янтарем.
Караваны с Запада все еще продолжали прибывать в Видесс — им не могла помешать даже война с Йездом. Они привозили на продажу шелка, пряности, рабов, сахар, но главное — превосходное оружие, которым испокон веков славились макуранские мастера. Увы! Теперь цивилизация древнего Макурана пала под натиском захватчиков-йездов.
А вот и намдалени. Торговец с Востока плюнул под ноги видессианину -имперец со скучающим видом предложил слишком низкую цену за груз эля. Другой намдаленский купец стоял возле прилавка с ножами и кинжалами и вовсю нахваливал свой товар.
Поблизости хатриш — худой, невысокий человек, который походил бы на хамора, не одевайся и не говори он как видессианин — яростно торговался из-за какой-то мелочи с купцом. Один, кажется, пытался всучить другому груз строевого леса.
Рядом с чужеземцами торговали и сами видессиане — гордые, умные, ловкие, шумные, живые, скорые на язык. Эти не задумаются ответить на оскорбление и еще быстрее отправят назад бранное словцо.
В толпе бродили музыканты, распевая песни и аккомпанируя себе на лютнях, барабанчиках, мандолинах или пандурах, у которых был мягкий, печальный звук. Марк, начисто лишенный музыкального слуха, старался по возможности обходить их стороной.
Некоторые из местных жителей не утруждали себя подобной любезностью.
— Эй, почему бы тебе не утопить бедного кота и не прекратить его мучения? — крикнул кто-то музыканту. Ответ не замедлил: разъяренный певец обрушил на голову критика свою лютню. Инструмент треснул. Правда, драчунов быстро разняли.
Тут и там мелькали в толпе жрецы Фоса и монахи — заметные издали в своих голубых плащах. Иные искали людей, которых надлежало обратить в истинную веру; другие просто выполняли поручения, полученные в храме или монастыре. Делая покупки, святые отцы торговались с энергией и опытом, сделавшими бы честь любому далекому от храмовой жизни видессианину.
За складными кафедрами сидели писцы. У каждого в руке гусиное перо; каждый готов написать для клиента любой документ — если, конечно, у клиента удачно сочетаются отсутствие грамотности и наличие денег.
Потаскушки самой разнообразной внешности (и стоимости) вертелись тут же, принимая изысканные позы и зазывая клиентов. Букмекеры предлагали делать ставки на ипподроме, воспевая одних лошадей и насмехаясь над другими.
Повсюду бродили лоточники с деревянными досками, подвешенными у груди. Они наперебой расхваливали свой товар: спрутов, тунцов, угрей, креветок. Видесс — большой порт — предлагал своим жителям самые разнообразные дары моря. Немало продавалось на площади и другой еды: хлеб и булочки, всевозможные сыры, каши, лимоны и апельсины из западных провинций, оливки и оливковое масло, чеснок и лук, острый рыбный соус, очень любимый видессианами. Вина всевозможных сортов имелись в изобилии, в том числе и старые, выдержанные. Большинство вин все еще казались Скавру чересчур сладкими и терпкими. Впрочем, это не мешало Марку их пить.
Дальше потянулись ряды, где продавались ложки, ножи, полосы металла -меди и бронзы, бокалы, чаши и кружки из металла (в том числе золота и серебра), дерева, кости. Затем следовали лекарства и снадобья (обычные и магические) для излечения болезней и укрепления мужской силы, благовония, иконы, амулеты, книги заклинаний. Магия была здесь, в Видессе, куда более реальной вещью, нежели в Риме. Трибун старался вести себя осторожно даже с неопытными и маломощными колдунами.
…Сапоги, сандалии, пояса, соломенные шляпы, изделия из кожи, замши, льна, драгоценных тканей — Марк даже не всегда мог разобрать, что именно предлагают перекрикивающие друг друга торговцы.
Из Амфитеатра — огромного овального сооружения из известняка и мрамора в южной части площади Паламы — донесся оглушительный вопль. Продавец сушеных фиг ухмыльнулся Скавру:
— Наверняка хорошая сценка, — промолвил он тоном знатока.
— Держу пари на все, что ты прав, — отозвался трибун. Он купил горсть сушеных фиг и принялся жевать их.
Здесь он чуть было не столкнулся нос к носу с Провком Марзофлом, кавалерийским офицером. Марзофл приподнял бровь; презрение пробежало по его красивому тонкому аристократическому лицу.
— Неплохо проводишь время, чужеземец? — осведомился он иронически, отбросив со лба длинную прядь волос.
— Да, благодарю, — отозвался Марк, собрав весь имевшийся у него запас оптимизма. Он чувствовал, что краснеет под взглядом видессианина.
Хотя Марк был почти на десять лет старше нагловатого кавалериста -тому не исполнилось и тридцати, — но Скавр не был видессианином. Это сводило на нет все остальные преимущества трибуна. Марку не очень-то улыбалось выглядеть в глазах Марзофла неуклюжим варваром. Однако Марзофл был из той многочисленной породы имперцев, для которых любой чужеземец -существо второго сорта.
— Туризин сказал мне, что мы выступим против йездов и двинемся в долину Аранда, как только подсохнут дороги, — проговорил видессианин, осторожно набирая очки.
Легкое упоминание имени Императора должно было свидетельствовать о том уважении и доверии, которое Марзофл завоевал у Гавра во время кампании против захватчиков-намдалени, высадившихся около Опсикиона. Трибун воевал тогда в западных провинциях против барона Дракса, и из столицы был незаметен. Новость Марзофл принес с одного из последних военных советов. Римлянин, все еще находившийся в опале, не был туда приглашен.
Но у Марка уже был готов ответ:
— Уверен, что мы дадим им по зубам. В конце концов, мои легионеры удерживали от них Гарсавру целую зиму.
Напоминание об этом не слишком обрадовало Марзофла.
— Пожалуй, — признал он нехотя. — Ну, всего доброго.
Он резко повернулся и исчез в толпе. Трибун усмехнулся, глядя, как кавалерист удаляется деревянной
