кричать на своем родном языке, которого никто не понял. Затем меши перевел дыхание, взял себя в руки и перешел на васпураканский. Гортанный выговор делал его речь почти невозможной для перевода. Нарба Кайс, хмурясь, пытался разобрать слова меши. Наконец солдат перевел Аригу:
— Он назвал тебя человеком слабого духа и дохлой воли.
Меши рычал и бесновался; судя по всему, перевод Кайса сильно смягчил выражения, которыми горец осыпал кагана аршаумов.
— Он говорит, что пришел сюда воевать, а ты отступаешь. Ты обещал богатую добычу, а он получил лишь несколько бронзовых побрякушек, которые стали бы позором для любого кузнеца. Он говорит, что обманут и возвращается домой.
— Останови его, — сказал Ариг и повторил для горца аргументы Гуделина. Затем добавил: — Мы сильны; наша армия крепка, а впереди нас ожидает Машиз. Машиз был нашей целью с самого начала похода. Пусть он останется с нами, чтобы помочь нам завоевать столицу Йезда.
Выслушав Арига, меши нахмурился. Казалось, он сосредоточенно обдумывает какую-то важную дилемму. Неожиданно горец громко выпустил газы. Его лицо тотчас прояснилось.
— Красноречивый и однозначный ответ, — заметил Гуделин.
Торжествующе улыбаясь, горец поскакал к своему отряду. Некоторое время меши шумно переговаривались. Затем они одобрительно закричали, воинственно взмахивая копьями и мечами. Сбруя лошадей и тяжелые доспехи воинов гремели, когда меши отделились от армии Арига и направились в сторону гор.
Ариг невозмутимо смотрел, как меши удаляются, постепенно становясь маленькой темной точкой на фоне голубого неба.
— Любопытно, кто будет следующим, — проговорил он. — Эта крепость, которую мы не стали штурмовать, — не последняя.
Уже добрая треть эрзерумцев отказалась продолжать поход и повернула назад.
Виридовикс шумно перевел дыхание.
— А начиналось так хорошо! — сказал он.
Едва они перешли Тубтуб, как с ходу взяли три города. Пораженные защитники этих крепостей не успели даже понять, что в Стране Тысячи Городов появился враг. Было так легко врываться в открытые ворота, не встречая сопротивления гарнизона. Меши жаловался напрасно — в этих городах нападавшие взяли обильную добычу, и к седлам в те дни было приторочено немало тяжелых мешков.
Но такая удача не могла сопутствовать им долго. Теперь все города встречали захватчиков плотно закрытыми воротами, а на сторожевых башнях день и ночь стояли дозорные. Летучие отряды йездов тревожили аршаумов, нападая и тут же скрываясь. Два разведчика Арига попали в засаду в одном месте, фуражир — в другом… Йезды тоже теряли в этих стычках людей, но в их распоряжении имелись резервы, которых у Арига не было.
Ариг отдал приказ барабанщику. Тотчас гулкий гром большого барабана разнесся по всей армии. Армия начала строиться для похода. В ее центре двигалась длинная колонна эрзерумцев — той их части, что еще оставалась с Аригом. С флангов тяжелую кавалерию горцев прикрывали легкие конники -аршаумы.
Горгид ехал рядом с Ракио, в отряде эрзерумцев. Большинство воинов Клятвенного Братства уже вернулись в долину ирмидо. Килеу не слишком улыбалось бросать кампанию на середине, но ему не хотелось оставлять свою землю беззащитной. Слишком много эрзерумцев повернуло назад. И почти все они весьма недружелюбно относились к ирмидо. Остаться и продолжать поход решили в основном «сироты» и дюжина пар.
Горгиду было приятно узнать, что Ракио остался из-за него. Ирмидо явно не получал от этого похода большого удовольствия.
— Какая страшная местность! — заметил он и указал на холм, поднимавшийся посреди голой степи. — Что это? Я видел уже несколько таких.
Этот холм не был особенно высоким, но посреди ровной, как стол, степи высился настоящей горой. Он выглядел здесь так неожиданно, что казался чем-то неестественным.
Грек извлек из мешка восковую табличку и начал расспрашивать окружающих, не знает ли кто-нибудь, что это такое.
Скилицеэ, который в это время беседовал с Вартангом из Гуниба, поднял голову.
— Это мертвый город, — пояснил Скилицез чуть снисходительно. — Разве ты не видел, как здесь строят? Они лепят дома из сырца. В этой местности нет другого строительного материала. Фос свидетель, здесь нет камней. Сырец не слишком долговечная вещь, но здешние люди ленивы, ибо это вообще в человеческой природе. Когда дом рушится, они начинают строить заново на руинах. Если продолжать так довольно долго, то постепенно вырастает небольшой холм. А когда город умирает, на его месте остается такая гора. Я думал, это очевидно.
Слегка покровительственный тон видессианина заставил грека нахмуриться. Скилицез рассмеялся:
— Ну что, понравилось, когда тебе читают лекцию? Ничего, не все тебе поучать других.
У Горгида запылали уши. Он торопливо убрал табличку в мешок.
Ракио не заметил смущения друга, он продолжал жаловаться:
— Эта земля — как лицо прокаженного! Там, где растет урожай, -богато. Но тут — безобразные, бесплодные пустыни.
В ответ Скилицез заметил:
— Язвы пустынь — новые. Благодари йездов. Для того чтобы эта местность стала безобразной и бесплодной, йездам понадобилось всего лишь…
— …разрушить местные водоемы и ирригационные каналы, — заключил Горгид. Он не собирался дать Скилицезу возможность вторично уязвить его самолюбие. — Не будь Тиба и Тубтуба, вся эта земля
