приходится, чтобы не расплачиваться впоследствии. Но некоторые никак не могут это понять. Именно таким, собственно, и нужен погонщик, который сумеет выжать из них все, что можно, никого при этом особенно не сердя.
Он был рад поговорить с приятелем о делах, да и о чем угодно, лишь бы отвлечь его от очередной свары с Фанд. Однако Фанд, по всей видимости, вовсе не собиралась спускать дело на тормозах.
— А некоторые, например, — заявила она, — очень любят упрекать других в нерадивости, хотя сами делают только то, что им нравится, и палец о палец не ударят, чтобы напрячься для чьей-либо пользы.
— Я сейчас ударю, но не по пальцу, а по твоей вздорной башке, — ответил Вэн и шагнул к ней.
— Йо, не сомневаюсь, но в один прекрасный день ты проснешься рядом со мной совершенно мертвый, с изящным кинжальчиком между ребер, — парировала Фанд с мрачной серьезностью.
Вэн действительно поколачивал ее время от времени — драки были для них развлечением. Дикарка давала обидчику сдачи, а еще царапалась и кусалась. Чужеземец, конечно, не вкладывал в эти схватки и пятой части той силы, какую в нем пробуждали охота или война, а Фанд, входя в раж, лупила его чем попало и совершенно не сдерживалась, ослепленная гневом.
Вэн сказал:
— Тогда, клянусь всеми богами на всех землях, где мне когда-либо приходилось бывать, я лучше буду просыпаться рядом с кем-либо еще.
— Жаль мне бедняжку, кто бы она ни была, — тут же огрызнулась Фанд. — Ты ведь еще тот подарочек. Надеюсь, ты не привез никакой болячки? Знай, твои вечные похождения не доведут тебя до добра.
— Можно подумать, я один такой, ах ты, вероломная… грязная… — Вэн хлопнул себя ладонью по лбу, не находя нужного слова даже в ворохе языков, какие он знал.
Джерин повернулся к Тразамиру, стоявшему к нему ближе других.
— Разве любовь не прекрасна? — продекламировал вполголоса он.
— Что? — Тразамир почесал голову.
«Вот еще один северянин, в котором нет и тени иронии», — горестно подумал Лис. Он желал обрести горнюю мудрость, дабы найти слова, способные утихомирить Вэна и Фалд, однако к этому дару следовало бы присовокупить и другие божественные умения, чтобы те не затеяли все сначала, когда к ним повернутся спиной.
Из дверей замка выглянула Силэтр.
— Ужин готов, — крикнула она всем, кто был во дворе.
И все, включая Вэна и Фанд, потянулись в замок. Джерин внутренне рассмеялся. Он не мог найти слов, чтобы урезонить сварливую парочку, а Силэтр это удалось. Возможно, на нее пролилась горняя мудрость.
Это предположение вовсе не выглядело таким уж невероятным. Когда-то Силэтр была Сивиллой Байтона в Айкосе, передавая пророчества прозорливого бога тем, кто их искал. Так продолжалось до тех пор, пока землетрясение не разрушило храм, превратив его в руины и выпустив на свет чудовищ. Если бы Джерин и Вэн не увезли ее, пока она пребывала в состоянии транса, подземные существа, несомненно, разделались бы с ней.
Сивилле Байтона надлежало хранить девственность. Более того, ни один в мире мужчина не должен был касаться ее. Ей прислуживали одни евнухи и старухи. И потому Силэтр посчитала себя оскверненной, когда поняла, что спаситель нес ее на руках. Будь у нее выбор, она предпочла бы, чтобы ее оставили на съедение монстрам.
В ту пору все обстояло именно так. Теперь же, спустя одиннадцать лет, у них были трое живых детей и одна маленькая могилка. Силэтр подняла лицо к мужу, входившему в Лисий замок. Он слегка коснулся губами ее губ. Она улыбнулась и взяла его за руку. Вместе они направились к почетным местам у очага, рядом с которым высился алтарь Даяуса. На нем дымились бедренные кости оленя, убитого Вэном, Джероджем и Тармой, с кусками не срезанного с них жира.
Силэтр указала на подношение.
