маленькую комнатку в чиновничьих апартаментах. Коридоры и залы, днем полные шумных посетителей, сейчас были пусты и отзывались гулким эхом на стук его сапог. Марк все еще слышал громкое пение Тасо Вана. Хатриш брел, покачиваясь, к посольским палатам.
Тасо не соврал, вяло подумал трибун. Фреднис-намдалени не скупился на еду и питье для своих гостей. Да и игра в кости оказалась удачной. С десяток золотых весело позванивали в поясе Скавра.
Коридор был слабо освещен бледными полосами лунного света, сочившегося сквозь узкие окна. Скавр внимательно считал двери. Большинство комнат в этом крыле палат — кладовые.
А вот и комната Скавра. Желтая, как масло, полоска света струилась из-под двери… Рука Марка легла на рукоять меча. Как можно тише он вытащил клинок из ножен. Кто бы ни был тот, кто прячется за дверью, — вор? шпион? убийца? — он пожалеет о вторжении.
Первая мысль Марка была об Авшаре, но символы друидов на галльском клинке оставались холодными. Когда в действие вступала магия, они начинали переливаться золотистым огнем.
Что ж, в таком случае Скавра ожидает всего лишь человек.
Марк резко толкнул дверь и прыгнул в комнату.
— Кто?! — заревел он и вдруг поперхнулся.
С мечом в руках в боевой позиции за кроватью трибуна стоял Гай Филипп. Старший центурион никогда не рисковал понапрасну и именно поэтому дожил до седых волос.
Отсалютовав Скавру мечом. Гай Филипп заметил:
— Я жду тебя довольно долго. Уже далеко за полночь.
— Что ты здесь делаешь?
Марк крепко пожал ему руку. Только ощутив прикосновение мозолистой лапы старого друга, Скавр убедился в том, что перед ним не видение, вызванное вином Фредниса.
— Отдыхаю. Вернее, отдыхал, пока ты не появился, — ответил ветеран, ухмыляясь при виде замешательства трибуна.
Гай Филипп сказал сущую правду. В углу валялись его сапоги. Похоже, старший центурион до прихода Марка со всеми удобствами располагался на кровати трибуна, потягивая винцо. Пустой кувшин, лежавший у изголовья, свидетельствовал о том, что Гай Филипп не терял времени даром.
— А помимо этого?
Марк улыбался — он снова слышал звучную латинскую речь, от которой отвык за целую зиму. Гай Филипп был истинным римлянином во всех отношениях — храбрым, практичным, не обладающим слишком богатым воображением и достаточно упрямым, чтобы одолеть любое препятствие. Присутствие старшего центуриона в столице было логическим следствием именно этого последнего качества.
— Твои проклятые чинуши не прислали нашим ребятам ни единого золотого за последние два месяца. И если легионеры не увидят этих гребаных денег в ближайшие дни, они начнут грабить пригороды Гарсавры. Дисциплина покатится к едрене матери — как легко догадаться.
Став наемниками, легионеры вели себя куда свободнее, чем в Риме, где их связывала мощная римская военная традиция. Но именно то, что еще оставалось в легионе от этой традиции, и делало подразделение Скавра столь эффективным в Империи, где почти вся пехота представляла собой беспорядочный сброд. Неуплата жалованья была наилучшим топливом для бунта.
— Почему ты не написал мне? — спросил трибун.
— Во-первых, проклятые грунтовые дороги! Пойдешь — утонешь по самые помидоры. Сам понимаешь — какой нарочный проедет по такой грязи? Во-вторых… Ну, я не мастак писать… Да и не люблю я этого дела. Кроме того… — Гай Филипп крепко стиснул челюсти, собираясь с силами. Он явно готовился перейти к сути дела. — Если хочешь чего-нибудь добиться, лучше явиться самому. Покажи мне эту чернильную душу, которая занимается нашим жалованьем. Я лично откручу ему яйца. Если проклятые имперцы хотят нанимать солдат, то лучше бы они относились к нам как положено. Один из них скоро запомнит это на всю жизнь.
Скавр знал, кто этот провинившийся бюрократ. Марк тихонько вздохнул от удовольствия, предвкушая отличное зрелище.
— Я покажу его тебе, — обещал он Гаю Филиппу. — Только я хочу посмотреть, что ты с ним сделаешь.
— Справедливо, — отозвался Гай Филипп.
Он обвел взглядом крошечную комнатушку, где обитал Скавр. Там почти не было мебели — за исключением кровати, кресла, служившего одновременно подставкой для лампы, и изрядно побитого сундучка из сосновой древесины с вырезанной на крышке скабрезной сценкой.
— Я думал, ты живешь лучше, — заметил Гай Филипп. — Если Туризин держит тебя в черном теле, то, думаю, лучше бы тебе вернуться к нам. Кстати, когда ты возвращаешься в легион?
Марк беспомощно развел руками.
— Все далеко не так просто. С тех пор как Дракс улизнул, я не в слишком большом фаворе.
— А! Это… — с отвращением отозвался Гай Филипп. Конечно, он был в курсе событий. Легионеры, которых Скавр немедленно отослал назад после того, как барон Дракс бежал, принесли в Гарсавру все новости.
Поколебавшись, старший центурион позволил себе выразить сочувствие, облекая его в следующую форму:
— Чтоб чума забрала эту коварную сучку.
Скавр оказался в ловушке. Он был благодарен другу за понимание и вместе с тем испытывал странное желание защитить Хелвис. Поэтому Марк просто промолчал.
После нескольких неловких минут Гай Филипп удачно сменил тему разговора.