— Значит, сегодня царю богов достанется оленина?
— Хорошо бы не только ему одному, — сказал Джерин нарочито громко, так, чтобы его услышали повара. — Иначе кое-кому из кухонных чудодеев придется совершить ночную прогулку в обществе призраков, так и мечтающих свести человека с ума.
Девушка-служанка между тем положила перед каждым из находившихся за столом по толстой сдобной лепешке. Когда другой слуга плюхнул пару еще скворчащих ребер на лепешку лорда, та тут же начала впитывать сочившийся из них жир и сок. Лис потянулся к деревянной солонке, стоявшей перед ним, и посыпал мясо солью.
— Жаль, у нас нет перца, — сказал он, с нежностью вспоминая о специях, доставлявшихся в его замок с юга практически до тех пор, пока империя Элабон (как раз перед ночью оборотней) не закрыла последний горный перевал, связывавший с ней северный край.
— Скажи спасибо, что у нас еще есть соль, — сказала Силэтр. — Ее запасы почти истощились, а пополнить их нечем. Соль перестали возить по реке, ведь на морском побережье уже пару лет бесчинствуют гради.
— Гради, — пробурчал Джерин себе под нос. — Можно подумать, что у нас без них мало бед.
Бед и вправду хватало. К северу от Ниффет располагались леса, в которых обитали лесные разбойники трокмуа, вернее, обитали раньше. Ибо вскоре после ночи оборотней светловолосые варвары ринулись на южный берег Ниффет, где многие из них и остались. Одни, как Фанд, осели среди элабонцев, другие, как, например, вассал Джерина Адиатанус, заняли место коренных жителей, которых они либо подчинили себе, либо изгнали, либо убили.
А земли гради лежали еще севернее владений трокмэ. Прежде чем попасть в Элабон, Вэн успел побывать и там и там. Джерину тоже как-то довелось видеть парочку гради. В Айкосе. Крупные, белокожие, темноволосые варвары изнемогали в своих мехах от жары. Но в основном благодаря трокмуа элабонцы мало что знали о гради и дел с ними практически не имели.
Так продолжалось на памяти поколений. Однако, как подчеркнула в очередной раз Силэтр, в последнее время эти гради распоясались. Они принялись неустанно разорять морское побережье, тоже относившееся к северным землям. Возможно, до них дошли слухи о царивших там беспорядках, и они решили воспользоваться ситуацией. А может, их набеги были связаны вовсе не с тем, что происходило у северных элабонцев, а с какими-нибудь волнениями в их собственном стане. Что тут, правда, что нет, Джерин не знал.
— Мы практически ничего не знаем о гради, — повторил он уже вслух, обращаясь скорее к себе самому, чем к кому-то иному.
Хотя он и величал себя принцем Севера, власть его не распространялась на прилегавшие к морю районы. Ни один из тамошних баронов, герцогов или мелких лордов не признавал его сюзереном. Если им что-то и стало известно о захватчиках, грабящих побережье, они держали эти знания при себе.
Силэтр сказала:
— Я тут просматривала свитки и рукописи в библиотеке, но, к сожалению, там ничего не говорится о гради, кроме того, что такой народ существует и обитает севернее трокмуа.
Джерин накрыл ее ладонь своей.
— Спасибо, ты у меня молодчина.
Привезя бывшую Сивиллу из Айкоса в Лисью крепость, он первым делом обучил ее грамоте и вверил ей довольно пестрое собрание имевшихся у него книг. В основном для того, чтобы у нее было какое-то занятие, вовсе не надеясь, что из этого что-нибудь выйдет.
Однако вышло. Она тоже принялась выискивать рукописи для пополнения его коллекции, и не менее ревностно, чем он сам. И уж с гораздо большим рвением взялась изучать уже имеющиеся экземпляры, выуживая из них всевозможную информацию. Если Силэтр утверждает, что в книгах ничего не говорится о гради, значит, так оно и есть.
Она потупила глаза, глядя на стол. Любые похвалы нервировали ее. Эта черта объединяла их с Лисом и отличала от большинства элабонцев, для которых превозносить и выпячивать свои достоинства было так
